темно. Сумерки кончились. Пришла ночь. Мерцающие звезды и полный мутный глаз луны. На Невском проспекте медленно, но все ярче и ярче начали разгораться фонари, рекламные щиты и другие сохранившиеся источники электрического освещения. Снег прекратился сразу, как только освещение достигло максимальной силы. На меня эта демонстрация способностей произвела неизгладимое впечатление. Возможности демона колоссальны. Но каков же тогда сам Атман?!!
– Ну, что, свечи зажжены, стол накрыт, гости собрались! Милости просим!
Быстро взял меня за руку и развернул лицом к Казанскому собору. Перешли Невский проспект. Я оцепенел. Он превратил сад перед собором, в лобное место! Стояли четырехсторонние виселицы. С них свешивались многочисленные веревки со скользящими петлями на концах. Под перекладинами подставлены широкие темные скамейки. Металлические, острые пики с приваренными перекладинами снизу лежали напротив выдолбленных в асфальте отверстий. Плахи с воткнутыми тяжелыми мясницкими топорами. Вкопанные в землю столбы, опутанные цепями, обложенные хворостом. Тяжелые деревянные кресты. Вокруг всего этого бесшумно суетились Другие. Каждый занят делом. Своим любимым делом! Они заканчивали последние приготовления.
– Еще одна загадка натуры Атмана. Он любит театрализацию жестокости. Питает страсть, для меня совершенно не объяснимую, к сатанинским ритуалам. Для нас и для Других смерть не более чем пища. Людей обреченных на заклание, тоже, смею уверить, мало интересуют эти спецэффекты. Их сознание настолько парализовано страхом, что они не чувствуют боли в момент перехода из одного состояния в другое. Конечно, если бы я мог испытывать сексуальное возбуждение, все это было для меня несколько по – другому. Но на нет, как говорилось, ничего и нет. Все это не более чем перекус на скорую руку, в грязной, паршивой забегаловке. Пища, не чувствующая боли, совершенно безвкусна!
В голосе звучало сожаление настоящего гурмана.
– Но, к делу! К делу. Сейчас, здесь, на этом месте, во славу Атмана, будут принесены в жертву шестьсот шестьдесят шесть представителей разных конфессий. Азазель!!!
Я не успел дернуться, как почувствовал прикосновение к обнаженной коже на шее. Вновь окаменел. Но мог видеть и слышать. Малах Га – Мавет решил не портить себе аппетит непредсказуемостью моего поведения на званном обеде. Азазель и Аваддон подтащили меня поближе. Вся площадь была перед глазами. Пыльный Ангел стоял чуть впереди, слева. Он опирался на трость, медленно покачиваясь с пятки на носок.
– Азазель, начинаем! Кто там у нас по списку?
Черномордый ощерил возникший рот.
– Девяносто семь католиков – сжечь на костре.
Малах Га – Мавет кивнул. Говоривший демон черной тенью метнулся к Казанскому собору. Пыльный Ангел обернулся через плечо и улыбнулся.
– Пикантно, правда?! Последним местом, где эти люди все равно не обретут покоя будет бывший музей религии и атеизма. Если бы еще существовали школьники, для них можно было бы устроить весьма познавательную и наглядную экскурсию. По теме: 'Различные религиозные конфессии'. Им бы все это врезалось в память без труда. Не находишь? Ладно, не напрягайся…
Почувствовал мои исступленные, мучительные попытки закрыть глаза. Из больших дверей собора окруженные со всех сторон Другими безвольно выходили люди. Живые люди!!! На них были надеты белые саваны и длинные, остроконечные, картонные колпаки. Их вели к правому крылу собора. Там стояли столбы, обложенные хворостом и обломками деревянной мебели. Обезличенные толпой, понурые люди шли к этим столбам. Столбов хватило на всех. Другие быстро и ловко окрутили их цепями, полностью лишая подвижности. Никто не сопротивлялся, не бился, ни кричал и не терял сознания. Не знаю, понимали ли они, что обречены. В глазах застыл ужас, граничащий с безумием. Никаких попыток что – либо изменить. Наконец последняя жертва была прикована к столбу. Я не считал, сколько их было, мужчин, женщин, старых, молодых. Всех делал безликими ужас, вырывающийся из пространства между колпаками и саванами.
Один из Других поднял прямоугольный металлический ящик и надел его за спину. От коробки шел гибкий шланг, заканчивающийся блестящей трубкой на конце.
