прижалась к Николя, страстно и нетерпеливо даря ему ответные поцелуи, и едва заметила, как Реми ловко освободил ее от остальной одежды.
Она стояла обнаженной и беззащитной в его объятиях. Его губы терзали ее губы. Реми пробегал пальцами по ее спине, его большие мозолистые руки обхватывали ее ягодицы, и он прижимал ее к себе. Несмотря на препятствие в виде его коротких штанов, он не оставил в ней никакого сомнения в степени накала своей жажды обладания ею. И тут она испытала знакомое приближение паники, хотя и попыталась подавить это чувство.
Она достигла точки, в которой всегда начинала пасовать, разум требовал оказаться на безопасном расстоянии. Но она была повержена Реми, его поцелуями, его прикосновениями. Его обожающий взгляд оплел ее паутиной, мягкой и нежной, но которую невозможно было порвать.
Она отпрянула от его губ и отвернулась, вся дрожа. По крайней мере, следовало задуть свечи и обрести некую безопасность в темноте. Взяв колпачок для свечей, она направилась к камину, на доске которого стояли подсвечники.
Реми рванулся за ней и схватил ее за руку.
— Нет, Габриэль, не делай этого. Я слишком долго ждал этого момента. Я должен видеть тебя.
Габриэль через силу подчинилась. Она повернулась лицом к Реми и почувствовала неловкость. Она инстинктивно подняла руки, чтобы прикрыть наготу, но Реми перехватил ее движение. Осторожно разведя ее руки, он внимательно рассматривал ее. Никогда еще она не видела взгляда мужчины, объединившего в себе так много нежности и желания.
— Вы красивы, — хрипло произнес он.
Он повел ее к кровати так нежно, как жених свою девственную невесту. Скинув покрывало, Реми отпустил ее и вытянулся на простыне. Они легли рядом, и Габриэль уткнулась лбом в его плечо. Николя осыпал поцелуями ее волосы. Реми всегда был немногословен. Он не относился к разряду мужчин, нашептывающих ласковые и красивые слова своим возлюбленным. Ему хватало для изъяснения огня в глазах, жарких объятий и страстных поцелуев.
Николя снова и снова целовал ее, гладил ее кожу, ласкал груди, теребил соски, вызывая горячие волны, пробегавшие по ее телу. Но когда пальцы Реми заскользили вниз по ее плоскому животу, сантиметр за сантиметром приближаясь к гнездышку завитков между ее ногами, она снова напряглась, крепко сжала колени и отодвинув его руку. Вцепившись в него губами, она начала почти лихорадочно ласкать его руками. Она научилась ублажать мужчин, знала, как удовлетворить их, исхитрившись самой не поддаться искушению в их объятиях. Мужчину можно было довести до кульминации, даже не допустив до себя.
В отчаянии она попыталась использовать подобные уловки с Реми, начав ласкать его грудь кончиками пальцев, потом ртом. Когда она спустила руку ниже пояса и кончиками пальцев стала терзать его ласками, Реми резко вздохнул и, крепко сжав ее за запястье, отодвинул ее руку.
— Нет, Габриэль. Не… не так быстро. Только когда я доставлю удовольствие тебе.
Она откинулась на спину и стала рассматривать полог над кроватью. Ей не хотелось, чтобы он увидел ее сомнения, ее страх. Как бы она ни любила Николя Реми, ни одному мужчине не дано доставить ей удовольствие.
Реми целовал ее живот, его легкая щетина царапала нежную кожу, и его губы опасно устремлялись все ниже и ниже. Рукой он попытался осторожно раздвинуть бедра. Габриэль почувствовала его теплое дыхание на бедре, и у нее перехватило дыхание. Несмотря на свою решимость, ее разум отчаянно требовал спасаться бегством. Ни один из ее любовников никогда не замечал такого ее состояния.
Внезапно Реми застыл. Потом сменил положение, и кровать заскрипела под ним.
— Ах, Габриэль, не делай этого. Пожалуйста, не притворяйся передо мной, — прерывисто попросил он, прижав ладонь к ее щеке.
