Вытащив из сумки бутыль темного стекла, он установил ее на верхней перекладине швабры и осторожно стал закрывать за собой входную дверь.
Захлопнув дверь, они услышали, как со швабры упала и разбилась бутыль с трихлорэтиленом.
Сладковатый запах чувствовался даже на улице.
– Пошли скорее отсюда! Мне совсем не хочется отравиться! – поторопил Лапа.
Выскочив на тропинку, они свернули вправо. Громада механического цеха появилась сразу за гальваническим цехом, ощетинившимся десятками труб.
– Что это за ежик такой? – поинтересовался Лапа, внимательно рассматривая невысокое одноэтажное здание, по периметру которого стояли вентиляторы, тянущие трубы в цех.
– Это гальванический цех. В нем производят покрытие одного металла другим.
– Давай его взорвем! – предложил Лапа, радостно потирая руки.
– Нельзя! В воздух поднимется такое количество вредной химии, что можно половину города отравить. Надо строго выполнять задание, без отсебятины. Люди, которые дают серьезные деньги, шутить не любят! – немного постращал Филарет Лапу, который стал проявлять ненужную инициативу.
На воротах механического цеха висел навесной замок размером с мужской кулак.
Хмыкнув, Лапа поковырялся в нем и побежал минировать станки.
Станки ровными рядами стояли, как солдаты на плацу.
Отдельной шеренгой стояли токарно-винторезные автоматы, сверкая отполированными направляющими, в которых лежали металлические прутки.
Горделиво высились фрезерные станки, отделенные от остальных метровым свободным пространством.
Шлифовальные автоматы походили на разжиревших купцов, пьющих чай, и совсем уже лордами в своих замках высились координатно-расточные станки за проволочными загородками. Двери в эти загородки были закрыты на висячие замки.
Филарет прямо напротив окна установил «Зарю» с радиовзрывателем и начал рассовывать куски пластида по помещению, пряча в самые неожиданные места.
Лапа подбежал к Филарету и, осторожно забрав у него сумку, понес ее через весь цех, держа впереди себя на вытянутых руках.
Заводская свалка начиналась сразу за вторыми воротами механического цеха.
– Те, кто тебе продал такие взрыватели, или сами лохи, или хотели тебя подставить! Это же самоубийство – работать с такими взрывателями! – комментировал Лапа, минируя старый «кразовский» мотор, лежащий в самом начале свалки.
Дальше лезть они не захотели, опасаясь сломать себе ноги.
Если территория завода напоминала иллюстрацию к научно-фантастическому фильму, то свалка могла служить декорацией к фильму ужасов. Старые станки, оборудование, разрушенные бетонные блоки вперемежку были навалены друг на друга, образуя гору метров тридцати высотой.
– Сумку со всем своим барахлом оставляй здесь. Она может в любой момент рвануть. Хватит испытывать судьбу. Вот твои листовки, можешь их раскидывать где хочешь! – негромко сказал Лапа, осторожно отходя от сумок.
– Там еще бутылка с трихлорэтиленом, – напомнил Филарет.
– Есть желание рисковать жизнью – бери. Только сначала дай немного денег, а то взорвешься, и деньги пропадут! – сказал Лапа, становясь за огромным бульдозером.
Разбросав листовки по территории завода, они вылезли из дыры в заборе и остаток бумажек раскидали снаружи, усыпав тротуар, дорогу и даже часть автобусной остановки, на которой в эти предутренние часы никого не было.
– Давай заранее подойдем к месту встречи с водилой и посмотрим, как там наш благодетель себя ведет. Слишком ты при нем бабками сорил. Глаза у него завидущие, – высказал Лапа просьбу.
– Но он же похож на человека, – попробовал оправдать водителя Филарет.
