Германии, и тогда... Он уже говорил об этом в первую же ночь, на это намекает и сейчас, при Игнацеке...
— ...Я сам присмотрю за тем, чтобы вас там не обидели и чтобы вам высылали вещи первого сорта. Напишите о своих пожеланиях, все придет... А через год или два сам вернусь.
— Ну, тогда выпьем, пане Линек, за ваше возвращение!
— Сто лет! У нас все делается в строжайшей тайне, и, когда я вернусь, будет сообщено особо... Вам тогда, пане Игнацек, будет совсем неплохо... И повеселимся тогда как следует, не так, как сейчас, в этих четырех стенах...
Игнацек откровенно взволнован великодушием нового приятеля и кормильца. Они вместе разду мывают над псевдонимом, которым он должен подписываться, и, наконец, устанавливают — «Тадек». Коротко и непритязательно. Потом происходит урок тайнописи. Кой открывает перед жертвами секрет изготовления симпатических чернил и учит их писать на полотне с помощью особых свечек. Он ловко подчеркивает важность этой науки, вбивает в голову завербованным убеждение в невозможность прочесть это письмо.
— Даже польские власти не в состоянии раскрыть этого секрета... — говорит Кой.
Возможно, что вы, дорогие читатели, удивитесь той легкости, с какой агентура Гелена организовала свою сеть в Польше. Дело в том, что в Польше после войны осталось некоторое количество так называемого «фольксдейче», а также членов разгромленных националистических организаций и уголовников, из числа которых в основном и вербовались шпионы. Кроме того, у Гелена сохранились архивы гитлеровской разведки, которую она создала в Польше в 1937—1944 годах. Эти люди также использовались Геленом. Имя же его для трудящихся Польши было тогда неведомо: пресса об этом еще ничего не писала. Все это облегчало Гелену развертывать разведывательную деятельность против ПНР.
Игнацек и Стоклоса очарованы превосходной техникой разведки, убеждены в полнейшей своей безнаказанности. Вчера еще гость совсем не понравился Игнацеку. Сегодня же он смотрит на него влюбленно и считает его человеком, которого ему послала сама добрая судьба. Постигнув несложную науку тайнописи, Игнацек уже думает, что добыл ключи к воротам рая. Но и это еще не все откровения.
— А если какую-то часть своих записей вы захотите законспирировать еще больше, то пишите ее книжным шифром. Это не такое уж сложное дело... Смотрите внимательно!
Кой приседает на полу и начинает копаться в куче сваленных около шкафа книг. Наконец выбирает одну в сером коленкоровом переплете. Он смотрит на нее с улыбкой и старательно вытирает рукавом пыль, которая покрыла книгу за долгие годы.
— Ну, пусть нам сопутствует счастье, раз уж такое заглавие! Вот, смотрите!.. Берете книжку «Победа в Польше», изданную в тысяча девятьсот сороковом году. В ней предисловие, написанное фельдмаршалом Кейтелем... Бедняжка! Повесил его палач в Нюрнберге, не дождался он лучших времен... Теперь, наверно, был бы командующим европейской армией... Итак, пан Игнацек хотел бы получить золотые часы, да? А знаете, кстати, сейчас ведется интенсивное железнодорожное строительство на юго-запад от Ратибора. Как же сделать так, чтобы мы получили эту интересную информацию, а пан Игнацек — золотые часы? А вот как! Вы берете эту книгу и ищете слово «зюд-вестлих»[21]. Скорее всего оно найдется в какой-нибудь военной сводке, которые тут приведены. Вот, прошу: страница пятьдесят пять, семнадцатая строка сверху, девятое слово в строке. Вы пишете тогда—55/17/9. Дальше: вы пишете 37/3/2. Ясно? Какое же это слово? «Ратибор»! Ищете теперь слово «Бананлаген»[22]. Минутка терпения... Есть! Записываем: 108/8/5... И так далее — без особого труда. Теперь мы от вас получаем письмо, берем эту книжку — дай бог, чтобы ее заглавие снова как можно скорее стало актуальным! — ив тот же день шлем вам посылку...
