нельзя признать повсеместно существовавшей связь между рыцарством и свободным состоянием. Такая связь станет нормой во Франции лишь в конце XII в. и в XIII в., ибо были также и рыцари лично несвободные, то есть министериалы. Различным был их личный статус, социальный и экономический, общим же для всех рыцарей был, пожалуй, 'образ жизни'. Именно он отличал их от всех прочих, как свободных, так и несвободных, но безоружных граждан. Во время войны рыцари вставали под начало своего сеньора. Однако он не был для них dominus, то есть 'господин и судья', как для rustici (сельских жителей); он был senior - 'старший'. В этом слове сочетались страх и солдатское доверие к своему командиру. Оно свидетельствовало о братских, товарищеских отношениях, ставших возможными благодаря той общности жизненного опыта, которая отводит в сторону и затушевывает все прочие различия.
В конце Х - первой половине XI в. практически во всей Франции утвердилось деление светских лиц на две крупные категории: milites, термин, ставший обычным даже применительно к представителям самых высших слоев феодального общества, и rustici. Высший статус milites определялся тремя параметрами: техническим (функциональное преимущество конного воина перед пешим во время боевых операций), социальным (взаимосвязь между наличием боевого коня и более высоким уровнем жизни) и юридическим (сужение круга лиц, допускавшихся к элитарной военной службе). Слово miles стало применяться в качестве личного титула, вытеснив другой термин - nobilis. Преимущество первого - в его большей ясности. Оно прилагалось к свободным людям высшего общественного класса, действовавшим не по принуждению, а во исполнение своих вассальных обязанностей.
Итак, слово miles указывает на подчиненное и служебное положение человека. И тем не менее еще долгое время (во Франции до XI в., в Лотарингии и Германии до XII и даже XIII в.) проводится различие между milites, с одной стороны, и крупными дворянами, именуемыми principes, magnates, proceres, optimates,- с другой. Это обстоятельство указывает на иерархическую приниженность наряду с подчиненным положением milites в отношении своих seniores. Практическая взаимозаменяемость терминов miles и vassus прочно вписала фигуру miles в систему субординации.
Употребление слова miles в смысле указания на отношения субординации сохранилось прежде всего в церковной литературе. Это и очевидно, если вспомнить, что социально-антропологическая медитация имела склонность фиксировать иерархию общественных ценностей и развивалась преимущественно в литературной среде. Например, подчас проводилось четкое различие между, с одной стороны, знатными людьми, а с другой - воинами. Когда желали подчеркнуть, что некто стоит гораздо ниже принцев, то писали, что имярек происходит из 'сословия всадников' (ex equestri ordini) или из 'военного сословия' (de militarl ordini), даже если речь шла о женщине! Тем самым он как бы показывал, что определенный обычай употребления слова miles указывает на принадлежность к определенной социальной группе, а не профессии. Первые церковные мыслители, посвятившие себя самому что ни на есть функциональному подходу к изучению общественных структур, также столкнулись с проблемой классификации milites.
Отцы церкви уже подумывали о разделении человечества на разряды (ordines). Под разрядами они понимали 'группы людей, обладающие однородными политическими, социальными и профессиональными признаками, харизматической и корпоративной общностью'.
В свое время подобный подход был назван 'антропологическим спиритуализмом', согласно которому деление на разряды происходит сверху вниз в зависимости от полноты набора совершенств, предопределенных Августиновой экзегезой трех библейских персонажей - Моисея, Даниила и Иова, символизирующих три типа человеческого характера: созерцательный, религиозный и светский, заботящийся только о земном. Однако при таком подходе, пожалуй, не только воинам, но и сюзеренам вряд ли можно было рассчитывать на какое-нибудь заметное место в иерархии. Не случайно, конечно, что из трех библейских героев, согласно Августину, самым 'политизированным' являлся Моисей, то есть созерцательный тип, наиболее чуждый светским земным увлечениям и, следовательно, единственный, кто считался способным управлять мирскими делами и не оказаться жертвой мирских соблазнов. Так что все рассуждения о месте milites в обществе с неизбежностью сводились к привычному противопоставлению 'светской службы' 'службе христовой', 'служению Богу'.
