Рядом с ним стоял высокий лейтенант, перетянутый крест-накрест белыми ремнями, и говорил, не поворачивая головы в сторону полковника:
– Мы не успели ничего сделать! Я подбежал к машине, а там трое моих ребят без сознания лежат и бутылка из-под водки на полу валяется. Все трое совсем в отключке, никак не можем привести в себя.
– И не приведете никаким образом часа четыре. В водку добавили клофелин. Этих ребят спрячь на квартиру – вот тебе ключи! Улица Фонвизина, сто сорок семь, квартира пятнадцать. Ребята пусть отоспятся, а по работе ты их прикрой. Опять этот драный инженер ускользнул! Верткий, как угорь. Я даже начинаю им восхищаться! – добавил подполковник, сделав огорченное лицо, которое больше походило на морду волка, у которого выдернули из пасти уже пойманного зайчишку.
– Он у меня за своим драндулетом и за правами побегает! – зло сказал лейтенант, поигрывая жезлом.
– Инженеришка все равно сядет. Я ему через прокуратуру подгажу, – ощерился подполковник. Филарет заметил, что у него справа блеснули золотом две коронки.
– Товарищ подполковник! Что с его правами и машиной делать?
– Машину отгони на штрафплощадку, с потерпевшего возьми объяснение, документы инженеришки сдай по команде. Завтра утром он у меня в кабинете будет кровью харкать!
Он махнул лейтенанту рукой, отпуская его.
Филарет посмотрел на приборы, заметив, что один магнитофон продолжает писать акустические сигналы с микрофона.
Запасная кассета нашлась в кофре с принадлежностями, а переписать запись было делом одной минуты.
Филарет не поленился и стер последний разговор с контрольной записи всех магнитофонов и только закурил, усевшись на кофр, как на крышу взобрался оператор и с ходу стал упаковывать оборудование.
– Вас опять к начальнику управления просят! – буркнул он, внимательно смотря на Филарета.
Спускаясь вниз, Филарет на площадке второго этажа сунул записанную магнитофонную кассету в щель между кирпичами и спокойно начал спускаться вниз.
В кабинете начальника управления ФСБ дым стоял столбом.
– Этот ваш инженер стал носителем совершенно секретной информации. Это совершенно секретная операция, проводящаяся под эгидой управления охраны президента! Мало того, что он не сотрудник органов, у него еще нет допуска! – кричал лысый.
– Что ты кипятишься, как чайник на плите, – спокойно заметил третий мужчина, вышедший из комнаты отдыха. – Пока ты бозлал, как базарная девка, я проверил этого инженера. Он бывший морской спецназовец, и у него действительно допуск зет-восемь-три со звездочкой, который не имеет срока давности. Ни у тебя, ни у начальника управления, ни у меня такого нет, – спокойно сказал невысокий кругленький мужчина с седым ежиком на голове.
– Что это за допуск? – недовольно сказал лысый, разом сбавив тон.
– Знать тебе, Фима, о таком допуске не положено, да и незачем. У парня эта форма есть. Кстати, я звонил в санэпидстанцию в Москве. Парень действительно может тебя упечь на тридцать дней в больницу, и будет прав.
– Что за форма тридцать? Я совершенно здоров! – возмутился лысый.
– Это холера. Если есть подозрение на холеру, то пациента кладут на обследование на тридцать дней. Ты находишься на территории города, и он имеет право отправить тебя на обследование.
– Да я пошлю его, и буду прав!
– В случае отказа дело передается в прокуратуру, и тогда больной в принудительном порядке подлежит госпитализации.
– Козел он, твой инженер! Я его в порошок сотру! – взъярился лысый.
– Сначала он должен дать заключение о полном соответствии записанного голоса с образцом! – напомнил Ежик, снова скрываясь за дверью комнаты отдыха.
– Ваша задача, господин инженер, дать официальное заключение о соответствии или несоответствии образца голоса с записанным сегодня. Это придется сделать прямо в управлении, – с порога, едва Филарет зашел, заявил начальник управления.
– Не получится, господин генерал-лейтенант!
– Как не получится! Надо срочно сделать! – снова взвился со своего места лысый.
– Объясняю популярно. Для проведения такого анализа мне понадобится дня три-четыре. Написать заключение еще день. Раз вам нужно официальное заключение, значит, я должен выдать вам его за подписью главного государственного санитарного врача. Он проверит мои выводы, напишет заключение, и только потом я вам его отдам. Вам придется оплатить через банк пятьдесят тысяч рублей. Только при поступлении денег на расчетный счет санэпидстанции, в которой я имею честь служить, мы отдадим вам на руки санитарное заключение. Идет вторая половина дня, а пока я доберусь до лаборатории… Только завтра с утра я смогу начать работать по вашему заданию. Машину и права у меня милиция забрала, когда я к вам направлялся, так что времени потребуется еще больше.
– Машину и права вам сегодня же вернут. Деньги я перечислю завтра с утра. Постарайтесь как можно скорее выполнить работу, – попросил генерал-лейтенант.
В лице его мелькнула, или Филарету показалось, гримаса, которая дала ему понять, что надо не очень торопиться с выполнением задания.
– Прямо сегодня начну работать, – уверил Иннокентьев.
Отсекая дальнейшие вопросы, Филарет попросил:
– Мне нужно только одно слово из записанного сегодня разговора и такое же слово из контрольной записи. Желательно из четырех-шести слогов.
– Машина управления вас отвезет в ваш городок. Запись подготовят в течение часа. Пока сходите вниз, пообедайте в нашей столовой, там неплохо кормят, – предложил начальник управления, давая понять, что разговор закончен.
Федотов ждал его в приемной:
– Давай слегка перекусим, а потом отправишься к себе домой на нашей служебной машине.
– Мне бы переодеться, – растерянно произнес Филарет.
– Твои вещи привезут потом, сейчас не время! – закончил разговор Федотов, таща за руку за собой из приемной.
Глава 3
«Семерка» «БМВ» выскочила из городка, мимо недостроенного элеватора, и понеслась по широкой магистрали в сторону большого казахстанского города Челкента.
Пограничники завистливо вздохнули, пропуская шикарную иномарку.
Шестиэтажное белого кирпича здание банка «Казахинвест» стояло в углу широкой площади. Рядом с действующим фонтаном высился дедушка Ленин с простертой ввысь рукой.
Напротив банка расположился автовокзал с частной стоянкой, где Лариса и оставила свой заметный автомобиль.
Выйдя из машины, она набрала знакомый номер по мобильному телефону и коротко сказала:
– Я приехала!
Обходя площадь по кругу, Лариса не торопясь шла к высоким стеклянным дверям банка.
Высокий лощеный казах лет сорока, одетый в серый с искрой костюм, выскочил из стеклянных дверей и, легко сбежав по ступенькам, подал руку Ларисе.
– Какие люди – и без охраны! Ты, Ахмед, все молодеешь! Выглядишь, как новенький евро!
– Ты, дорогая, цветешь, как весенний тюльпан в степи! – рассыпался в комплиментах Ахмед, окидывая стоящую перед ним женщину цепким мужским взглядом.
– Я по делу! Сможешь принять наличку в большом количестве и перегнать за бугор?
– Ты, родная, кого хочешь до инфаркта доведешь! Много налички? – быстро спросил Ахмед, продолжая улыбаться.
– Лимонов десять зелени, – тоже быстро ответила Лариса, снимая несуществующую пушинку с лацкана безукоризненного серого костюма Ахмеда.
– Двадцать пять процентов мои! – приторно улыбаясь, произнес Ахмед, целуя руку Ларисе.
