– Это уже произошло. Вы попали в беличье колесо. Как только остановишься – поломаешь ноги! А от ножа вы зря отказались. Это профессиональный нож американских «тюленей». Так в Америке называют боевых пловцов. Называется он «Атак» конструкции Кевина Мак-Кларка. На сегодня это один из лучших боевых ножей мира. Почему я сказал «не профессионал»? Видите, сколько у него на теле шрамов? Профессионалы с такими шрамами не работают под водой как боевые пловцы. Их списывают на пенсию.
– У вашего товарища тоже полно шрамов, – заметил Фал, помогая раздевать второго диверсанта.
– Этот совсем никуда не годится! Первый раз вижу подводника-наркомана! – указал Клим на точки на локтевом суставе.
– Может, ему недавно делали внутривенное вливание? – попытался защитить труп Фал.
– Видите, какая у него дорожка длинная – значит, это наркоман со стажем. Нож у него похуже. Это тоже американский нож «МФК», но снятый с вооружения в 1992 году. Теперь перейдем к трупу их убийцы, – предложил Клим, подходя к Васе. – Мы сделали такой вывод, исходя из простой логики: хозяин героина, который лежит на дне, не мог уничтожить своих поставщиков, которые привезли героин. Хряк просто не смог бы этого сделать, так как у него не хватило ума и образования. Следовательно, остается только этот человек. Вот вам и первое доказательство, – Клим поднял вверх найденный в правом брючном кармане набор слесарных миниатюрных ключей.
– Вы мне напоминаете одного сумасшедшего, который обладал исключительным логическим мышлением, но строил свои логические выкладки на неверных постулатах, – критически заметил Фал, презрительно сморщив лицо.
Видимо, пребывание в «сумасшедшем доме» ему не понравилось.
– Вот вам второе доказательство, – заметил Клим, доставая из кармана рубашки Васи небольшой прибор, чуть меньше спичечного коробка. – Это профессиональная шпионская радиостанция «Кенвуд» стоимостью около пяти тысяч долларов. Зачем контрабандисту такая дорогая игрушка?
– Может, ему по работе выдали? – снова подверг сомнению его высказывание Фал.
– Вы мне напоминаете «адвоката дьявола» своим скептицизмом, – решил проверить эрудицию Фала Клим.
– Да, я такой, все подвергаю сомнению. Тем более что мог быть еще один человек, который, подплыв под водой, установил этот баллончик с отравляющим газом и уплыл обратно, – не моргнув глазом, ответил Фал.
– Это, конечно, версия, но на трубопроводе установлен прецизионный хомут с такой же резьбой. Изготовить такие приспособления реально только на хорошей металлообрабатывающей базе. В любом случае у него или у них должен быть помощник среди обитателей платформы.
– С этим я полностью согласен, но позволю обратить ваше внимание еще на одно обстоятельство. Эта база находится в непосредственной близости от обиталища наших утренних фигурантов. Все вышеизложенное наводит меня на очень интересные мысли по поводу связи наших ранее упомянутых лиц с данной базой, – церемонно заметил Фал, чуть склонив голову.
– Все, что вы сказали, не лишено смысла, – успел заметить Клим, когда из-под воды вырвалась лодка и, стремительно сделав круг по трюму, аккуратно причалила к платформе. Малыш ловко накинул швартовый конец на небольшой кнехт.
За рулем, как Клим и предполагал, находился Виталик.
– Шеф! Это не лодка, а произведение искусства! Тот, кто ее сделал, инженерный гений! – кричал Виталик, выскакивая прямо на платформу.
– Лечь на пол! Отжаться десять раз! – рявкнул Клим тоном старшины-держиморды.
Виталик, ни слова не говоря, упал на металлический пол и быстро отжался десять раз.
– Большое спасибо за работу! У нас есть водитель этого транспортного средства, хорошо! Воздух в закачанных баллонах подводной лодки нормальный, отлично! Теперь меня интересуют разговоры на нашей вилле.
– Приземленный вы человек, шеф! Никакого в вас полета фантазии! С вами даже неинтересно говорить, вы все наперед знаете! – обиженно сказал Виталий, присаживаясь к столу, на котором стоял раскрытый ноутбук.
