День спокойно отдыхали, вели наблюдение.
Ровно в полночь Иванов начал обстрел Алексино. Туда выехало из Хвершовки четыре грузовика с солдатами. На пути к Алексино, в овраге, наша засада уничтожила две автомашины, две подбила, и гитлеровцы разбежались по кустам.
В это же время начался штурм Хвершовки. Гранатами, огнем из автоматов и пулеметов партизаны уничтожали гитлеровских солдат и офицеров в блиндажах и зданиях. Загорелось несколько домов. Это еще больше усилило панику среди фашистов. Когда же был окружен дом, где располагался штаб, и его охватило пламенем, гитлеровцы беспорядочно побежали.
В течение часа гарнизон был разгромлен. В руки партизан снова попало немало оружия, боеприпасов, в том числе и орудие с трактором, которое партизаны не промедлили использовать для пополнения своей артиллерии. Партизаны из отряда Новаковского, нагрузив трофеями три немецких вездехода, угнали их в свой лагерь и почти целый месяц пользовались этими машинами.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Наступили вторые сутки, а Наум Абрамович еще не ложился спать. Перед ним лежала большая кипа захваченных в Хвершовке документов немецкого штаба, которые требовалось срочно перевести на русский язык.
Бывший учитель Бежецкой средней школы неплохо знал разговорный немецкий язык. Сейчас же он столкнулся с военными и техническими терминами и ему приходилось непрерывно заглядывать в словари. Кипа непереведенных документов таяла медленно.
Клочко и Ефимов поочередно несколько раз наведывались к нему, но Абрамович разводил руками:
— Пока одни инструкции.
К вечеру бывший учитель наткнулся на бумагу, которая заставила забыть про усталость. Это был приказ из ставки Гитлера, датированный двадцать пятым июня и адресованный командующему шестнадцатой армии генерал-полковнику Бушу. Где дословно, а где по смыслу целую ночь кропотливо Наум Абрамович переводил важную бумагу. К утру перевод уже лежал перед Ефимовым. В штабе еще сидели командиры отрядов и представитель второй бригады Головай.
Григорий Иванович молча прочитал трофейный документ и так же молча подсунул его мне.
— Надо ознакомить, — сказал я.
— Обязательно.
И Григорий Иванович начал читать:
— «Русские партизаны парализуют движение на железных и шоссейных дорогах Восточного фронта. Особенно часты нападения лесных банд на железнодорожных магистралях Дно — Новосокольники, Дно — Порхов — Псков и на других магистралях. В результате ночных действий лесных банд часты случаи крушения эшелонов с войсками и военными грузами.
Русские лесные банды группируются в лесах Дно — Чихачево — Бежецк, Дно — Порхов — Псков, Дно — Новгород, где находят сочувствие и поддержку среди гражданского населения.
На борьбу с лесными бандами Верховное командование германской армии вынуждено снять с фронта несколько соединений и выделить немалые силы из своего резерва. Этим обстоятельством особенно обеспокоен фюрер, который приказал в течение двух недель ликвидировать в районе Дно — Порхов — Новгород — Новосокольники все лесные банды русских».
Далее в приказе говорилось, как немецкое командование должно организовать борьбу с партизанами, перечислялись меры по уничтожению баз, населенных пунктов и населения, заподозренного в сочувствии партизанам.
— Как видите, приказ самый свеженький, — закончив чтение, сказал Ефимов.
— Главное, партизаны не дают покоя Гитлеру. Бесноватый забеспокоился, — добавил Тараканов.
После разгрома гарнизонов в Гористой и Хвершовке фашисты вновь подбросили к нашему участку больше подкрепления. В то же время они вели массированные обстрелы занятых партизанами деревень, особенно основных наших баз — Паревичи, Филаново и Раево.
Одновременно крупные силы фашистов вели разведку боем, прощупывали систему нашей обороны.
Ожесточенная схватка была на переправе через разлившуюся реку Болотня. Здесь стояли наши заслоны и засады. Фашисты решили любой ценой захватить переправу. Не считаясь с потерями, они бросили на нее несколько сот солдат под прикрытием минометного огня. Сдерживая гитлеровцев огнем из станковых пулеметов, командир отряда Маркушин соединил все засады в один кулак и ударил по фашистам с тыла. Немцы побежали, оставив на переправе более сотни убитых и раненых.
Через несколько часов немцы, получив подкрепление, вновь начали атаку. На этот раз они действовали осторожно. Из минометов и пулеметов простреливали каждый куст.
Два дня продолжался бой за переправу. Только к исходу третьих суток, по приказу командования, Маркушин отвел свой отряд на высотки и оттуда держал под огнем переправу и подходы к ней.
Не менее ожесточенные бои проходили в районах Гористой, Алексино, Мосихи, Хвершовки и других. Несмотря на большие потери, гитлеровцы продолжали вводить в бой все новые и новые подкрепления.
Воспользовавшись короткой передышкой, командование собрало совещание командиров и комиссаров отрядов. Глаза их от бессонных ночей воспалены. Не лучше выглядели и Ефимов с Клочко.
— Против нашей бригады наступает не менее двух дивизий, не считая артиллерийских, танковых и эсэсовских полков, — сообщил Ефимов. — А это, считайте, со-рок-пятьдесят тысяч.
— Что делать? Спрятаться у Христа за пазухой? — проговорил Объедков.
— Где он живет? Дай-ка адресок, — сказал Дура НИН.
Все захохотали.
Ефимов переждал, когда утихнет смех, и опять спокойно продолжал:
— Это в десять раз больше нашей бригады. Почти столько же действует против второй и третьей бригад. Нужно учесть, что противник имеет и превосходство в технике.
— Что же делать предлагаешь, командир? — снова спросил Объедков.
— Воевать.
— Я тоже так думаю.
— Мы должны воевать с таким расчетом, чтобы оттянуть с фронта как можно больше сил и перемалывать, но на рожон не лезть, — пояснил Ефимов.
Совещание длилось долго. Разошлись перед рассветом.
Спустя три дня гитлеровцы бросили против отряда Маркушина полк пехоты. Бой продолжался целый день. Ночью противник подтянул артиллерию и наступление немцев возобновилось.
Во второй половине следующего дня над отрядом нависла угроза окружения. Маркушин получил приказ — оставить деревню. Немцы видели, как в спешке отходили партизаны. В деревне осталось несколько убитых лошадей, покореженные повозки и другое немудреное партизанское имущество.
Гитлеровцы были в восторге, когда заняли деревни Паревичи и Филаново. В обеих деревнях началась гульба. Фашисты праздновали победу. Партизаны это видели. За поведением врага со всех сторон велось наблюдение. Нас радовало то, что фашисты не рыли окопов, не строили оборонительных сооружений.
Ночью я был на партизанском аэродроме. Сюда только что прилетел «Дуглас», который доставил очередную партию боеприпасов.
Ко мне подошел летчик лейтенант Боря Чернов. Он летал к нам чуть ли не каждую ночь, обязательно привозил пачку свежих газет и всегда заводил разговор о партизанских делах.
— Как воюете, товарищ комиссар?
— В эти дни особенно. Поперла на нас немчура.
— И много?
— Не считал, но много.
