развязки.
Тем временем градоправитель спросил:
— И что же они натворили?
— Как что? — зло процедил давешний мужчина, — Из-за них, у многих из нас пропали дочери и жены. Или вы хотите уверить всех нас в том, что они здесь не причем.
Толпа начала галдеть и выкрикивать различные неприятные слова, направленные в наш с Дарианом адрес.
Я успокоительно вздохнула.
— А с чего вы взяли, что это именно они? — ледяным голосом спросил господин Максвелл.
— Потому, что больше некому, — истерически выкрикнула стоящая неподалеку дородная женщина, — эти отродья угробили наших детей.
В меня полетел непонятно откуда взявшийся камень, но, не долетев, завис в воздухе. Слушая всю эту тираду, я даже не шелохнулась. Кто-то очень умно все продумал, слишком умно.
Народ, наблюдая за вертящимся в воздухе булыжником, немного приутих, что сразу дало градоначальнику шанс продолжить разговор.
— Расходитесь по домам, а мы постараемся заняться своим делом.
— Вы все время закрываете на это глаза, думаете, мы так просто отсюда уйдем, — завопила уже порядком покрасневшая женщина.
— У меня нет настроения, слушать весь этот бред, — холодно проговариваю слова и выхожу вперед, сдергивая капюшон и смотря на горожан.
Люди в первых рядах попятились назад, видя мой злой взгляд.
— Что вы можете сказать в свое оправдание? — продолжал высокий мужчина.
Я скользнула по нему взглядом.
— Когда у вас начали пропадать женщины? — игнорируя его вопрос, спросила я.
— Уже десять лет как, — смутился мужчина под моим пристальным взглядом.
— И сколько пропало? — продолжаю расспросы.
— С последней жертвой — пятьдесят, — выкрикнул кто-то из толпы.
Пятьдесят человек не так уж и много, конечно если бы это был не маленький провинциальный городок и люди бы не жили сотнями лет.
— Да что вы с ней разговариваете! — женщина вышла вперед и замахнулась, намериваясь ударить меня палкой. Я зло сверкнула глазами, и эта дородная баба замерла на замахе, потом испугалась, охнула и уселась на снег.
— Я не совершала того, в чем вы меня обвиняете, — спокойно проговорила я.
— Тогда кто? — зло выкрикнул кто-то из толпы.
— Расследование еще не законченно, — туманно ответила я.
— Да она нам голову морочит, убить её, — проревел чей-то хриплый голос позади остальных.
Первые ряды, видя мой недовольный взгляд, не спешили действовать.
— Вы хотите устроить здесь кровавую потеху и уподобиться тем, кто убил ваших детей и жен? — спокойно произношу.
— Да что ты знаешь? — кровожадно процедил мужичок во втором ряду.
— Вы думаете, что с моей смертью что-то изменится? — насмешливо улыбаюсь.
— Да, одним отродьем будет меньше, — выкрикнула еще одна женщина и кинула в меня нож, — он, разумеется, тоже не долетел, также зависнув в воздухе.
Начинаю злиться, ярость уже подступила к самому горлу, я даже почувствовала, как мои глаза наполняются тьмой. Первые ряды видя мое преображение в ужасе попятились назад.
Криво усмехнувшись, я холодно проговорила:
— Я вам не девочка из погорелого театра и оскорбления терпеть не буду, — мой слова обжигали, — вы можете упиваться своим горем, прятаться за спинами других и обвинять всех кого не попади, но я не собираюсь стоять в стороне и смотреть на то, что пропадают невинные. Можете меня ненавидеть, желать мне смерти и оскорблять, но что вы этим добьетесь? — делаю два шага вперед и люди тут же начинают расступаться. — Неужели вы потеряли последние остатки разума и не видите, во что заставили себя втянуть. — Делаю уже более широкие шаги, двигаясь к зданию, разворачиваюсь к толпе лицом, вставая перед управлением. — Признайтесь, наконец, себе и другим в том, что многие из вас знали об исчезновениях, и кто из страха, а кто из простого равнодушия — скрывал правду. Вы думаете, что запрятав эти противные мысли в глубине своего сердца, сможете очистить души?
— Что ты знаешь о нашей боли? — прокричала хрупкая невысокая девушка с заплаканными глазами.
— А что вы знаете о моей? — тут же спрашиваю, окидывая взглядом присутствующих.
— Да как ты можешь?! — в истерике завопила худенькая женщина и подалась вперед, но её перехватил высокий поджарый мужчина, прижимая к себе.
— Вижу вам легче казнить невиновного, чем искать преступника, — спокойно заявляю, — что ж, думаю на этом, наш разговор закончен. — На этих словах разворачиваюсь и спокойным шагом вхожу в здание. Градоправитель и Дариан следуют за мной. Люди снаружи ничего не предпринимали, похоже, обдумывая сказанное. Войдя в кабинет градоначальника, я по-хозяйски скинув с себя плащ и уселась в кресло за письменным столом.
Мужчины с напряженными лицами вошли следом.
— Что вы всем этим хотели сказать, магистр, — градоправитель сел напротив меня на стул и хмуро свел брови.
— Вы знаете, господин Максвелл, — я внимательно посмотрела на мужчину, — я еще мысли читать не разучилась. — Мужчина напряженно передернул плечами и прислонился спиной к стулу. — Но вам то, что беспокоиться, — я хмыкнула, — мысли драконов закрыты даже от меня.
Дариан удивленно сверкнул глазами, вставая за моей спиной.
— И давно вы знаете? — тяжело спросил мужчина (или дракон).
— Не то, чтобы давно, — я лукаво улыбнулась, — но знаю.
— И что вы собираетесь делать с этой информацией? — на лице градоправителя появились морщинки, а глаза хищно сверкнули.
— Ну, я готова об этом забыть, если вы поведаете мне, зачем вам помогать светлому совету, — я коварно улыбнулась.
Господин Максвелл напрягся, просчитывая в уме все плюсы и минусы, но потом все же заговорил:
— У них в плену мой сын, и они грозились его убить, если я не буду им помогать.
— Правда, что какие-то несколько десятков девушек, убитых в ходе экспериментов.
— Я не обязан перед вами оправдываться, — бесцветным голосом проговорил дракон.
— Вы правы, совершенно не обязаны, — я хмыкнула, — вот только своего сына вы вряд ли когда- либо увидите.
Черты лица мужчины стали хищными, а глаза загорелись алым светом.
— Вы мне угрожаете?
— Нет, — спокойно проговариваю, — просто констатирую факт, совет что светлый, что темный, никогда не отдаст такой козырь, тем более, судя по всему, они используют его в экспериментах.
— Откуда вы об этом знаете? — чуть погодя, подавляя ярость, спросил дракон.
— Понимаете ли, — я поудобнее уселась на кресле, — кровь драконов единственная, заставляющая плод в утробе матери сохранять магические силы и значительно их увеличивать. Вы знаете, чем больше я узнаю подробностей, тем четче вижу перед глазами цельную картину.
— Кто вам рассказал об этих особенностях? — более спокойным голосом спросил мужчина.
— Сама догадалась, — я хмыкнула, — хоть по мне и не скажешь, но я иногда и думать могу.
Моя шутка на дракона не произвела никакого впечатления.
— Что вы мне предлагаете?
— Даже если мы объединим наши силы, против двух советов, боюсь, что не выстоим, — спокойно молвлю.