— Прости меня, — прошептала она. — В этот первый раз просто возьми меня… поскорее и… и…
— Но я не буду брать тебя. — Реми отвел прядь волос от ее глаз и улыбнулся таинственной и неясной улыбкой. — Это ты возьмешь меня.
Прежде, чем она смогла спросить, что он имеет в виду, он приподнял ее на руках и, повернувшись на спину, положил на себя. Глаза Габриэль расширились, когда она поняла, что он задумал позволить ей сделать. Как куртизанке, ей следовало разбираться в приемах любовных утех. Но у нее никогда не было партнера, которым бы не предпочел подминать под себя женщину, чтобы ощущать ее покорность ему.
Она была обеспокоена и призналась:
— Николя, я никогда… я не уверена, что смогу доставить тебе удовлетворение таким образом, — смутившись, призналась она.
— Я думаю сейчас не только о себе, но и о тебе тоже. Ты не веришь мне, Габриэль?
— Всей глубиной своего сердца.
— Тогда доверься мне.
Он часто и сдавленно дышал, его тело дрожало от вожделения, но он не предпринимал никаких попыток пронзить ее и овладеть ею. Его пальцы продолжали свое нежное скольжение, они гладили и ласкали ее, пока се желание не перевесило ее страхи.
— Реми, пожалуйста… — Она задыхалась. — Я… хочу, чтобы ты продолжил.
— Тогда возьми меня, — проскрежетал он.
Напряженность внутри нее скручивалась в спираль до тех пор, пока это не стало абсолютно невыносимым. Она тихо вскрикнула, когда ее тело затрепетало от блаженства, сильного, горячего и неясного. Ничего подобного она и вообразить себе не могла.
Избавление от мучительного напряжения обессилило Габриэль. Она поникла и наклонилась вперед, благодарная Реми, поддерживающему ее, не испытывавшему желания разорвать их слившиеся воедино тела. Ее грудь поднялась и опала, сердце билось уже не так неистово. Она на миг закрыла глаза, медленно и глубоко вздохнула.
Когда Габриэль снова открыла глаза, то увидела, что Николя смотрит на нее и на губах его играет озорная мальчишеская улыбка, которую она так любила. Его лицо светилось нежностью, но он не скрывал и чисто мужского торжества. Он знал, как хорошо ему удалось доставить ей удовольствие, но от этого она не почувствовала себя пристыженной. Габриэль засмеялась, отбросила волосы назад и улыбнулась ему в ответ. Сползая с него, она подыскивала слова, чтобы описать испытанные ею чувства. Она не чувствовала себя ни завоеванной наградой, ни телом, которое использовали для своих нужд, ни игрушкой. Она ощущала в себе то, что и должна ощущать Дочь Земли: силу и красоту, дарующую жизнь и любовь. Но она только беспомощно пошевелила губами, не в силах передать ему словами все то, что он восстановил в ней. Она кинулась в объятия Николя и прошептала:
— Спасибо.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Одна за другой догорели свечи, осталась только одна тоненькая свеча в медном под свечнике подле кровати. Она освещала сплетенные тела Реми и Габриэль, заливая их мягким светом, который, казалось, не подпускал к ним тьму. Реми лежал на спине, стараясь не шевелиться, не желая тревожить женщину, спящую подле него. Сон сморил Габриэль. Она прильнула головой к его плечу, и ее золотые волосы рассыпались по его груди. Он чувствовал приятное тепло ее тела, легкое дыхание, кожу, чуть влажную, еще не остывшую после жара их объятий. Реми осторожно коснулся губами ее волос. Теперь его волновало будущее, полное опасности. Им угрожали слишком многое: охотники на ведьм, затаенная злоба Темной Королевы и, может статься, гнев его собственного короля.
Реми мучил вопрос, как отреагирует Наварра, когда поймет, что Реми женится на Габриэль, но вовсе не намерен ни с кем делить жену, пусть даже с королем. Реми никогда не встречал людей с таким покладистым и легким нравом, каким отличался Наварра. Но короли, и это печально известно, не привыкли, чтобы их желания отвергались.
