задрал голову кверху и раскинул руки в стороны, чем сразу напомнил мне огородное пугало.
– Да, черт побери, он здесь! – прошипел Борегар. Собаки, опасливо оглядывавшиеся на Кевина, начали скулить.
– Ты можешь определить давно он тут, или нет? – спросила Беата. Борегар глубоко вдохнул и еще немного постоял неподвижно.
– Нет, я не знаю, – наконец ответил он с сожалением. – Но могу сказать наверняка, что с его приходом что-то изменилось. Что-то сдвинулось… И мне как-то не по себе от этого места.
– Так где мы? – нетерпеливо спросила Соня. – Неужели ни у кого нет никаких мыслей?
Ответом ей было молчание. Все выглядело довольно обыденным и вполне земным. Впрочем, в кромешной тьме тяжело было найти хоть какие-то точки соприкосновения.
– Единственное, что я могу сказать, – неуверенно произнес Кристиан, – это хорошо развитый мир. Техногенный.
– Откуда ты знаешь? – спросил я.
– Я чувствую машины, – просто ответил Кристиан. – И дома в городах построены из искусственного камня – скорее всего бетона. В неразвитых мирах ощущения совсем другие. Здесь давно живут люди, и этот мир старый, он давно развивается. Он такой же древний, как наша Земля… Но что-то тут есть неправильное.
– Что? – вскинулся я.
– Я не знаю. Но это – нечто неверное, такого у нас не бывает.
– Давайте спать, – раздраженно предложил Борегар. – Утром мы все обсудим, может быть, какие-либо факты выявим. Чего гадать в кромешной тьме?
– Согласен, – кивнул Кевин и выразительно посмотрел на Борегара. – Только караулить будем по двое, во избежание инцидентов…
Борегар сжал губы, но ничего не сказал. Мы переглянулись: никому не хотелось попасть в пару к Борегару. Кевин увидел наши ухмылки и оскалил зубы.
– Значит так: первая пара – я и Борегар. Вторая – Соня и Кристиан. Третьи будут Артем и Беата.
– Мы с Соней лучше, – возразил я. Кевин покачал головой.
– Нет уж. Вы тут начнете еще целоваться, и прошляпите все царствие небесное. Ты будешь дежурить с Беатой. Она, как я заметил, рано встает, а ты парень крепкий.
– Хорошо, – обреченно согласился я. – Будем целоваться с Беатой….
Сопровождаемый двусмысленным хмыканьем, я залез в спальный мешок, лежащий рядом с Сониным, и даже успел пожалеть, что мы не развели костер. Огонек как бы защищал нас от враждебного мира. Но вокруг не было ничего подходящего, что можно было бы использовать в качестве топлива. Только камни и трава… А потом я уснул.
Спал я плохо. Несмотря на многолетнюю привычку спать в любых условиях и в любую погоду, на этот раз мне что-то не давало покоя. Я спал и не спал. В своих видениях я видел то летящий на меня топор Двалина, то пылающие щупальца медуз Сейвиллы. А когда Лючия с горящими волосами и обугливающимся лицом схватила меня за руку, я вскрикнул и проснулся.
Надо мной склонилось тревожное лицо Беаты. Рядом ворочалась Соня, закутываясь в свой мешок, как куколка в кокон. Кристиан уже безмятежно сопел, заснув мгновенно, как маленький ребенок. Удостоверившись, что я проснулся, Беата, накинувшая на себя какое-то полотнище, села на землю и задумчиво уставилась в небо. Я неохотно вылез из мешка и отошел в сторонку, чтобы избавиться от излишней жидкости. Когда я вернулся, то снова залез в мешок и сел рядом с Беатой.
– Кошмары снились? – сочувственно спросила она. Я вскинулся было, чтобы резко ответить ей, а потом коротко кивнул.
– Она? – спросила Беата, и в голосе ее было больше утверждения, чем вопроса. Я снова кивнул.
– Понимаю, – задумчиво протянула Беата. – Мне тоже снился Филипп. Я ведь говорила ему, что его игры в революцию до добра не доведут. Нелепая смерть. Мы ведь могли его спасти.
– Да, – глухо сказал я. – И ее мы тоже могли спасти.
