по поверхности водопада течет тонкий слой воды.
– Красота-то какая! – восхищенно охнула Лариса и, испугавшись бурного проявления чувств, закрыла рот ладошкой.
Машина развернулась и поехала вдоль берега к одиноко стоящему квадратному деревянному ящику высотой метра три.
– Вам дается ровно тридцать минут, чтобы привести себя в порядок, переодеться в военную форму и следовать на завтрак. Хождение по территории части гражданским лицам категорически запрещено! – объявил генерал-майор, поворачиваясь назад.
Ящик внутри оказался разделенным на две небольшие комнатки, обставленные диванами, шкафами и прикроватными тумбочками. На кроватях, застеленных зелеными солдатскими одеялами, лежало военное обмундирование, не новое, но чистое и тщательно отглаженное.
Между комнатами расположился совмещенный санузел с современной душевой кабиной.
– Чур, я первая моюсь! – заявила Лариса, хватая с кровати военную форму.
– Только недолго! У нас на все тридцать минут! – предупредил Филарет, провожая взглядом аппетитные прелести своей подруги.
– Ты можешь толком рассказать о твоих планах на будущее? – спросил Сан Саныч, присаживаясь на кровать.
– Сейчас нет настроения, – лениво ответил Филарет, пальцами показывая на уши.
– Ты все темнишь, считаешь нас за лохов! – обиженно проговорил Сан Саныч, на мгновение прикрывая глаза в знак того, что он понял жест своего приятеля.
– Я помоюсь после Ларисы, – предложил Филарет, открывая дверцу тумбочки.
В большом отделении ровной стопкой лежало нательное белье армейского образца, кроссовки и тренировочные костюмы, плавки, упакованные в пластиковые пакеты.
В вернем ящике Филарет обнаружил зубную щетку, пасту, разовый станок для бритья и твердый дезодорант.
– Однако к нашему прибытию отлично приготовились! – восхитился Сан Саныч.
– Как положено, – равнодушно ответил Филарет.
Лариса, свежая и благоухающая, в военной форме с погонами старшего лейтенанта, вбежала в комнату и, крутанувшись вокруг своей оси, встала по стойке «смирно» перед Филаретом:
– Старший лейтенант помывку произвел! Разрешите оправиться?
– Не разрешаю. Санузел у нас совмещенный, а ваше время, господин старший лейтенант, истекло. Сейчас моя очередь мыться.
– Давай вместе. Я буду делать пи-пи, а ты мыться. Если не разрешишь, то могу испортить новую военную форму! – предупредила Лариса, направляясь в санузел.
Филарет быстро разделся в комнате и в одних трусах направился в душевую.
Лариса со спущенными штанами чинно и благородно восседала на унитазе.
Едва Филарет вошел, она правой рукой показала, как заворачивают краны, а левой указала себе на уши.
Едва водяные краны зашумели, как Лариса соскочила с унитаза, быстро натянула брюки и, подскочив к Филарету, прошептала на ухо:
– Не говори генералу про ограбление банка. Не надо ему этого знать! Расскажи про убийство чеченцев на складе и реке. Я Сан Саныча проинформирую.
Дернув за ручку слива воды на унитазе, Лариса выскочила из санузла и аккуратно прикрыла за собой дверь.
Помывка и бритье заняли совсем немного времени. Не выключая воды, Филарет крикнул:
– Саныч!
Затянув своего товарища в душевую кабину, Филарет скороговоркой сказал:
– Ни одного вслух слова об ограблении банка. Все неприятности у нас случились из-за убийства чеченов.
– Понял, – равнодушно ответил Сан Саныч, раздеваясь.
Одевшись в военную форму, Филарет почувствовал себя на десять лет моложе.
– Тебе здорово идет военная форма. Представляю тебя лет пятнадцать назад. Весь увешанный пулеметными лентами с «маузером» на правом боку! От женщин нет отбоя! Каждая готова обрадовать героя своим телом! – весело сказала Лариса, пододвигая тем временем листок, на котором шариковой ручкой было написано:
«Куда мы попали? Это какая-то секретная военная база!»
– Кричали женщины: «Ура!» и воздух трусики бросали! – провозгласил Филарет, быстро выводя ручкой на том же листике бумаги:
«Сам не могу понять! Потерпи, сидеть нам здесь всего пять часов.
Судя по тому, как посветлело лицо Ларисы, эта новость ее сильно обрадовала.
– Трусиков ты снял в свое время большое количество? – вслух спросила Лариса.
– Что ты, родная! Ты у меня вторая женщина после жены! – воскликнул он.
– Судя по твоим нахальным глазам, это действительно так! – хотела продолжить пикировку Лариса, но вошел Сан Саныч.
Форма майора сидела на Саныче как влитая. Вспомнив свое отражение в зеркале, Филарет отметил, что на нем форма сидит хуже.
Развить мысль Филарет не успел, потому что за стеной заурчал мотор.
Давешний лейтенант, сменивший форму и погоны на майорские, открыл дверцу машины, жестом предложил Ларисе сесть на переднее сиденье.
Как только они сели, машина тронулась, и в тот же миг вся пещера озарилась электрическим светом.
Филарет, несмотря на свою мужскую сдержанность, ахал и охал.
С потолка свешивались сталактиты, по которым стекала вода. Она искрилась в свете мощных прожекторов, напоминая драгоценные камни.
На противоположном берегу озера, которое было шириной не более двухсот метров, сталактиты перемежались со сталагмитами, красовались гроты с каменными скамейками внутри.
– Если вы скажете, что все эти красоты дело рук природы, ни за что не поверю, – громко заявила Лариса.
– Конечно, нет, – сразу же согласился майор и начал рассказывать, ведя машину со скоростью километров двадцать по ровному берегу озера.
– Когда Батю сюда назначили, никакой такой красоты здесь не было. Обычный подземный акустический полигон, на котором ученые, и не только военные, проводили свои работы. Это, собственно, испытательный полигон Московского государственного университета, кафедры акустики. Ничего особенного здесь нет, но если выключить свет, генераторы, то наступает практически абсолютная тишина.
Насчет абсолютной тишины Филарет мог и поспорить, но то, что рассказывал майор, было настолько ему интересно как инженеру-акустику, что все вопросы он решил оставить на потом.
– Была тут куча аппаратуры, даже в воду озера опускали и что-то измеряли. В основном на воздухе, конечно, работали. Если остановимся и послушаем, то услышите настоящую тишину, – сказал майор и выключил двигатель машины.
Действительно, стояла полная тишина, которая даже неприятно воздействовала на людей.
– В этой пещере, говоря по-научному, нет реве… реве… черт его знает, как оно точно называется, короче говоря, нет эха.
Майор высунул голову из открытого окошка и резко крикнул.
Прозвучал только крик и ничего больше. Даже слабых отзвуков не было слышно.
– Это явление называется реверберация, – негромко пояснил Филарет.
– Короче говоря, когда высоколобые свалили в свои высокоученые лаборатории, этот полигон остался на балансе нашей части. По мне, есть этот шум или нет – все едино! Децибелой больше или меньше – какая разница! Придумали свои дифракции, интерференции, а простому человеку какая от этого польза? Эту децибелу нельзя ни потрогать руками, ни пощупать языком – чисто виртуальная штука!