– Это только в сказках и хороших книгах бывает, что герой перевоспитывается. На самом деле, кто зону прошел, тот конченый человек. Зона воспитывает в тебе один закон: «Человек человеку волк». На зоне жизнь, как в курятнике: «Клюй ближнего – гадь на нижнего!» Что-то мне сдается, что наш доблестный водила должен приехать с дружками, которые кинут приезжих лохов, когда те возвратятся с добычей после дела.
– Возможно и другое. Они сейчас на хате и потрошат Эмму с Чепцом! – озабоченно сказал Филарет.
– Ты прав! Давай быстрее отсюда сваливать! – сказал Лапа, поднимая руку перед мчащейся машиной.
Старенький синий «Москвич», скрипнув тормозами, остановился перед ними.
Машина внутри была чистой и ухоженной. Мотор ровно работал без перебоев и посторонних шумов.
Доехали. Филарет попросил, расплатившись:
– Минут десять подождите! Скорее всего, еще поедем, если, конечно, вы не против.
Глава 26
В подъезде было подозрительно тихо.
Открывая дверь в квартиру ключом, Филарет внимательно прислушивался, но ничего настораживающего не услышал.
В коридоре квартиры тоже было тихо.
Едва Лапа зашел, как незнакомый шепелявый голос сказал:
– Грабки в гору! Спокойно лечь на пол!
В темноте послышался звук взводимого курка.
Свет в коридоре неожиданно ярко вспыхнул, и они увидели Чепца, стоящего в открытой двери ванной комнаты.
Несмотря на синяки под обоими глазами, он довольно ровно держал «пэтэушку» двумя руками.
– Прошу прощения! Ошибочка вышла! – извинился рязанец, опуская дуло пистолета вниз.
В дверном проеме кухни стояла Эмма, тоже с пистолетом в руках.
– Ты, я вижу, совсем отошел! – оценил состояние Чепца Лапа, вставая с пола.
– Тут на нас нападение было, пришлось отбиваться! – пояснил Чепец, мотнув головой в сторону гостиной.
Пройдя в гостиную, Филарет увидел трех человек, сидящих на стульях.
Руки каждого были связаны за спиной широким скотчем, ноги привязаны к ножкам стула, каждая нога к своей ножке, а рты заклеены той же широкой клейкой лентой.
В одном из них Филарет с трудом узнал водителя «Фольксвагена», лицо его представляло сплошную кровавую маску, а двое других ему были неизвестны.
Мужчина с шеей и фигурой борца сидел на стуле и морщился, вытягивая перевязанную в колене ногу.
Второй, низкорослый рыжий парень лет двадцати, откинувшись назад, бережно поддерживал перевязанную левую руку, прибинтованную скотчем к туловищу.
– Водила привел своих друганов с пушкой ломануть меня после ментов! – объяснил Чепец.
– Вы, мужики, посидите, подумайте о том, как будете разруливать этот вопрос, а я пока с ребятами переговорю, – сказал Филарет, уводя рязанцев на кухню. – Ребята! Вот ваши деньги! Там внизу «Москвич» стоит. Попробуйте договориться с дедом-шофером. Лучше всего ехать прямо сейчас на Рязань! Через час в городе все дороги перекроют, и вам отсюда не выбраться. Тем более что не исключено, что тебя и меня кто-нибудь на заводе засек.
– Извини, что так получилось. Будешь в Рязани – заходи в кафе «Фиалка», мы там чуть не каждый день тусуемся. Если нас не будет, ребята скажут, как нас найти! – сказал Лапа, пожимая руку Филарету.
– Если дед не согласится, уйдем на «фольксе». Серега моим друганом стал, нарисовал доверенность на Лапу. С моей рожей только светофором работать! Спасибо! Ты настоящий пацан! – пожал руку Чепец. – Эмма Валериановна! Большое спасибо за все, что вы для меня сделали! Примите мое скромное вознаграждение! – сказал Чепец, отделяя часть полученных денег Эмме.
– И от меня возьмите! – попросил Лапа, отдавая стопку купюр по сто долларов, в которой было не
