спальня, лишало ее всякой возможности уединения. Подготовка ко сну, которую она обычно совершала в одиночестве, теперь должна была происходить у него на глазах.
Снимая платье, корсет, нижнюю сорочку и чулки, Роуз размышляла об этом. Потом надела ночную рубашку и села на кровать убрать на ночь волосы. Она представляла, что муж тоже здесь и тоже раздевается.
Роуз оглядела кровать. Пруденс и Харольд спали в одной постели всю ночь. Каждую ночь и много лет. Они не расходились по разным комнатам, после того как выполнят свой супружеский долг. Каково это чувствовать, что твоя жизнь так тесно переплетена с чужой?
Приятно, если есть любовь, решила Розалин. Ужасно, если вместо любви – ненависть. Обременительно, если между супругами равнодушие.
Роуз услышала, что Кайл поднимается по лестнице, и легла. Кровать оказалась недостаточно широкой, а это означало, что любые проявления близости на ней были возможны при определенных усилиях. И так должно было оставаться во все время их визита.
Прежде чем войти, Кайл постучал. Роуз усомнилась в том, что Харольд стучал, прежде чем войти в спальню к жене.
Она поборола побуждение отвернуться, чтобы и Кайлу обеспечить некую иллюзию уединения, но он не был нежным стыдливым цветком, а она хотела с ним поговорить.
Он снял верхнюю одежду и повесил в шкаф.
– Тебе понравился пирог? – спросила она.
Он сел на стул и стянул сапоги.
– Да, очень.
Она почувствовала, что не может говорить. Сердце ее было переполнено сладкими и острыми чувствами. Правда заключалась в том, что ее пироги были посредственными. Ее никто не учил печь. Девушкой из-за нужды она начала экспериментировать и добилась того, что смогла произвести для своих братьев что-то более или менее съедобное. Но результат ни в коей мере не шел в сравнение с чудом, произведенным Пруденс.
Сегодня она наблюдала за действиями Пруденс и поняла, что упускала все эти годы в приготовлении собственных блюд. И все же Кайл похвалил ее. Он мог бы вообще не упоминать ее пирогов. Как мог в утро после их свадьбы съесть только маленький кусочек.
– Пруденс сказала, что ты, вероятно, нанес визит викарию. Она рассказала мне, что он обучал тебя начальным знаниям.
Роуз остановилась, не зная, продолжать ли. Они могли бы прожить всю жизнь, не затрагивая вопросы, возникшие у нее сегодня. И возможно, так было бы лучше. Но она знала что не сможет заснуть, если не задаст Кайлу эти вопросы. Ответы касались не только ее представлений о муже-незнакомце, но и понимания того Кайла, которого она знала.
– Она сказала, что Коттингтон поручил викарию давать тебе уроки. Значит, граф был твоим покровителем. Ты мне никогда не говорил об этом.
Кайл снял галстук.
– Ты не спрашивала.
– Это верно. Я никогда не спрашивала. Спрашиваю теперь. Я хочу узнать об этом все.
– Причина, почему ты хочешь узнать, ошибочная.
– Я хочу узнать, потому что ты мой муж, а это из ряда вон выходящее событие изменило всю твою жизнь и сделало тебя тем человеком, за которого я вышла замуж.
Он снова опустился на стул и посмотрел на нее.
– Прекрасно. Я оказался в сфере внимания графа, когда мне исполнилось двенадцать. Он нашел, что у меня есть способности, которые следует развивать. Договорился с викарием, что тот будет давать мне уроки, а позже в течение двух лет оплачивал мое обучение инженерному делу в Дареме. Он сделал также для меня возможным поступить в школу искусств в Париже, где я изучал архитектуру. Когда я вернулся, он вручил мне сто фунтов, и на этом его покровительство закончилось, хотя он остался моим другом, а иногда нам случалось быть деловыми партнерами.
А эти сто фунтов Кайл превратил в тысячу, а позже еще приумножил эту сумму.
