за себя. Но Анна наотрез отказалась переезжать с чердака. Что оставалось Максу? Поближе познакомиться с несговорчивой женщиной и добиться своего. Так, собственно, и вышло. Вскоре Клаузен перебрался на чердак и приступил к конструированию передатчика. Нередко он спускался к Анни на чашечку чая. И вот в самый неурочный час, в разгар работы, накануне отъезда в Кантон, Макс объявил: «Я женюсь!»
Зорге понимал, сколь ответственен этот шаг, тем более в их положении. Он попросил Макса познакомить его с невестой. Анни понравилась Рихарду. Валлениус, которую все принимали за финку, оказалась русской, Анной Жданковой, эмигранткой из России. Родилась она в Сибири, отец отдал ее «на воспитание» в семью купца Попова. В 1918-м Анна оказалась в эмиграции в Китае.
Таким стало начало работы радиста «большой пятерки» резидентуры «Рамзая». Впереди были десять лет тяжкого, опасного труда. Не раз Макс Клаузен ходил по краю пропасти. Поскольку он работал в группе, ему приходилось выполнять не только функции радиста, но и некоторые оперативные поручения. Об одном из них, когда группа находилась на грани провала, Клаузен расскажет во время суда над ним.
Он ехал в Шанхай, чтобы забрать Анну, заодно предстояла встреча со связным из Москвы. Зорге вручил Максу несколько роликов фотопленки. Не успел он сесть в поезд, как рядом с ним оказался агент японской контрразведки. Сверток с микрофильмами был похож на горячие угли за пазухой. Агент забросал его вопросами. Кто такой? Куда едет? Давно ли живет в Японии? Клаузен показал документ, удостоверяющий, что он владелец экспортно-импортной конторы. Но агент не успокаивался. Теперь он хотел знать, чем занимается фирма, кто за него может поручиться?
«Мне сразу показалось, что у него есть основания подозревать меня, — признался Клаузен во время судебного заседания. — Я почти смирился с мыслью о неизбежном аресте…Прошло полчаса, и я убедился, что он играет со мной, что он сел на поезд, уже имея приказ о моем аресте. Затем так же внезапно, как и появился, он пробормотал что-то невнятно и исчез».
Несмотря на исчезновение агента, Макс был в сильной тревоге даже после пересадки на пароход, где он держался у борта, готовый в любой момент выбросить пленку в воду. Потрясение Клаузена было таким сильным, что, встретив жену и приехав в гостиницу, он тут же уснул и проспал полдня. Потом еще несколько дней он чувствовал себя отвратительно. Зорге на время отстранил его от радиопередач, и Макс занялся коммерческой деятельностью, однако главные опасности у «Фрица» были связаны с его основной профессией разведчика-радиста.
В одной из многочисленных книг о Зорге я нашел фразу о том, что Макс предпочел радиоаппаратуру, сделанную собственными руками, купленной в магазине. «Если такой аппарат выходил из строя, сразу было видно, где дефект», — объяснял автор.
Но дело совсем в другом. При сборе передатчика Клаузен проявлял большую осторожность и поступал совершенно правильно. Он изучил местный радиорынок, подобрал наиболее подходящую схему. Радиодетали приобретал в различных городах, да не сам, а через доки индуктивности изготовил из медной трубки, взяв бензопровод от автомобиля. Эта катушка обеспечивала не только прочность монтажа, но постоянство электрических параметров.
Даже телеграфный ключ Клаузен сделал собственными руками, так как покупка ключа Морзе могла привлечь внимание контрразведки. Необходимые радиолампы для передатчика покупала Анна в Шанхае, заходя в магазин не более одного-двух раз.
Закупив и сделав некоторые радиодетали сам, Клаузен собрал радиопередатчик. Конструктивно он состоял из отдельных блоков, которые соединялись между собой разъемами.
Хотелось, чтобы блоки обладали «агентурными» качествами — малыми габаритами, небольшим весом. Но шестьдесят с лишним лет назад это было невозможно. И тогда мудрый Макс нашел свое, оригинальное решение: больших, крупных блоков (в основном это блоки питания) он изготовил несколько, по одному на каждую радиоквартиру. А сам передатчик, весьма скромных размеров, хранил в тайнике в своем доме. Таким образом, на сеансы связи в разные радиоквартиры ему не нужно было таскать полностью собранный, громоздкий радиопередатчик.