– Ранцевый огнемет. – Не оборачиваясь, сказал Демон. Другой с огнеметом подошел к первому, прикованному к столбу. Покрутил что-то на ранце, за спиной. Взялся двумя руками за наконечник. Из него вырвалась яркая, ослепительно – белая струя жидкого огня. Она охватила хворост и дрова в мгновения ока. Человек, прикованный к столбу, забился в безмолвном крике. Огонь жадно пожирал его со всех сторон. Другие стояли, вытянув шеи, устремив безлицые головы к огню. Они объедались этим зрелищем так же, как огонь обжирался телом несчастного.
Огнеметчик уже запалил с десяток костров. Занимался один человек, безуспешно вырываясь от боли и ужаса из крепких цепей, остальные были безучастны, пока очередь не доходила до них.
Я не знал, что можно потерять сознание с открытыми глазами. Но мне это удалось. Конца сожжения не видел. Зато Демон увидел мою попытку сбежать, и пресек ее. Я очнулся от резкого, неприятного запаха. Перед носом в руке что-то держал розовый Другой. Пелена забвения упала с глаз. Увидел Пыльного Ангела, который улыбался и грозил мне пальцем. Костры полыхали, облизывая и прорывая темень яркими, праздничными языками. Другие замерли в экстазе. Сполохи гуляли по нечеловеческим лицам… Они наслаждались, смаковали зрелище массового, бессмысленного убийства людей. А какой смысл может иметь любое убийство?!!
– Второе блюдо!!! Пятьдесят два мусульманина. Будут приготовлены прямо на глазах вкушающих! Четвертование!!! Слабонервных прошу собраться с силами и досмотреть наше представление до конца! – Малах Га – Мавет вновь бросил улыбку через плечо. Другой, стоявший рядом, опять протянул к моему лицу ладонь. В ноздри ударила нестерпимая вонь. Тем временем Другие приковывали обнаженных мужчин и женщин к огромным деревянным плахам. Человека подводили. Клали спиной на бревно, приковывали руки и ноги к кольцам вделанным в землю. Вскоре всех мусульман, хотя среди них было мало людей с азиатской внешностью, преобладали светлые волосы, распяли на горизонтальных плахах. К распростертым телам подошли Другие. Каждый сжимал в руках большие, разделочные топоры, которыми прежде рубили мясо в магазинах и на рынках. Азазель и Аваддон одновременно вскинули руки вверх, потом сразу бросили их вниз. Вместе с этим падением упали и топоры. Левые руки людей, отсеченные от тел с глухим стуком обрушились на землю. Опять взмах, кровь хлынула из ран оставшихся на месте правых ног. Земля пропиталась человеческой кровью. Взмах руки. Короткий, сильный полет топора. Удар. Обрубки человеческих тел уже не шевелятся. Последний взмах. На землю, стуча, как град по подоконнику, посыпались головы. Другие кинули топоры рядом с расчлененными телами. Нагнулись и подняли отрубленные головы. Выстроились в очередь, и каждый следующий, как и предыдущий бросали головы в фонтан, в центре газона. Оскаленные рты с кровавой пеной. Забитые неисчезающим ужасом глаза. Я опять спрятался в беспамятстве. Вонь уже не смогла вытащить оттуда. Малах Га – Мавет сам притащил в реальность. Они успели, насытиться вторым блюдом и готовили третье.
К лежавшим на земле крестам привязывали людей. Потом большими деревянными молотками вбивали в ладони и ступни ржавые, железные костыли. Демон, видимо, комментировал и это. Но, не увидев реакции глазах, приказал Другому привести меня в чувство. Когда это не удалось, сам подошел и щелкнул перед моим лицом пальцами.
– Тебе не удастся больше ускользнуть. Мало того, все то, что ты увидишь, навсегда врежется в твою память, какая бы судьба не ожидала тебя.
Они прибили последнего к кресту. Одновременно с помощью веревок и каких – то приспособлений поставили их вертикально. Чтобы люди не сорвались с креста от рывка при установке, они были привязаны веревками за грудь. Другие закрепили кресты с помощью клиньев. Опять замерли, любуясь делом рук своих.
– Ты не все видел и не в курсе. Это тридцать восемь распятых иудеев. Дальше, согласно меню у нас пойдут триста пятьдесят четыре сектанта. Должен тебе сказать, что мы постарались максимально представить все направления. Здесь и протестанты, Атман их тоже считает сектантами. Не мне с ним спорить. Иеговисты, богомилы, евангелисты, молокане, мормоны, староверы, баптисты. Не поверишь, есть даже два скопца, правда, оскопить их придется самим. Но ведь это не меняет сути вероучения?! Лишившись причинных мест, они станут на два шага ближе к своему Богу.
Он смеялся. Я думал, что его развлекают не столько жестокие казни, сколько мое присутствие здесь.
