Не к чему сопоставлять себя с исчезнувшим миром. Я последний из могикан. Один. В отличие от Других не наделен репродуктивной функцией. Адам лишенный своей Евы. Могу попросить у Бога, могу стать Богом, но не хочу жить в мире придуманных мной марионеток. Уверен, будет еще хуже. Новый мир созданный человеком, ставшим Богом. Вряд ли он заполнит пустоту, хотя бы внутри своего создателя. Бог, вылепленный из человека конца двадцатого века! Этот мир будет более уродливым и извращенным, чем тот который был. На том присутствовали тонкие наслоения тысячелетней культуры и обычаев. Над этим будет главенствовать мой жизненный опыт. Это 'Сталкер' Тарковского. Возможность возникновения этого мира не искупает даже надежда. Надежда на лучшее. А другой ведь и не бывает?!! Не хочу быть Богом, не хочу быть творцом нового всего, пускай оно даже сможет иметь черты прошлого. Обратимо ли прошлое?! Пусть бы шло, как шло к концу начертанному не мной. Тогда бы рискнул…
В квартире ничего не изменилось. Все было точно так же, как тогда. Только без Наташи. Сейчас потерянная любовь казалась естественной и закономерной. Поступил так, как поступил. Потому что не мог поступить иначе. Чудес и случайностей не бывает! Все выстроено и подготовлено спрятанным подсознанием. Тем самым зверем, что свернулся внутри нас в ожидание своего часа. Зверем, который сидит во мне. Или я его уже выпустил? Но когда?!!
Лежу на диване в гостиной. Глаза закрыты. В одной руке, закинутой на спинку дивана, тлеет сигарета. Другая держится за бокал с коньяком, стоящий на полу. Ползет караван мыслей, подводящий итог тридцатилетнему путешествию. Боюсь себя. Удалось убить всех, кто окружал, надеялся, любил и дорожил мной. Что дальше?
– Ну, не надо на все это смотреть, так пессимистически. Ты, явно, перегибаешь палку.
Открыл глаза и чуть повернул голову. В кресле рядом с камином сидел Атман.
– Что, приперся?! Тебя звали!..
– По существу мы последние мыслящие существа в этом мире. Некоторым образом соседи. Вот и зашел к тебе, так сказать, по-соседски. К примеру, за солью или спичками, ну и поболтать за жизнь.
– А я не хочу ни каких соседей, тем более двойников. Мне твое общество надоело.
– Юра, послушай! Я понимаю, ты переживаешь потерю близких существ. Но прошу, пойми, это все восполнимо. И необязательно с помощью алкоголя или других способов обмана и замутнения сознания.
– Это невосполнимо. Этого не может быть…
– … потому что не может быть никогда! Так что ли?! – Он улыбнулся печально и снисходительно:
– Значение этой фразы умерло вместе с тем миром. Здесь возможно все! Я уничтожил все, что было раньше. Разбил вдребезги то, что создал сам. Меня не устроила модель нового мира. Сейчас мы можем все начать с начала. Совсем не обязательно, что, созданное нами, будет плохим, применительно даже к уже отжившей морали прошлого мира. Можем сотворить мир новых, чарующих, полных изящества форм…
– А чем одухотворим его? Твоей безумной, болезненной фантазией и моим ущербным, ущемленным самолюбием?! Это наполнит сосуд?!! В какую бы золотую бутылку ты не налил уксусную кислоту, она не станет прекрасным вином!
– Да, надоели мне эти студенческие диспуты о форме и содержании! – Он заметно рассердился.
