— Она пустой шла, без груза, — сообщила девушка, пряча глаза. — А в кабине шофёр был и старшина Никоненко с ним, чтобы водитель не скучал…
Ночь Ник коротал в кабине полуторки, в компании Обезьяна. Обоим не спалось.
— Дальше по этому ручью и двинем? — спросил Ник.
Через пару минут, с трудом подавив приступ зевоты, проводник пробурчал в ответ:
— Не, это не наш ручей. До нужного, который Холодный, ещё километров тридцать. Дождёмся отлива, поспим немного, тогда и поедем.
Утром осторожно, задним ходом, спустились по ручью к морю.
Ник прошёлся вдоль берега: нигде не было видно ни машины, ни людей.
Метров через сто в куче буро-зелёных водорослей обнаружил светло-зелёную пилотку.
Вывернул наизнанку: на серой подкладке было аккуратно вышито красными нитками — 'Антип Никоненко'…
Остановились метрах в ста от места впадения Холодного ручья в море.
Обезьян, который всё ещё являлся 'маршрутным начальником', рявкнул:
— Ну-ка, босота, в одну шеренгу построились! Живо у меня! Давай, давай! Пошевеливайтесь, уроды!
Все, включая Ника, построились.
— На «первый-второй» рассчитайсь!
— Первый!
— Второй!
— Первый!
— Второй…
Обезьян пояснил:
— Первые номера идут по этому берегу ручья, вторые — по противоположному. Вот мешки, каждый взял по одному, и — вперёд!
— А зачем мешки, начальник? — поинтересовался Сизый.
— Рыбу в них складывать будете, дурики, — усмехнулся проводник.
Все рассредоточились по берегам ручья с мешками наготове.
Полуторка отъехала метров на триста, развернулась, разогналась на мелководье и, подняв тучу брызг, на большой скорости въехала в совсем неширокий ручей, полный кеты.
Испуганная рыба тут же начала выбрасываться на берег.
Шли бойцы по берегам ручья, восхищённо крутя головами и посмеиваясь, рыбу в мешки складывали.
— Вот это рыбалка, никогда на такой не был! — поделился своими ощущениями Банкин…
К вечеру добрались до лагеря, где их встретили семеро чумазых чалдонов.
— Петр Петрович не у вас? — спросил Ник у старшего.
— Да он где-то с полгода тому назад у нас был в последний раз, или чуть меньше, — удивлённо моргая ресницами, сообщил мужик. — А так про нас и не вспоминает никто. Сахар давно закончился, патроны. Уже три месяца на макаронах сидим, пряников только один мешок остался. Да и взрывчатки — всего недели на две.
— Ладно, разберёмся, — успокоил его Ник. — Банька-то у вас есть? Помыться бы — с дорожки.
— Есть у них банька, есть, — заверил бывалый Обезьян.
Заглянул Ник в помещение бани: печка с вмурованным котлом, рядом — открытая каменка, полок для парильщиков, разнокалиберные тазы, веники, явно связанные из веток карликовых берёз. В котле плескалась вода, печка была полна дров, между поленьями торчали обрывки газеты.
— Да тут не топлено совсем! Пока раскочегарим, пока нагреется — долгая история намечается, — засомневался Ник.
Обезьян его успокоил:
— Не гони волну, начальничек! Это у вас, на Большой Земле, баню часами топить надо, а у нас — пятнадцати минут достаточно будет. Видишь лист металла, что под камнями лежит? Что это такое — неизвестно, но нагревается докрасна почти сразу, а от него уже и камни. Пока паришься — и вода закипит.
Чиркнул спичкой о коробок, поднёс к газете, торчащей между поленьями. Огонь тут же весело разгорелся, через десять секунд печка начала радостно гудеть.
Печка гудела всё громче, металлический лист на глазах начал менять свой цвет: сперва заметно посветлел, потом стал розовым, красным, алым, бордовым…
Ник подошёл к Зине, осматривающей возле палатки свою рацию, лукаво подмигнул, кивнув головой в сторону баньки, мол, может, вдвоём сходим?
— С ума сошёл! — тут же покраснела девушка. — Что люди подумают? Мы же с тобой ещё не расписаны! Ничего, с мужиками сходишь. А мы с Аннушкой после всех, чтобы не так жарко было.
Попарились, в ручье искупались, снова попарились.
После бани перекусили от души свежепросольной кетовой икрой с галетами, крепкого чая напились от души.
— Ну что, начальник, — подошёл к Нику Обезьян. — Давай в сторонку отойдём, покалякаем о делах наших важных…
Глава двадцать шестая
Момент истины
Ник поднялся с камушка и пошёл следом за проводником к Холодному ручью, напевающему без устали свои странные песенки.
— Ну что, начальник? Давай, как договаривались. Я своё обещание выполнил, до лагеря довёл, твоя очередь теперь — отдавай папку с моим «делом»! Или обманул, не отдашь?
— Отдам, конечно, — усмехнулся Ник. — Только немного попозже.
Обезьян нахмурился, сплюнул в сторону:
— Вот ведь всегда так с вами, ментонами, никогда всю правду не говорите, никогда своих обещаний до конца не выполняете!
— Не горячись, Леонид Григорьевич, — посоветовал Ник. — Вот ты сам рассуди: брошу я сейчас эту папку в костёр, и что? Куда ты пойдёшь — без денег, без документов?
— Куда надо, туда и пойду, всё равно выбора нет, — пробурчал сквозь зубы Обезьян.
Ник достал из кармана гимнастёрки сложенный вдвое лист бумаги, из брючного кармана — толстую пачку денег, улыбнулся:
— Как видишь, есть выбор. Ты мне в одном деле помогаешь, я тебе справку даю — для получения нормального паспорта, денег, сколько тебе и за пять лет не заработать. И дело-то копеечное, пустяшное совсем. Так что думай, голова садовая, думай!
— Чего надо-то?
— Пустяки просто. Доедем с тобой до одного ручья, называется — Жаркий, вода в нём теплее, чем в других. Покажешь этот ручей, обратно с тобой вернёмся, тут всё обещанное и получишь. Дальше — тебе решать. Делай, чего душа пожелает, без ограничений и советов.
— Доедем до ручья, развернёмся и вернёмся обратно?
— Так точно!
— Не, не пойдёт! — ещё больше помрачнел Обезьян. — Как только возле ручья остановимся, так сразу всех и пристрелят, и документов не спросят.
— Кто это — пристрелит?
