А за странными фигурками, на заднем плане, и тарелка летающая обнаружилась. Натуральная такая, как в фильмах фантастических, метров десять в диаметре.
Открывается люк, и по лесенке из этой тарелке ещё два гуманоида лезут: гораздо ниже двух предыдущих и голые полностью, без серебристых комбинезонов всяких, а цвет кожи — бирюзовый такой, чистый.
Смотрю, а у этих то признаки половые совсем определённо просматриваются: вот это — явный мальчик, с ним рядом, определённо — девочка.
— Очень похоже, — Джедди извещает, — Что это они на древнем языке Средиземья что-то рассказывают, или — требуют даже.
— Ну и попробуй с ними пообщаться, ты же у нас полиглот известный, — предлагаю.
Покричал мальчишка с минуту в окошко это, ухо, в свою очередь, приложил, опять — покричал, снова ответы послушал.
Минут сорок канитель эта продолжалась, наконец, Джедди в сторонку отошёл, меня за собой поманил. Смотрит — а глаза у него в два раза больше, чем обычно. От удивления, что ли, их так раздуло, в смысле — укрупнило?
— Тут такое дело, — говорит, головой мотая, — Это действительно — инопланетяне. Из какой галактики не понятно, название созвездия говорят, да не силён я в этой астрономии. Короче говоря, тут другие инопланетяне, плохие насквозь, долгое время опытами всякими занимались: рыб в ящериц превращали, ящериц — в динозавров, ещё кого-то — в обезьян, обезьян в людей, ну и так далее. И было это, по их словам, всё абсолютно незаконно, с нарушениями какой-то хартии космической. Эти, за дверью, это полиция космическая, прибыли сюда разобраться с безобразиями, типа — нарушителей к ответу привлечь. Да вот сами в плену оказались. Сколько времени они тут провели, я и не понял — у них время по-другому совсем течёт, но, думаю — не одну тысячу лет. Что потом случилось, они без понятия, просто пропали все куда-то. Окошко это переговорное уже давно не открывалось, вот инопланетяне и разволновались так, слышишь — до сих пор вопят как резаные?
Действительно, вопили наши гуманоиды знатно, на два голоса: один басом густым, другой фальцетом. Даже Маркиз в основной штрек вернулся, только хвостище бурый виднеется.
— Подожди, Джедди, — спрашиваю, — А почему эти чудики с голоду не померли, или от жажды? Почему они разного роста, а те, мелкие — вроде как голышом разгуливают?
Похоже, засмущался наш юный хоббит, нос свой почесал и мямлит, в пол глядючи:
— Наряд космической полиции — он из двух особей состоит. В данном случае, одна особь мужская была, а другая — женская. Вот за время заключения тюремного они и размножились слегка, близнецы у них народились. Вот. А еда и жидкости? Так они другие, не такие как мы, и питательные элементы для жизни по-хитрому получают, прямо из атмосферы, благо вентиляция в их камере всё это время нормально работала, без поломок. Кстати, им для жизни, в том числе и для дыхания, практически любая атмосфера подходит, кроме вакуума полного.
Интересное кино получается. Подсказал бы кто — что с этим дальше делать?
— Ладно, — говорю, — Давай, Джедди, объясни этим страдальцам, что ключа от их двери у нас нет, но как найдём — тут же освободим. Извинись, и Огнин свой доставай из гнезда.
В основной коридор возвращаюсь — все остальные бойцы на местах, определённых боевым походным расписанием, замерли, оружие наизготовку в руках держа. Отлично просто — когда дисциплина в отряде беспрекословно соблюдается, значит — боеспособность подразделения высока, что оптимизм дополнительный навевает.
Джедди подошёл, с медальоном на шее, грустный и задумчивый — прямо вылитый мыслитель древнегреческий.
— Потом, когда на поверхность выйдем, — сам с собой разговаривает, — надо будет про это в ООН сообщить, или — в ЮНЕСКО….
— Мэлви! — Приказываю, — Самого шустрого бойца — послать немедленно к основным силам! Пусть выступают немедленно, но — неспешно, с оглядкой. В этот ход боковой, как и в любые другие, которые дальше могут встретиться — пусть не суются, и даже близко к ним не подходят! Выполнять!
Снова вперёд двинулись, в прежнем порядке, предосторожность соблюдая.
Но решётки падающие, больше на пути не встречались, следовательно, попали уже в основную, секретную часть коридора.
Где-то через километр — ещё одно ответвление. Заглянули — такая же дверь огромная: полукруглая, фиолетовая, с гнездом — замком точно таким же.
Джедди тут же медальон с груди снимает осторожно и гнезду протягивает, еле успел руку его перехватить.
— Что за дела, курсант? — Строго так вопрошаю, — С каких это пор Вы, команды не дождавшись, лезете — куда Вас и не просили совсем? А вдруг, дверь и откроется, а там — врагов орды, до зубов вооружённых?
Смутился парнишка, конечно, шепчет чуть слышно:
— Извините, командир, очень интересно, всё же, что же там — на этот раз?
Понятное дело, что интересно, мне ведь — аналогично невтерпёж.
— Так сделаем, — решение принимаю, — Ты розой Огнин вставляй, может, и узнаем чего.
Вставил Джедди медальон-ключ свой, тут же зазвенело тоненько так, жалобно, открылось смотровое окошко, как и в первом случае.
Ага, неплохо, 'будем посмотреть'.
Большой зал, освещённый прожилками неизвестного светящегося минерала, весь пол, сколь хватает взгляда, усеян гигантскими костями. Возле дальней стены — человеческий череп, только очень большой — словно девять трех камерных холодильников составленных вместе. Рядом — ещё один череп, визуально — собачий, да и размером поменьше — примерно как шесть двух камерных холодильников, вместе составленных.
Молча переглянулись мы с Джедди, плечами синхронно пожали.
Вынул мальчишка медальон из гнезда, рукой махнул — мол, всё здесь ясно, надо дальше двигаться.
Ещё немного прошли — очередной боковик обнаружился, с дверью аналогичной.
— Ну, давай, ключник, — предлагаю, — ещё полюбопытствуем.
Снова звон хрустальный, очередное окошко.
Смотрим — у меня даже волосы на голове зашевелились: по залу подземному, в сиреневых сполохах семь приведений над полом плавно передвигаются. Пятеро молочно-прозрачных мужчин в доспехах старинных, и две девушки прозрачных — в платьях элегантных, длинных. Вроде как танцуют, под мелодию неслышную.
Казалось бы — ничего страшного, но пот у меня по спине потёк — ледяной просто.
Тут, наверное, призраки открывшееся окошко заметили, рванулись дружно в нашем направлении, воя противно и зубами лязгая.
Вырвал Джедди медальон из гнезда, тут же на корточки опустился.
— Что это было, дяденька Андреас? — Дрожа, спрашивает, по щекам слёзы крупные текут.
— В обычном нашем понимании, — отвечаю, стараясь свой собственный страх от мальчишки скрыть, — командир всё же, — Это призраки, то бишь — приведения. Но местные реалии учитывая, — это эльфы, или атланты — тут уж как кому нравится, в иной своей сути.
Выродившиеся, так сказать, но до конца не умершие.
— Понятно, — Джедди говорит, всё также дрожа.
Много ещё потом нам таких боковых коридоров попадалось, с дверями массивными, загадочными.
Но мы уже к ним не подходили: ну его, вдруг — что, себе дороже…….