— Гм...
Генрик Кой не требует, чтобы ему верили и; слово. Он щедр. Игнацек, еще не выслав ни одной информации для Гелена, уже получает аванс за измену — отличные часы.
Теперь Игнацек в руках у Коя, и последний шантажирует железнодорожника, беспрестанна напоминая об этом «даре». Кой дает понять Игнацеку, что всякие «выкрутасы» могут кончится плохо. Он даже позволяет себе прозрачный намек, имеющий целью убедить Игнацека, что тот уже обязан повиноваться приказам большой шпионской организации, что, приняв аванс за измену, Игнацек может быть наказан не только разведкой Гелена...
6 августа Кой садится в поезд, чтобы прибыть на условленную встречу с Петрушкой в Новой Соли. Как было договорено, Игнацек, Элижбета и Кой встретятся через три дня во Вроцлаве. Там бывшие нареченные сложат свои рапорты — донесения, информации, сводки и личные письма. «Любопытно, — размышляет убаюкиваемый качкой вагона Генрик Кой, которого поезд уносит на север, — очень любопытно: что-то мне скажет Альфред? Как ему повезло за эти несколько дней?»
— Ну, ну, парень, тебе всегда счастье само в руки шло, вот и теперь везет! Однако рассказывай, Альфред, рассказывай дальше...
— Ее фамилия Ольшевская... Ева Ольшевская. Сейчас ей лет двадцать восемь. Я с ней познакомился еще в тысяча девятьсот сорок восьмом году в Гливицах, где она живет и по сей день. Пошел прямо к ней на квартиру. Узнал, что она работает продавщицей... Ну, во время обеденного перерыва пошли мы к ней домой. Девчонка сентиментальная, я и подцепил ее на этом. Сказал, что сбежал из Польши, чтобы не идти в армию... О нашей работе не говорил: на это еще есть время. Она знает лишь, что я приехал официально, чтобы организовать поставки из Германии. Галантным был, проводил ее до магазина... А как же! Вечерком опять к ней, предложил немножко повеселиться. Скромно дожидался в другой комнате, пока оденется. Когда она, наконец, выползла, я уже стою с часиками в руках. Поцеремонилась немножко, поахала, но все-таки взяла... Понимаешь, старина, посчитала это за аванс в счет любви что ли. Возможно, что она и не будет нам нужна, но на всякий случай... Впрочем, слушай дальше! Идем мы в ресторан «Охотничий», ну я по дороге и начинаю ей петь, что вот, мол, остался в жизни один, хотел бы встретить женщину, которая могла бы делить со мной долю и недолю... что она-де мне очень нравится... В общем ты знаешь, как об этом говорится... И что ты скажешь — водочка, танец, этот разговор, часики и... подействовало! Утром она мне сама завтрак прямо в кровать принесла. Во всяком случае, когда я уезжал сюда, то оставил все химикалии у нее на сохранение. Сказал, правда, что это мои ценные вещи и что доверяю их только ей. Условились мы, что буду писать ей из Берлина. Эта Ольшевская могла бы, наверно, даже теперь не которую работу выполнять, но, я думаю, спешить не стоит. Пусть пока хранит наши химикалии и служит условным адресом.
— Ого! Я вижу, что ты даром времени не тратил…
— Подожди, Генрик, подожди, еще не все! Есть на примете еще кое-кто, но об этом потом...
— Только не ври, что ты там еще кого-то подцепил!
Расставаясь вновь, оба посланца Гелена уславливаются о следующем свидании и отправляются в путь.
9 сентября Генрик Кой появляется в Гоголине (уезд Отшельце-Опольске) у тридцатилетнего кузнеца Генрика Сковронка. Генрик Сковронка— инвалид войны. Он сражался в рядах гитлеровской дивизии