– На вилле все время болтали посторонние люди, и идентифицировать разговоры не было никакой возможности. Вытащить можно любой разговор, любой голос, но для этого нужна машинка помощней этой, – Виталий легонько хлопнул ладонью по клавиатуре ноутбука.
– Ну поищи, родной, поработай своей умненькой головкой! Я тебе большую сладкую конфетку дам! – взмолился Клим.
– Отжиматься больше не будете заставлять? – начал торговаться Виталий.
– На ладонях не буду заставлять, даю честное пионерское слово! – выпалил Клим и отдал пионерский салют.
– Менты и посторонние уехали, а наши фигуранты пошли снова купаться. Сейчас попробую настроиться на них, – негромко говорил Виталий, быстро порхая пальцами по клавишам.
По экрану побежали строчки разговора:
«– Сегодня наша последняя встреча, господин Эрхард! Вы мне сказали, что ночью сейнер уйдет на ту сторону?
– Я старый лис, господин Муслим! Что-то происходит вокруг. Этот ненужный взрыв дачи начальника уголовного розыска. Он теперь будет носом землю рыть, чтобы найти подрывников. Мужик он крутой, у него есть связи с криминалом, а начнет «копать», то может какой-нибудь совершенно не нужный нам хвостик обнаружить. Потянешь за хвостик, а лапка вылезет. Одно дело – незаконная торговля малолетними девочками, и совсем другое – шпионаж. Надо стараться разделять эти два вида деятельности.
– Не всегда так получается, вы же знаете, что контрабанда и «окна» разведчиков – очень часто одни и те же. Меня очень волнует отсутствие сигнала с сейнера. Такое ощущение, что там установлена мощная глушилка. Доказать я ничего не могу, но это, как в советское время, когда не позволяли слушать заграничные радиостанции.
– Для нашей подводной лодки эти все пограничные корабли не играют никакой роли.
– Я тоже с нетерпением жду лодку.
– Я понимаю ваше нетерпение. Вы ждете, если я не ошибаюсь, шестьдесят килограммов чистейшего героина. В России есть даже статья Уголовного кодекса, которая оговаривает такое деяние: использование служебного положения в корыстных целях!
– Ваши предложения, господин Эрхард!
– Как говорят новые русские: надо делиться, обязательно хорошо делиться, по понятиям!
– В Коране говорится: надо делить по совести!
– Мне больше нравится изречение большевиков: «Грабь награбленное!»
– Вы хорошо изучили наследие большевиков, господин Эрхард! К сожалению или к радости, но сейчас в России капитализм, который не приемлет большевистских штучек и лозунгов!
– Для вас это еще хуже, господин Муслим! При большевиках вы могли надеяться на неразбериху и неграмотность людей! Сейчас не то время! Капитализм – это строгий учет всех доходов!»
Дальше компьютер выдал какие-то отдельные слова и буквосочетания. Видимо, Муслим долго и изощренно ругался, вспоминая всех родственников своего собеседника. Мелькали слова: кал шакала, слюна больного верблюда. В целом смысл тирады был понятен и без перевода. Муслим выпускал пар, готовясь обсуждать условия компромиссной сделки.
«– Господин Эрхард! Вы понимаете, что такие деньги в одиночку не делаются? Это мощная организация со своими разведывательными структурами, войсками и большим количеством киллеров.
– Не надо меня пугать, господин Муслим! Я тоже представляю не общество добровольных пожарных. Смею вас уверить: все, что вы перечислили, у нас имеется, и наверняка в большем количестве. Такими химерами, как совесть, добропорядочность, долг и честь, мы не обременены. Во главе угла у нас стоит одно – целесообразность при выполнении поставленной перед нами руководством задачи. Мы не в меньшей, а может, и большей степени заинтересованы в экспорте в Россию наркотиков. Но, в отличие от вас, мы готовы поставить на российский рынок не только героин, но и любое количество синтетических наркотиков. Дело в том, что любая специальная служба заинтересована в неподконтрольных деньгах, которые руководитель