– Нельзя так узко смотреть на сотворение мира. Давай отойдем от устаревших понятий! Построим мир на совершенно новой концепции. Не будет там смердящих значением слов, таких, как добро – зло, плохо – хорошо. Пойми, наконец, это все черно-белое! Это скучно, ограниченно. Выйдем из этих рамок. Сообразность – вот что заменит любой смысл! Пусть каждое из созданных существ будет иметь возможность перестраивать и обустраивать мир для себя. Не будет ограничений! Возможности и способности, все есть, все достижимо! Каждый получит, что захочет. Без власти, без законов! Главное сообразность, – любой из пытающихся мыслить берет то, что ему действительно необходимо! Это ли не то, о чем мечтали люди?! Давай возродим их, и дадим им это…
Я долго думал. Он не торопил. Наконец сказал:
– Я не гожусь для роли Бога, творца. Не хочу ничего создавать. Я не хочу нести ответственность за то, что сотворил. Мало того, мне не интересно жить. Здесь и там не интересно тоже. Меня всегда заботило только собственное благополучие. Судьбы мира мало трогали. Ты прав, политика, религия, законы, налоги, государство, нации – это слова, которые придумали пронырливые, серые бездарности, чтобы удерживать в своих руках власть над менее честолюбивыми и более равнодушными. Поэтому-то любая демократия с легкостью становилась диктатурой. И с точностью до наоборот. Потом возникали последствия, но сам процесс переворота, почти всегда был тихим и малокровным. И еще одна причина пустоты всего этого. Сверху прилагались титанические усилия, чтобы удержать власть, а снизу все забивались по щелям, с тем, что бы эта власть причинила им как можно меньше вреда. Типа: 'Пусть там, наверху, будет, что угодно, лишь бы меня это миновало!'. А та анархия, которую предлагаешь ты, ничего не изменит. Я человек сформированный прошлым. Не знаю кто ты, почему и зачем. Но я не хочу всего этого!
– Ни как не могу взять в толк, почему ты так инфантилен?! Хорошо, не хочешь глобального, сотвори мир для себя. Маленький, удобный мирок: родители, жена, детишки, друзья и так веками. Достаток и изобилие, душевный покой, интрижки на стороне. Прочие маленькие, человеческие слабости. Ты можешь это сделать. А я займусь глобальными вопросами мироустройства.
– А без тебя нельзя?!
– Чем же тебя не устраивает моя кандидатура на роль фундаментального камня нового мироздания?!
– Имел возможности убедиться в твоих способностях. От твоих опытов наизнанку выворачивает.
– Ну, что ж. Понимаю. Но без меня, к сожалению, нельзя. Невозможно двигаться вперед. Есть еще какие-либо возражения по кандидатуре Верховного Божества?!
– Бессмысленно спрашивать. В принципе, ты уже ответил на все возможные вопросы. Допустим, только, допустим, принимаю твое предложение, соглашаюсь на слияние, но при одном условии. Это условие такое. Ты должен сказать, как я смогу убить тебя?!
Он покачал головой, опять грустно улыбнулся:
– Я тебе неоднократно говорил, что ты не можешь причинить мне вреда. Я могу причинить вред тебе. Но при этом, упреждая твой вопрос, не могу причинить вред сам себе. И ты, это говорю тебе, не можешь убить себя. Самоубийство и твое и мое исключено полностью.
Обдумывал слова, они не были новостью. Скорее еще раз вспышкой осветили сегодняшний тупик бытия. Однако есть маленькая щелка:
– Тогда, Атман, убей меня. Сделай одно доброе дело. Помоги мне.
Он засмеялся. Как все-таки эта тварь была похожа на меня.
Нет, слишком просто. Я не стану убивать тебя, хотя это и несложно. Даже просто. А для тебя это было бы подарком. Нет, брат! Насколько понял из твоих сумбурных мямлей, ты отклоняешь предложение?!
– Да. Отклоняю.
– Зарекалась свинья говна не есть. Будешь жить вечно, один. Плохо или хорошо. Возраст меняться не будет. Можешь даже не бриться, щетина никогда не станет бородой. Ходи, думай, мучайся. Но все это один, совсем один. Люди имеют обыкновение отказываться от принципов и менять взгляды на жизнь. Подожду, когда-нибудь тебе надоест одинокая вечность. Для меня нет разницы, минута или год, час или тысячелетие. Специально для тебя. Так сказать, для придания некоей пикантности твоему существованию в собственном аду, возвращаю день и ночь, утро и вечер. Живи, веди свой календарик. Времяисчисление глупости и душевной лени. Утомишься, позовешь. А пока ты мне надоел! Слизень!!! Жаль, что я не в силах выбирать!
Кресло опустело. Эта беседа о высоких материях совершенно не произвела никакого эффекта. Как было пусто внутри, так гулко и осталось. Вот уж поистине, – словами пустоты не заполнить.
Поднялся, долил в бокал коньяку. Залпом, не уловив вкуса, осушил. Отломил дольку шоколада. Прожевал. Закурил и подошел к окну. Открыл жалюзи. За окном смеркалось. Шел легкий исчезающий снег. Приближалась ночь. Вторая ночь в этом мире. В первую казнили шестьсот шестьдесят шесть человек. И вот наступала, вторая. Ночь. Одна из бесчисленных ночей вечности одинокого человека – Юрия Юзовского. Меня.
