– Я не понимаю, о чем вы говорите, – предупредил Филипп, – но все это вместе взятое мне не нравится.
Соня отмахнулась от Филиппа, как от надоевшей мухи. Беата отвела его в сторону и принялась что-то тихо втолковывать. Я же, ощутив неприятный холодок по спине, повернулся к Кристиану.
– Ты хочешь сказать, что чем больше здесь уничтожают этих медуз, тем больше их появляется и нападает на людей?
Кристиан пожал плечами.
– По-моему, это очевидно. Если верить Филиппу, то все именно так и происходило. Они впервые столкнулись с медузами у стоящейся плотины. Там погибло не так уж много людей. Потом они научились убивать этих тварей – и тварей стало только больше. Сопоставьте это с тем, что мы уже знаем. Все императоры в один голос утверждали, что пытались противостоять нашествия, и чем больше усилий они предпринимали, тем быстрее гибли их миры.
– Но ведь здесь все не так, – возразил Роббер. – Орион погиб полностью. Он был разбит на несколько осколочных мирков после смерти Анны, а потом и они прекратили свое существование. Здесь гибнут только люди и кое-какой домашний скот. Джунгли стоят нетронутыми, в них кишмя кишит живность.
Кристиан снова пожал плечами.
– Мы, в общем-то, не в курсе, как происходило дело в других мирах. Нам это не объяснили. Единственное, что мы успели узнать – везде все происходило по-разному. Здесь погибают только люди, все остальное остается в прежнем виде. Я не могу объяснить почему.
– Кристиан прав, – задумчиво произнес Кевин. – Если задуматься, то причиной происходящего истребления может быть все, что угодно. Например, отмеченное Соней отсутствие действий Императора. Он либо погиб, либо не вмешивается в процесс. Или же подобное разрушение Сейвиллы происходит именно из-за ее состояния. Беата говорила, что добрая часть планеты – джунгли. Здесь постоянно борются за чистоту экологии, то идут против нее. Так что уничтожение мира приняло тут подобную форму. Медузы уничтожат людей, а мир останется для животных. И эволюция будет отброшена еще на тысячелетия. Мир опустеет, хотя внешне будет не поврежден. И кому он таким будет нужен?
– Интересно, сколько лет Сейвилле? – задумчиво спросила Соня. – Я удивляюсь здешней партизанской войне с мнимым врагом и этими попытками сохранить природу в естественном состоянии. Мне кажется, что Сейвилла неприлично молода, а император – бывший гринписовец.
– Не мешало бы его найти, – пробурчал Роббер. – Он может знать то, чего не знаем мы. Это помогло бы нам в поисках Попрыгуна.
– Где его найдешь? – вяло отмахнулась Соня и побрела прочь от сожженных гнезд, над которыми мы все стояли. Мы, бросив полные омерзения взгляды на еще трепыхающиеся обугленные головешки, пошли за Соней.
Дождаться ночи мы решили на берегу, неподалеку от мертвой Санты-Эсмеральды. Часть воинов Филиппа, который ходил с опустошенным лицом в сопровождении мелко семенящей Беаты, рассыпались по берегу в разведывательных целях. В лагере остались только мы, Лючия, Хосе и два бугая, сопровождавших Филиппа, как дрессированные гориллы. Заросшие черными бородами лица только усиливали это сходство. Остальные разбрелись по джунглям, появляясь, то тут, то там с многозначительными лицами. Лючия разогревала ужин из сухих пайков. Соня неподвижно глядела в костер. Кристиан подбрасывал туда сухие веточки и чего-то насвистывал себе под нос. Роббер лежал на земле навзничь и наблюдал за перемещениями трех лун, которые уже отчетливо проявились в темнеющем небе. Кевин же неподвижно стоял у кромки воды, засунув руки в карманы, глядя на уже плохо различимый противоположный берег. Когда он повернулся, в его зрачках горели уже знакомые оранжевые искры.
– Не советовал бы вам наедаться, – странно-безжизненным тоном произнес он. – С тяжелыми желудками будет тяжело бегать. А мне кажется, что побегать нам сегодня придется…
– Ты что-то чувствуешь? – быстро спросила Соня.