Кроме блоков питания на радиоквартирах Клаузен имел телеграфные ключи, антенные канатики. Все это хозяйство извлекалось из тайника только на время связи.
В целях конспирации для связи с Центром Клаузен использовал обычные широковещательные приемники, которые даже при обыске не могли вызвать подозрение.
Условия работы радиста в Кантоне, Шанхае, Харбине были крайне сложными. Подача электроэнергии часто прерывалась, приходилось использовать автономные источники: динамо-машина создавала помехи радиоприему, привлекала внимание, а сухие батареи быстро разряжались. Ведь для нормальной работы передатчика Клаузену приходилось последовательно соединять десять батарей. Хранить использованные батареи было опасно, приходилось закапывать их в землю, топить в водоемах. Не всегда эти операции проходили удачно.
Однажды Макс сделал новый передатчик, а старый вместе с отработанными батареями решил сбросить в озеро, попросив помочь ему в этом члена группы Бранко Вукелича. Летним утром они отправились в путь. За плечами тяжелые рюкзаки. Двигались к озеру Яманака. Вскоре заметили: за ними следят. Поспешили. Но полицейские не отставали и нагнав, стали расспрашивать: их интересовала поклажа, путь, цель похода. Разведчики попытались отшутиться. Не удалось. И тогда Вукелич сказал, что у них в рюкзаках бутылки со спиртным, предложил выпить. Полицейские поспешно распрощались. Вукелич знал: японские сыщики боятся «запятнать» себя выпивкой с иностранцами. Это считалось служебным преступлением.
Макс и Бранко подошли к озеру и, взяв лодку, выбросили свой опасный груз в воду.
Однако не только опасности, подстерегающие разведчиков на каждом шагу, но и сама работа радиста в те годы требовала полного напряжения сил. Сеансы связи с «Висбаденом» (условное наименование радиостанции во Владивостоке) порою длились часами. Иногда большую часть радиограммы приходилось повторять по нескольку раз. При этом нужна была исключительная осторожность, приходилось менять квартиры. Так, в Токио группа «Рамзая» использовала семь радиоквартир. Во всех квартирах имелись тайники для хранения аппаратуры. Сам Макс в собственном доме прятал аппаратуру в нише стены под портретом Гитлера.
Передатчик для проведения сеанса связи доставляли в чемоданчике, в корзине с продуктами. Нередко для этой цели привлекалась Анна. Свои частые выходы в город жена Клаузена объясняла покупкой корма для кур и собаки, которых супруги приобрели специально для этих целей.
Всего за период работы в Китае (1930–1932) Клаузен передал в Центр 597 только срочных разведдонесений, 235 из которых были доложены командованию Вооруженных Сил и правительству. Они касались широкого спектра вопросов: действий Японской военщины в период оккупации Маньчжурии в 1931 году и шанхайских боев год спустя, деятельности иностранных военных советников китайской армии, политической и вооруженной борьбы между различными военно-политическими группировками в Китае, состояния экономики страны.
Особую роль сыграла радиоточка Макса Клаузена во время конфликта на КВЖД. На столе у наркома обороны появился документ, в котором подчеркивалось: «Опыт работы стратегической агентуры в период вооруженного конфликта на КВЖД блестяще подтвердил, что агентура, оснащенная современными средствами радиосвязи, позволяет командованию быть своевременно осведомленным о стратегических и оперативных маневрах противника. Во время конфликта связь по эфиру действовала безотказно».
В 1933 году тех, кто «блестяще подтвердил» опыт работы агентуры, отозвали в Центр. Зорге с удовольствием возвратился в Москву, поселился в гостинице «Новая московская» и с упоением диктовал на машинку страницы новой книги о Китае. У Клаузена жизнь сложилась иначе.
Еще в Шанхае возникли трудности: у Анны не было загранпаспорта. А ведь по легенде немецкий коммерсант возвращался в Германию. Пришлось поволноваться, но помогли старые связи в германском посольстве.
И вот, наконец, Москва, Советский Союз…Тут-то и припомнили «блестящему радиокудеснику» женитьбу на эмигрантке Анне Жданковой. Не шло в счет, что она выполняла ответственнейшие разведзадания, рисковала — связь с эмигрантской колонией тогда не прощали…И отправились Анна и Макс под чужой фамилией не за границу, а в глубокий тыл, в Саратовскую область, в республику немцев Поволжья.
Маленький степной городок Красный Кут, машинно-тракторная станция и Макс Раутман — механик. Он
