Израилева, повернулись назад. Во что бить вас еще, продолжающие упорство? Вся голова в язвах, и все сердце исчахло»... (Ис. 1, 4–5) В самом деле: только и слышишь со всех сторон жалобы: жить тяжело, сил нет, там эпидемии и недород хлеба, здесь смута в умах и сердцах, каждый день самоубийство, грабежи, кощунства, богохульства, а на политическом горизонте собираются грозные тучи — одна другой темнее, одна другой грознее... Казалось бы: как не вспомнить забытого Бога? Как не всплакнуть сердцем и не покаяться — так, как каялись когда-то ниневитяне, как умели каяться наши предки? — И совесть тревожится, напоминает нам о том же, а мы все свое: приказ и наказ уму: «искать путей спасения полегче!».. Но, ведь, у Господа уже положены пути, указаны нам, и не восхощет же Он в угоду нам, нашей лености, изменят Свои законы: ведь это, как сами мы потом, если не здесь, то на том свете, узнаем, — это было бы нам же во вред!
Да и то надобно сказать: разве неправду говорит Господь, что иго Его благо и бремя Его легко есть? Разве обманывает Его любимый ученик, когда говорит, что заповеди Его вовсе не тяжелы? Разве обманывали себя и нас святые крестоносцы, уверяя, что наш крест жизненный в конце концов обращается в крылья, возносящие нас на небо? Да наконец — опыт, постоянный опыт всех веков и всех крестоносцев — Христовых последователей убеждает, что с нами и за нас несет крест наш Сам Господь, а от нас требует только одного: сыне, даждь Ми твое сердце — доверься Моему водительству, верь и знай, что все скорбное бывает по Моему попущению и в радость обращается, лишь бы ты сам не вредил себе своим самочинием в деле спасения, не бежал от креста и из-под креста, лишь бы все свое сердце отдал исполнению в простоте Моих заповедей животворящих, а Я тебе ручаюсь — верь Моему слову Божественному: сила Моя в немощи совершается (2 Кор. 12, 9), и если бы даже мать забыла грудное дитя свое, то — Я не забуду тебя! (Ис. 49, 15) — Так, Господь с нами, Господь всегда пребывает благодатию Своею в Церкви Своей, ей Он поручил дело нашего спасения: только пребывай в послушании ее водительству, не верь своему слабому, вечно заблуждающемуся разуму, пользуйся таинствами, и твое спасение обеспечено.
Видите, как и узкий путь, ведущий в царство небесное, становится удобопроходим, и иго Христово — удобоносимо для тех, кто пребывает в недрах Церкви. К несчастию, враг ныне сеет мысль в сердца верующих, будто можно обойтись без Церкви, можно спастись в одиночку, руководиться не учением Церкви, а своим мудрованием. И мнят себя многие из восприявших сию мысль, будто они остаются православными, вовсе не замечая того, как постепенно отходят от православия, святыня которого хранится только в Церкви. И становится понятным, почему им отошедшим от Церкви, кажутся тяжким бременем заповеди церковные: они не испытывают сердцем своим обновляющей и согревающей дух благодати Божией, только в Церкви Божией раздаваемой.
Беру ближайший к переживаемым дням святой четыредесятницы пример. Тяготятся постом, а не знают опытно сладости сего святого упражнения, которое при руководстве Церкви проходимое, в глубоком смирении, при обуздании страстей, утончает нашу природу, приближает нас к духовному миру, дает нам возможность переживать прикосновения к сему миру, самый телесный состав наш обновляет, освежает и, хотя отчасти, восстановляет гармонию жизни человека, как существа духовно-телесного, возвращая его, в некоей степени, при помощи благодати Божией, к состоянию Адама первозданного. Мы забыли об этой гармонии жизни; мы не знаем радостей господства духа над плотию; мы постоянно обманываем себя, оказывая всяческое снисхождение, на самом же деле поблажку этой плоти и в конце концов совсем оплотеняемся: становимся, по выражению псалмопевца, подобными скотам несмысленным и уже теряем всякое опытное представление о жизни духа. Немудрено, что современные люди если не всегда высказывают, то на деле постоянно проявляют в жизни теорию дарвинизма о родстве человека с животными. Не удивляюсь, что сказания о древних подвижниках кажутся им вымыслами, да многие и не знают их. А между тем стоило бы, если уж не ради подвига подражания им, то хотя бы ради так называемого научного интереса, ради, наконец, собственной пользы, в целях здоровья, заглянуть в жития святых, чтобы так или иначе использовать их опыт в отношении поста. Ведь, и они были такие же, как мы, люди, такую же и плоть носили, хотя, конечно, не столь избалованную, как наша. А все же — не угодно ли вот послушать, как они постились.