– Удивительная история! В том, что ты поразил его, ничего странного нет, но поведение графа удивительно. Почему он стал твоим покровителем? Оттого что твой отец погиб в туннеле?
– Он понятия не имел о том, что я сын одного из погибших. Это произошло за три года до несчастного случая.
Кайл принялся расстегивать манжеты.
– Я не знаю, по какой причине он это сделал, но думаю, потому, что я… поколотил его сына. Возможно, его восхитила моя храбрость. Возможно, он чувствовал, что его сын нуждается в порке, и был рад, что какой-то мальчишка отважился сделать это вместо него.
– Ты подрался с Норбери?
Кайл снял рубашку, налил воды в таз и начал мыться. С их брачной ночи Роуз не видела, как он раздевается. После этого он оставался для нее только силуэтом в темноте. Она изучала его плечи на ощупь, обнимала его обнаженное тело, но не видела его самого.
Слабое освещение льстило ему, но его сила впечатляла даже при ярком солнечном свете. В его теле не было вялости и мягкости. Не было угрозы потучнеть от легкой жизни. Его мускулы не выглядели слишком мощными, но были крепкими и соответствовали высокому росту. Его тело, как и лицо, казалось грубоватым, но полным энергии.
Молчание Роуз привлекло внимание Кайла, и он заметил, что она наблюдает за ним.
– А меня всегда как раз удивляло то, что ты так хорошо знаешь Норбери. А также и то, что продолжаешь поддерживать ваше партнерство и использовать земельные угодья его семьи…
– Я веду дела с Коттингтоном. Так было всегда. Норбери вступил в дело недавно, потому что граф заболел.
– Если граф болен, то, возможно, ваша совместная работа с Норбери скоро прекратится, – заметила Роуз. – А моя история, думаю, усложняет тебе общение с ним.
Кайл отбросил полотенце.
– Когда я должен с ним увидеться, я это делаю. А как только мы расстаемся, я забываю о нем. Он не присутствует в нашей жизни.
– Не присутствует. Но благодаря ему мы встретились. Я чувствую его… Он как привидение. И я не думаю, что он уходит из твоих мыслей, когда речь заходит обо мне. Думаю, что ты изо всех сил стараешься забыть об этом, но…
– Да, я изо всех сил стараюсь. Иначе мне бы пришлось убить его. За то, как возмутительно он обращался с тобой в тот вечер. А также за то, как, я подозреваю, он обращался с тобой раньше. Я представляю его с тобой, и… – Кайл сжал и разжал кулак. Видно было его отчаянное напряжение. Он с трудом обрел мрачное спокойствие. – Но когда я с тобой, я не думаю о нем. Это не отражается на моем отношении к тебе.
– Но этого не может быть. Он влияет на все. И отпечаток той ночи лежит на всем. Даже на том, как ты относишься ко мне.
– Если ты имеешь в виду мои требования, касающиеся твоего брата…
– Моего брата? Господи! Мой брат – единственное, что мы не разделяем с Норбери. Этот разговор мне неприятен, но по крайней мере я впервые серьезно говорю со своим мужем. С тобой настоящим, а не с тем вежливым незнакомцем, что прекрасно одевается, в совершенстве изъясняется и с таким почтением доставляет мне удовольствие.
Роуз не думала, что ее слова удивят Кайла. Хотя его удивление длилось всего несколько секунд. Потом он перевел взгляд на Роуз, и сердце ее бешено заколотилось.
– Я обращаюсь с тобой почтительно, как с леди. Почему ты жалуешься?
– Я не жалуюсь. Я знаю, что мне повезло заполучить такого чуткого и внимательного мужа. Просто я думаю, что ты так внимателен ко мне по причине, которая меня огорчает.
Кайл не любил критики, как и любой другой мужчина.
– Роуз, это звучит так, будто ты лучше меня знаешь мои мысли и мотивы.
