сделать это под давлением обстоятельств! Наша задача намного скромнее – провести контртеррористическую операцию. «Аль-Каида» разрабатывает операцию по уничтожению как можно большего числа людей высшего эшелона власти. Скоро президенты или их полномочные представители соберутся на один-два дня решить свои вопросы в узком кругу, попить водочки, виски, хорошего армянского коньячку и в неформальной обстановке утрясти свои дела. Ребята «Аль-Каиды» прознали про встречу и собираются уничтожить своих противников. Но ты не волнуйся. Опытных профессионалов-подводников у них нет, тем более боевых пловцов! – успокоил напоследок Антей.
– Мы – штучный товар. За все время существования подразделений боевых пловцов, а им насчитывается более пяти тысяч лет, неизвестно ни одного случая предательства ни в одной армии мира! – горделиво сказал Роман.
– Значит, ты будешь первым! Надо же когда-то начинать путь предательства! Примерно через пару недель просочится информация о тебе как о хозяине торпеды, и тогда ты сможешь ее хорошо продать! Смотри не продешеви! – насмешливо сказал Антей, отхлебывая остывший кофе.
Куратор столько наговорил, что Роман сразу не мог определить, какая информация требуется сначала, а какая потом. Говорить о правдивости информации работников специальных служб – все равно, что искать хромую блоху на бездомной собаке. У них так все переплетено, что порой отличить правду от вымысла нет никакой возможности. Да и нужно ли? Каждый должен знать ровно столько, сколь необходимо для выполнения конкретной задачи, а когда тебе рисуют глобальную картину твоей героической деятельности, это сильно смахивает на социалистический реализм.
– В общем, я тебя озадачил. В случае выполнения задачи смело можешь рассчитывать на звание капитана второго ранга! – объявил Антей, вставая со стула.
– А если я захочу кап. раза? – прищурил глаза Роман.
– Надо подумать, но в принципе вопрос решаемый. Давай выходи, нам еще до Люберец надо добраться, а сейчас с пробками по Москве час пилить.
– Таксисты говорят: «Торопишься – поезжай на метро!» – ухмыльнулся Роман.
Родная «копейка» ждала его на выезде с автомобильного рынка. Умельцы из технического отдела ГРУ выправили все вмятины, заново перекрасили машину, придав ей почти цивильный вид. Теперь «жигуль» стал мутно-зеленым.
Усаживаясь на водительское сиденье, Роман увидел на передней панели новенькую кожаную борсетку. Открыв замок новомодной мужской сумочки, Роман обнаружил в ней новые документы на себя, машину и даже водительские права международного образца, выписанные на имя Романа Велиха. Он поднял недоуменный взгляд на Антея, который, усевшись на пассажирское сиденье отремонтированного «жигуленка», оглядывал салон, смешно сморщив нос.
– Вроде обычная «единичка», а столько здесь напихано всего – за год не разобраться. Какие-то тайники, поднимающийся кузов, импортный мотор, усиленная ходовая часть… Казенные деньги в личных целях использовал!
Роман, не отвечая, повернул ключ в замке зажигания, и мотор ровно заработал.
Обиженно фыркнув, Антей, тем не менее, продолжил давать последние ценные указания:
– Фамилию мы тебе подправили. Друзья из Прибалтики вряд ли тебя найдут. По линии МВД и ФСБ тебя никто искать не будет. Хотя стоило бы потратить время на беглеца из Калининграда, который благополучно с очень хорошими деньгами сбежал за бугор!
– Какие хорошие деньги? Еле-еле концы с концами сводил! – обиженно сказал Торопов.
– Мне бы так сводить! – завистливо вздохнул Антей и на недоуменный взгляд собеседника пояснил:
– За время своей работы в Калининграде под нашей крышей ты заработал один миллион триста семьдесят три тысячи долларов. Процент с лимона ты отстегнул крыше. Значит, где-то болтаются еще триста тысяч баксов, о которых мы знаем, но концов найти не можем.
– А издержки производства, потраченные нервные клетки, которые не восстанавливаются? Это, по- твоему, ничего не стоит? – прищурился Роман.