Раскроем бесценное сокровище назидания — жития святых Божиих и приникнем слухом сердца к тому, что говорят они. Вот преподобный Иларион принимает пищу иногда чрез три, иногда чрез четыре дня. Преподобный Савва вкушает чрез пять дней, а Симеон Дивногорец, еще в самом нежном детском возрасте, шести лет от роду, уже постится по семи дней. Во всю жизнь потом он держится правила: вкушать чрез три дня, иногда чрез семь, иногда же чрез десять. Преподобный Ор вкушал раз в неделю, так же постился и преподобный Макарий Александрийский в святые четыредесятницы. Иоанн Постник, патриарх Константинопольский, во все время своего святительства, в продолжение всей недели не имел стола, и только в воскресенье вкушал немного огородных овощей. Преподобный Паисий пять дней в неделю постился, а в субботу и воскресенье подкреплял себя скудною пищею. Потом, к одной неделе приложил он и другую, и вкушал уже чрез две недели. Преподобный Петр Афинский постился сперва две недели, а после постоянно вкушал чрез сорок дней пищу, которую приносил ему Ангел Божий. Преподобные Виссарион и Симеон юродивый часто проводили без пищи целую неделю, а иногда и сорок дней. Симеон столпник сначала вкушал в неделю раз, потом, желая приучить себя к строжайшему посту, заключился в тесной келье на сорок дней, и хотя у него были хлеб и вода, однако он не прикоснулся к ним. С тех пор он постоянно проводил св. четыредесятницу без пищи и питья. Преподобные: Герасим, Анин, Феодор Сикеот, Антоний и Феодосии Великие, Макарий Египетский, Кириак, Иоанникий Великий, Марк Фраческий, Афанасий Афинский, Арсений Великий, Онуфрий Великий, Мария Египетская, Даниил столпник и множество других подвижников всю жизнь свою проводили в изумительных подвигах поста. А когда принимали пищу, то надобно еще сказать: что это была за пища? Это были смоквы и финики, разные огородные овощи, самым простым образом приготовленные, без всяких приправ, разве только с солью, очень редко — с маслом.
Одному подвижнику, в день Пасхи, ученик приготовил пищу с маслом: он посмотрел на нее, залился слезами и, сказав:
«Господь мой вкусил оцет с желчию, и я ли буду есть с маслом?» — велел подать себе обычную пищу без масла. Вкушали они вареные зерна пшеницы, ячменя, чечевицы, что у них называлось сочивом. Те, которые жили в монастырях или близ оных, питались, конечно, и хлебом, преимущественно сухарями, которыми запасались на несколько дней, месяцев и даже лет; но многие и хлеба не вкушали.
Преподобный Марк Фраческий, 95 лет не видевший лица человеческого, открывался посетившему его Серапиону, что голод принуждал его иногда наполнять чрево землею и пить морскую воду. Пустынники, обыкновенно, питались дикими растениями, корнями разных трав, мохом, дубовой корой... Они смотрели на пищу, как на лекарство: фунт хлеба в сутки. — вот самая обычная мера их пропитания. Но многие и эту меру сокращали: преподобный Досифей уменьшил ее до четверти фунта в день, преподобный Макарий Александрийский сделал себе сосуд с узким отверстием так, чтобы только могла проходить рука, и клал в этот сосуд мелко нарезанные сухари: сколько можно было за один раз захватить рукою, столько и составляло его дневное пропитание, — это было не более осьмушки фунта в день. Многие из наших Киевопечерских затворников питались, обыкновенно, одною просфорою...
Слабые люди нашего времени скажут: так изнурять себя — грешно, такая скудость в пище вредит здоровью, сокращает жизнь. Но едва ли кто из нас способен выносить такие великие труды, какие выносили святые постники: целые ночи выстаивали они на молитве с земными поклонами, весь день проходил у них в тяжелой работе, они легко переносили и нестерпимый летний зной, и зимнюю стужу, спали час-два в сутки на голой земле, а иные и вовсе не ложились, а только дремали, сидя или стоя. И при всем этом — заметьте — они почти не знали болезней, всегда были бодры духом и телом, хотя на вид они были — только кожа да кости. А жили они вот по сколько лет: Симеон столпник стоял на столпе 80 лет, а всего жил 103 года; Кириак отшельник жил 109 лет; Алипий столпник — 118; Иоанн молчальник — 104; Антоний и Феодосии Великие по 105; Павел Фивейский — 113; Павел Комельский — 112; Анин — 110; Макарий Александрийский — 100. Марк Фраческий только в пустыне провел 95 лет, не считая того, сколько жил в мире. И другие многие жили по сто лет, а до 90 — большая часть...
Видите: самый строгий пост не вредит здоровью, напротив, постники-то и живут дольше других. Да и теперь, спросите: где можно больше встретить глубоких старцев, убеленных сединами — в миру ли, или в св. обителях? Конечно, в монастырях, и эти старцы — конечно, из тех, которые строже соблюдают монашеские уставы о посте. Или скажите, что святым людям Сам Бог помогает Своею благодатию? Правда, но кому же Бог отказывает в Своей благодатной помощи? Грядущаго ко Мне не иждену вон, — говорит
