Реми схватил ее руку и отвел от своего лица, но руки не выпустил, продолжая крепко сжимать ее пальцы в своих.
Его губы дрогнули и сложились в улыбку. Особенную, полную нежности улыбку Реми, которую Габриэль уже не ждала увидеть на его лице, обращенном к ней. Она улыбнулась в ответ дрожащей улыбкой, и ее сердце мучительно заныло. Молодая женщина понимала, что это могло означать не больше, чем временное перемирие между ними, и его улыбка становилась тем более ценной для нее.
Он поднес ее руку к губам и легонько поцеловал.
— Гм-м… благодарю вас за комплимент, сударыня. Но этой ночью меня меньше всего занимает моя красота.
— И что же вас занимает, господин комедиант? — съехидничала Габриэль, чтобы унять накатившую на нее волну нежности.
— Пытаюсь изобразить из себя знатную персону, одного из этих придворных фатов. Боюсь, я не слишком преуспел в этой роли. — Реми горестно усмехнулся. — И все же, что именно выдало вам меня?
Его глаза. Звук его голоса. Знакомое прикосновение руки.
— Ничего конкретно, — солгала она. — Здесь все легко узнают друг друга даже в маскарадном костюме. Вы были обречены выделиться на их фоне. Маскарад при дворе — только очередное притворство, интрига, игра.
— И всем этим вы наслаждаетесь? Вы действительно счастливы в этой новой вашей жизни?
Габриэль вздрогнула. Черт побери, Реми приобрел дурацкую привычку задавать неудобные вопросы. Действительно ли она счастлива? Ей было недосуг задумываться над этим в ее гонке за властью. Она никогда не тратила время на подобные размышления, не хотела тратить.
Девушка резко пожала плечами.
— Конечно, я счастлива. Париж, двор, — все это мой мир теперь.
Реми покачал головой. Он не в силах был окончательно смириться с этим.
— Но это очень вероломный мир, Габриэль, он изменчив, ненадежен и крайне опасен. Когда я наблюдал ваш разговор с Темной Королевой, у меня мурашки ползли но коже. Мне хотелось схватить вас в охапку и утащить подальше от нее.
— Вам нет нужды волноваться за меня. Я знаю, как разговаривать с Екатериной.
— Но зачем вам вообще это надо? Как вы можете изо дня в день выносить пребывание подле этой злобной женщины, заставлять себя отвешивать ей реверансы, одаривать лживыми улыбками?
Габриэль и сама много раз задумывалась над этими вопросами.
— Возможно, мне… похоже, я стала понимать ее лучше, хочу я того или нет, — нерешительно ответила она.
— Понимать ее? Когда-то эта женщина натравила на вас охотников на ведьм, пыталась уничтожить всю вашу семью.
— Ни одна женщина не рождается холодной и безжалостной, даже Екатерина. Когда-то и она, вне всякого сомнения, была молодой и невинной, как любая другая девочка. Может, она даже верила в волшебные сказки, пока не обнаружила, что в мире гораздо больше драконов, нежели благородных рыцарей. Огнедышащих монстров, которые своим пламенем обращают в пепел твои мечты и грезы, опаляют тебя предательством, пока ты не умрешь или не позволишь своему сердцу обратиться в сталь. Мне думается, Екатерина тоже знает, каково это — испытывать боль и оскорбления от любимого человека, чувствовать себя униженной, слабой и бессильной.
— Тоже? — Реми нахмурился, настороженно и изучающе посмотрев на Габриэль.
Девушка напряглась. Она не знала, что побудило ее защищать Екатерину. Возможно, таким образом она защищала себя. Слишком уж близко она подпустила его к тем безобразным ранам в своей душе, которые до сих пор ей удавалось скрывать.
— Да, тоже… как… подобно многим другим женщинам, достаточно глупым, чтобы отдать свое сердце мужчине.
— То, чего с вами никогда не случалось? — осторожно поинтересовался Реми.
— Нет! Никогда, — возмутилась Габриэль.
Слишком горячо, как ей показалось. Она вырвала руку у Реми и отступила глубже в тень деревьев. Николя почти лишил ее мужества, последовав за нею и ласково приобняв за плечи.
— Габриэль?!
Нежность в его голосе испугала Габриэль. Неужели она позволила ему понять слишком многое по ее лицу за те считанные минуты, когда она потеряла бдительность?
— Как мы, однако, неосторожны, — заговорила она с наигранной веселостью, стараясь не показать, что нервничает. — Едва ли вам разумно задерживаться здесь. Да и мне тоже. Наварра скоро начнет интересоваться, куда я запропастилась. Мне пришлось пообещать ему практически все танцы на сегодня. Его Величество начинает предъявлять на меня права и не допустил бы иного.
Руки Реми окаменели. Еще одно мимолетное мгновение она чувствовала, как шевелятся ее волосы от его теплого дыхания, но уже в следующий миг он отпустил ее.
— Да, Наварра, — повторил он, и в его голосе странно смешались мрачная решимость, горечь и сожаление.
Упоминание о короле восстановило дистанцию между ними. Габриэль ощутила пустоту, когда Реми отстранился от нее, но овладела собой и решительно выпрямилась.
— Мне действительно надо возвращаться в зал.
— Мне тоже.
— Что?! — воскликнула Габриэль, надеясь, что неправильно истолковала его слова, но он уже вытаскивал маску, которую успел заткнуть за пояс.
— Вы же меня не выдали. Наоборот, придумали для меня имя, так что я рискну возвратиться туда.
— Реми! Нет!
Он начал завязывать маску.
— Вы действительно безумны. — Она в ужасе вырвала маску из его рук. — Я никогда не видела, чтобы мужчина с такой одержимостью стремился погубить себя.
— Габриэль, отдайте мне маску. — В голосе Реми одновременно прозвучали и мольба и угроза.
— Нет! — Габриэль поспешно спрятала маску за спину, отступая от него. — Выходит, я спасла вас только затем, чтобы вы вернулись назад, прямо в логово ведьмы?
Реми машинально сделал шаг за ней.
— Не сочтите меня неблагодарным…
— Не нужна мне ваша благодарность. Мне нужно, чтобы вы ушли.
Она уткнулась спиной в ствол дерева, Реми потянулся к ней и, обхватив руками, попытался вырвать у нее маску. Габриэль отчаянно вцепилась в нее и не отпускала.
— Ну, Реми, пожалуйста. Вы не можете…
— Я должен. Теперь, когда я увидел своего короля и этом проклятом месте, я еще больше, чем когда-либо, настроен вытащить его отсюда.
— Но никто не подвергает его здесь пыткам.
— Нет, они творят нечто гораздо худшее: крадут его душу. Из того немногого, что я видел сегодня вечером, мне понятно, что он развращается в этом месте… — «Вами». Реми сдержался и не выпалил этого, но она прочитала обвинение в его глазах. — Наварра перестает осознавать, кто он в этом мире. Становится просто одним из них придворных полудурков, тряпичной марионеткой, танцующей под дудку Темной Королевы. Я вижу, как над ним насмехаются со всех сторон.
— Но это не будет продолжаться вечно, — взмолилась Габриэль в отчаянии, когда Реми расцепил ее пальцы. — Я знаю, вы не верите в пророчества, но однажды Наварре предназначено стать королем Франции. Клянусь, это правда.
— А вам уготовано стать любовницей короля? — Губы Реми вытянулись в ниточку. — Мне жаль, Габриэль, но он уже король. Король Наварры. Его народ с лихвой терпел гонения и невзгоды. Страну оставили на произвол судьбы без короля на целых три года. Он должен возвратиться к своему народу, и я намерен позаботиться об этом.