– Как же так получилось, что Соня не смогла вытащить двоих? – спросила Беата, и в голосе ее послышался металл. Мне не хотелось распространяться на эту тему, поэтому я коротко сказал, что она не смогла увидеть мир, поэтому шла за мной, таща на себе парня и Лючию. Беата скептически хмыкнула.
– Зная возможности Сони, мне сложно предположить, что она так легко выдохлась. Я за этой девочкой давно наблюдаю. Ты уверен, что она
– Ты в своем уме? – возмутился я, чуть не крикнув ей это в лицо. – Медузы были у нас под самым носом. Соня могла погибнуть вместе с Лючией. К чему ей этот риск, если она могла спокойно уйти.
– Мужчины иногда бывают удивительно глупы, – с неким сожалением ответила Беата. – Да к чему ей было тащить на себе соперницу? Она давно влюблена в тебя и не скрывает этого, а ты пригрел на груди девчонку из параллельного мира.
– Глупости! – решительно ответил я, чувствуя в груди противный холодок. – Я не хочу, чтобы ты думала о ней плохо.
– Да ничего я не думаю, – отмахнулась Беата. – Просто так вполне могло быть, и я даже не могу ее за это осуждать, если это правда. Очень бы не хотелось… Да и кто я такая, чтобы судить других…
Голос Беаты был горьким. Она украдкой смахнула набежавшую слезу и уставилась в ночь. Я понимал, что она думает о Филиппе, мне же было не по себе от ее слов. Я оглянулся на спящую Соню.
– Беата, а почему Жером шарахался от тебя? – спросил я. – Что такого вы не поделили, если он был готов умереть, но не подпустить тебя к Филиппу?
Беата повернулась ко мне и слабо усмехнулась.
– Да нет в этой истории ничего таинственного. Жером такой же фанатик, как и Филипп, даже еще хлеще. У Филиппа хоть какие-то проблески разума были, а Жером думал спинным мозгом, да и того было кот наплакал. Любая женщина рядом с Филиппом воспринималась им как потенциальная угроза революционному движению. Ну, а когда выяснилось, что я – не совсем обычный в общепризнанном понимании человек, то я сразу стала врагом номер один. Я же могла увести Филиппа с собой, и тогда вся их борьба сдулась бы сама собой. Представляешь, Жером лично чистил Филиппу сапоги! Да он бы ему ноги целовал, если бы Филипп позволил.
– Филипп не был Императором? – спросил я. Беата рассмеялась.
– Что ты, конечно нет. Разве ты не понял, кто Император Сейвиллы?
Я отрицательно покачал головой.
– Молодежь… – с сожалением протянула Беата. – Это же первое, что следует просить – умение определять, Император перед тобой или нет. Сейвиллой правил Хосе!
Я вытаращил глаза и открыл рот. Вид у меня, по всей вероятности, был невероятно глупый, поскольку Беата довольно рассмеялась.
– Как – Хосе? Недотепа Хосе? Взрывник Хосе? – ошалело повторял я.
– Вот именно, – подтвердила Беата. – Тот самый взрывник Хосе, погибший во время атаки медуз.
– Беата, ты сошла с ума, – возразил я. – Император не может погибнуть в своем мире. Он там царь и бог. А Хосе был обычным полусумасшедшим взрывником…
– Я впервые встретила Хосе лет двадцать назад, – возразила Беата. – Он всегда был с Филиппом. Тот доверял ему, как себе. Так вот, за двадцать лет Хосе всего лишь сбрил усы – вот и все изменения. Он не постарел, не поседел, не растолстел… Он остался прежним.
– Ты же не была на Сейвилле постоянно, – не сдавался я. – Могла позабыть, как выглядит Хосе. Да это мог быть его сын. Его назвали в честь отца, и он пошел по его стопам.
– Не забывай, что в отличие от тебя я умею определять, кто передо мной – Император или простой смертный, – отмела мои доводы Беата. – Хосе – Император Сейвиллы. Я знала об этом с самого начала.
– Почему же нам не сказала? – обиженно протянул я. – У меня такое в голове не укладывается… мы же могли что-то сделать вместе с ним…
– Ты забыл об одной вещи – напомнила Беата. – У Хосе погибла семья. Не знаю, насколько сильно она была ему дорога, а может, у него с самого начала были какие-то психические отклонения, но после смерти жены и детей, он совсем с катушек съехал. Именно об этом мы разговаривали с Филиппом. Он просил Хосе