Между тем наряду с этим традиционным подходом уже с VIII в., а в Х в. все более решительным образом стала прокладывать себе дорогу 'социологическая антропология', готовая предоставить большой простор светским и мирским делам. В этой связи заслуживает особого внимания трехчленное деление общества, согласно которому человечество после всемирного потопа разделилось на 'свободных', потомков Сима, 'воинов', потомков Яфета, и 'рабов', потомков Хама. Четкое различие между 'свободными' и 'воинами' и размещение 'воинской службы', так сказать, на промежуточной позиции где-то между свободой и рабством дают основание предположить, что данная система первоначально была создана на территории Империи, где воины из числа несвободных были довольно-таки распространенным явлением.
Эта 'социологическая схема', однако, не пользовалась успехом. Дело в том, что в ней полностью игнорировалась специфика живой реальности деятельность духовенства в обществе. Была и другая причина: схема соответствовала только одному особому состоянию общества, диалектическое соотношение между свободой и несвободой в котором было практически и непонятно и недоступно окружающему миру. Благодаря французским авторам постепенно прокладывало себе путь такое трехчленное деление общества, которому суждено было затем стать 'классическим'. Первая яркая попытка в этом направлении была предпринята в 'Чудесах св. Бертина', где общество было разделено на 'молящихся', 'воинов' и 'безоружный народ' в соответствии с классификацией, разработанной Адальбертом Лаонским, у которого трем разрядам 'клирики', 'воины' и 'трудящиеся' соответствовали три основных рода человеческой деятельности: 'молиться', 'воевать' и 'трудиться'. Между тем, скорее всего, не случайно в наиболее ранних текстах заметна тенденция избегать термина 'воин' (miles), заменяя его другими, которые имели не только более четко выраженное значение, но самое главное - не содержали указания на подчиненное положение субъекта.
Благодаря трехчленному делению в одном 'разряде' очутились все светские носители политической власти, экономического и военного могущества, независимо от все еще сохранявшихся различий в их социальном статусе. В этом смысле развитие трехчленного деления общества на разряды по функциональному признаку уже само по себе является прекрасным доказательством постепенного социального и этического восхождения 'воинов'. Быть может, общее возвышение статуса 'воина' произошло как раз в тот самый момент, когда этот термин стал часто переводиться на народный язык. Слово 'рыцарь' (chevalier) в отличие от своего латинского эквивалента возникло как имеющее однозначно позитивное значение. 'Господа', 'сеньоры', которые никогда не согласились бы с тем, чтобы их называли miles, благосклонно приняли титул chevalier, в основу которого было положено идеологическое обоснование, выдвинутое церковью и прославленное в 'песнях о деяниях'. 'Рыцарь' обычно переводилось на ученый язык как 'воин'. Поэтому им пришлось в конце концов согласиться и с этим термином.
В конце Х в. в Маконне графские кастеляны - правители укрепленных поселений - уже обладали правом в рамках вверенной им территории с административным и военным центром - замком созывать под знамена своих вассалов. Несмотря на то что все еще сохранялось юридически формальное деление населения на свободных и несвободных, на практике наиболее бедные из числа свободных, не будучи в состоянии приобрести полную экипировку, были вынуждены исполнять военные повинности гораздо менее почетные, чем служба конным воином, тогда как более зажиточные, владевшие земельной сеньорией или аллодом, то есть землей, свободной первоначально от каких-либо обязательств, были в состоянии позволить себе полную экипировку и исполнять все обязанности военной службы. При этом они передавали своим зависимым людям управление имуществом. В течение некоторого времени они могли свободно предаваться прелестям военного дела, не заботясь о своих полях и положении дел в хозяйстве. Их главной заботой было пребывание в армии и участие в судебных заседаниях.
'Воин', как правило, сам заботился о своих полях и жил собственным трудом. Однако в случае необходимости и он мог подыскать себе временную замену и целиком отдаться радостям ратного подвига. Сословие 'воинов' не носило закрытого характера, так как пребывание в нем зависело в основном от наличия средств, иными словами, от размеров накопленного богатства. В это сословие могли войти разбогатевшие свободные. Те же, кто обеднел, были вынуждены его покидать.
К концу столетия власть в Маконне пришла в упадок. На территории графства начался продолжительный период существования независимых кастелянств, который закончился только в 1160 г. Кастеляны освободились от юридических пут власти графа и присвоили себе право созывать под свои