Действительно, пятьсот семьдесят тысяч долларов у него лежали в Манхэттенском банке на цифровом счете, номер которого знал только один Роман. Две офшорные операции, проведенные через банк Багамских островов… Не светясь в России, деньги тихо осели в американском банке, принося каждый год семь процентов годовых. Вспомнив об этом, Торопов невольно улыбнулся.
– Командировочных я тебе не даю, но и те, которые были в машине, не забираю. Это настоящие баксы, а двадцати тысяч долларов на первое время тебе должно хватить.
Роман, ведя машину на предельной скорости, хранил упорное молчание. Он мог, конечно, сказать Антею, что в тайнике у него есть еще три комплекта документов на разные фамилии, в том числе и заграничный дипломатический паспорт и даже паспорт моряка, но не хотел этого делать.
«Жмоты натуральные! Оставили мои деньги! Как я вам признателен! Какие вы добрые! Когда я вам нужен, то готовы пообещать самолет с прицепом!» – вертелись злые мысли в голове у Романа.
– Останови здесь, я выйду, – попросил Антей.
– Без проблем! – согласился Роман, начиная притормаживать.
– Постарайся выполнить задание. От этого зависит твое и мое будущее, – сурово произнес напоследок Антей и выскочил из салона. Знакомая «Волга» тотчас подобрала его, и лихо, по-полицейски, с визгом шин и полным презрением к правилам дорожного движения и другим машинам, развернулась прямо посередине дороги и умчалась обратно в Москву.
Глава 12
«Какое-то неладное прощание получилось!» – ворочалось в голове Романа, а руки привычно крутили баранку, объезжая неторопливых «чайников», плетущихся посередине узкой, без разделительной полосы дороги.
С тоской вспомнились великолепные дороги Прибалтики с их четкой разметкой и прекрасным покрытием.
Первый раз Роман остановился у придорожного кафе, переехав речку с экзотическим названием Вобля, которое заставило его усмехнуться.
Кофе был крепкий и сладкий, а аппетитная баранка, которую Роман купил, соблазнившись ее внешним видом, имела душистый вкус деревенского хлеба.
Едва отъехав от кафе, Торопов позвонил Володьке Стрельцову в Тарабов, вспомнив, что у него зимняя дача в Волжских Селях, где можно спокойно пожить недельку-другую, никого не стесняя. До нее от центра города можно было доехать минут за двадцать. На даче имелись телефон, газ и вода.
Вилла, как иронически называл ее Володька, содержалась в исключительном порядке благодаря усилиям домработницы тети Маши, жившей неподалеку в сельском поселке со странным названием Пристенный. В пору романовской молодости он представлял собой две улочки небольших покосившихся одноэтажных деревянных домишек, в которых жили местные жители, занимавшиеся исключительно рыбной ловлей. Сейчас поселок сильно разросся за счет двух-, трех– и даже четырехэтажных коттеджей, которые местные нувориши понастроили на берегу могучей русской реки.
Вилла стояла на самом берегу Волги – некогда друзья на спор допрыгивали до кромки воды на одной ноге за минуту пятьдесят секунд. Трехэтажный дом издали казался полутораэтажным, так как первый этаж и встроенный гараж были вкопаны в холм, на склоне которого и стояло былое прибежище юношеских забав и развлечений.
Больше всего Роману нравились две комнаты на втором этаже, сложенные из огромных бревен. Откуда отец Володьки «скоммуниздил» эти бревна, история умалчивает, но Роман очень любил ночевать именно в этих комнатах, которые даже спустя столько лет сохранили запах сосны.
Заново ошкуренные и покрытые бесцветным лаком, бревенчатые стены создавали атмосферу покоя и уверенности. Их могучие венцы, кое-где покрытые трещинами, формировали образ старинного деревенского дома, в котором не один десяток лет жила из поколения в поколение одна и та же семья.
Рассматривая трещины в бревнах, Роман мысленно рисовал фигуры, и тогда казалось, что по стенам ползут, то спускаясь вниз, то карабкаясь наверх, гномы и лешие, кикиморы и водяные.
Роман поступил в корабелку и остался в Ленинграде, а Володька окончил высшую школу милиции и последние десять лет служил в уголовном розыске родного города. Начинал он службу в ОМОНе. Приехав на побывку в родной город семь лет назад, Роман подначил своего товарища на спор о трудоспособности