– Не знаю, – странно растягивая слова, ответил Кевин и снова повернулся к противоположному берегу. – Маятно мне как-то, неспокойно… А я привык доверять таким ощущениям.
Лючия бросила на меня встревоженный взгляд. Я едва заметно успокаивающе кивнул ей и подошел к Соне.
– Соня, – тихо произнес я. – У меня к тебе будет одна просьба личного плана…
– Хочешь выдернуть отсюда свою чернявую подружку? – с неожиданной злостью осведомилась она.
– Зачем ты так? – прошептал я. – Я сделал бы это сам, но не смогу, а она… Она боится.
Соня бросила на Лючию косой взгляд и махнула рукой.
– Ладно уж… Только следи за ней сам, я нянчиться с этой Карменситой не намерена. Сам сообразишь, когда нужно будет подвести ее ко мне.
– Не хотелось бы прерывать вашу дискуссию, – вмешался неожиданно подошедший Роббер, который еще мгновение назад лежал поодаль на песке, – но нам нужно кое-что обсудить. Причем, желательно без посторонних ушей.
Мы насторожились и, быстро переглянувшись, отошли поближе к воде, где уже стоял Кевин. Заинтересовавшись нашими маневрами, к нам двинулась Беата, Соня махнула рукой Кристиану.
– Что происходит? – прошипела Беата, когда мы собрались все вместе. – Филипп итак на нас смотрит волком. Что вы задумали?
– Ничего особенного, – тихо ответил Роббер. – Я просто хочу узнать: что мы будем делать, если медузы окажутся нам не по зубам?
– Уходим, – не задумываясь, ответила Соня.
– А куда? – резонно поинтересовался Роббер. – Бросаемся врассыпную или все прыгаем в Перекресток?
– В Перекресток прыгать сразу нельзя, – отмела предложение Беата. – Ты прав, неизвестно с чем мы имеем дело. Нужно прыгать в уже известные нам осколочные миры, закрывая за собой порталы. Осколочных миров не жалко. Кто знает, может быть, медузы способны следовать за нами.
– Значит мы должны улепетывать врассыпную, – подытожил Кристиан. – Я хотел было предложить, чтобы ты и Соня вели нас. Ну, там, сами понимаете, разница во времени и все такое… Но, пожалуй, ты права, так будет безопаснее.
– А что делать с ними? – хмуро спросила Соня. – Если мы не сможем справиться с медузами… а я подозреваю, что мы не справимся.
– Скольких ты сможешь увести с собой? – нервно спросила Беата. Соня выразительно пожала плечами.
– Ну, троих-четверых за раз. Пять с большим трудом и при тщательно выбранном маршруте, без спешки. Но это в идеале. Мы же не знаем, какие тут будут условия. Если придется уходить в спешке, я утащу за собой пару человек, причем одно место уже занято…
Соня демонстративно скосила глаза на Лючию, которая прислушивалась к нашим разговорам, не решаясь подойти ближе.
– Я смогу увести с собой при тех же условиях человек десять-пятнадцать, – задумчиво произнесла Беата. – А нас гораздо больше. А еще лагерь повстанцев… или как там они себя называют…
– Еще и города есть, – зло прошипел Роббер. – А там тысячи людей. Мы оставим их умирать?
– А что ты предлагаешь? – почти выкрикнула Беата. – Ты сможешь вытащить отсюда хоть одного человека? Нет? Вот и молчи! Мы с Соней уведем всех, кого сможем, но мы не всемогущи! Мне очень жаль, что так случилось с твоей женой, но я не могу совершить невозможного. Как-нибудь на досуге я расскажу тебе, сколько сил нужно потратить, чтобы увести за собой хоть одного человека…
– Прекратите, – прервал Кевин. – Беата права. Мы не сможем спасти всех.
– А их? – нервно повторила Соня. – Что делать с ними?
Мы одновременно обернулись. Солдаты, как то стихийно вернувшиеся в лагерь во главе с Филиппом, не слонялись по берегу, не готовили оружие, а смотрели на нас немигающими взорами. У многих в глазах была тревога, у других страх. Хосе смотрел с откровенной враждебностью. Но на некоторых лицах явно горела нешуточная надежда. Лючия уставилась на меня светящимися глазами, не двигаясь, словно статуя, хотя ее просто колотило от волнения.
