Спит Гришка, сам признался, на старом диване не раздеваясь, часто прямо в обуви. Одежда его — рубашка, брюки — давно не стираны, пропитаны потом. Волосы отросли, как у попа. Бреется раз в неделю.
И впрямь, кто за такого замуж пойдет?
Гришка угадал мои невеселые мысли.
— Один я… Ничего не успеваю… Вот и запустил — и огород, и хату, и себя. Хозяйка нужна. Между нами, предлагал я одной доярке ко мне переходить. Сказала: «Чем твои трусы да портянки стирать, лучшя я без мужика век буду жить. — И добавила: — К тому же ты, Гришка, непостоянный человек». Убеждал ее, что с романтикой я покончил, не верит… А без хозяйки я из запустения не вырвусь.
Он глубоко и тяжело вздохнул. Мы стояли с ним у развилки дорог, куда он вышел проводить меня. Со стороны его двора послышался короткий хриплый голос молодого петушка. Гришка приподнял голову, просияв лицом, сказал:
— Это мой поет. Из всех один пока. Надо будет его на зиму оставить.
