За час до захода солнца он находился неподалеку от Восточных ворот. Делая вид, что рассматривает дверь лавчонки татуировщика с образцами рисунков — хэйянских, сянских, амальфийских, он при этом не спускал глаз с часового, который, скользнув по нему взглядом, лениво прохаживался у караульной будки. Похоже, пройти через ворота особого труда не составит. Вот если бы он знал, куда ему идти дальше!
Его должны были встретить и взять чертов пакет, буквально обжигавший его тело…
Перед тем как несколько часов назад его лодчонку спустили со шхуны под фрисландским флагом — под ним тут плавают все кому не лень — и парус повлек его к недалекому берегу, тот странный тип был уж слишком словоохотлив. Всё говорил, как это важно, твердил, что друг свободных пикаронов уж слишком о себе возомнил и ему надо напомнить о взятых на себя обязательствах — но глаза его прямо-таки излучали ложь как два фальшивых скеата, слепленных из оловянных пуговиц.
Вся эта история не слишком-то нравилась одному из лучших прознатчиков Дарина. Конечно, он повинуется воле вождей, но вот кто о себе много возомнил — так это Рагир, что, как уже поговаривали в тайных лесных и горных поселках, всё больше ведет себя как претендент на пикаронский трон.
Х'Ант осмотрелся, глянул зачем-то в сторону форта, чья зубчатая громада рисовалась на фоне синего неба, а батарейная башня торчала как Хамиранова мужская гордость.
Ладно — он идет с важным поручением и не должен его провалить.
В нескольких ярдах от него стоял какой-то рослый мужик и, как показалось Х'Анту, внимательно следил за ним. Пикарон, нарочито громко насвистывая начальные такты «Канонира и Смерти» неожиданно пересохшими губами, быстро свернул в заросшую, темную улочку. Он шел очень быстро и когда обернулся, то ничего, кроме колеблющихся теней, не увидел.
В «Старом компасе», мимо которого, томимый голодом и жаждой, проходил Х'Ант, кто-то орал развеселые песни пьяным голосом, из двери доносились грохот ломающейся мебели и звон разбивающейся посуды; похоже, внутри веселье шло полным ходом.
Запах перегара ударил в нос Х'Анту, когда пьяный здоровяк навалился на него и, дружески хлопнув по плечу, предложил выпить за его счет. Видимо, для моряка подобное панибратство было обычным делом, и каждого прохожего он считал как минимум своим другом до гробовой доски.
— Я угощаю, приятель! Подними стакан за мое здоровье, уважь старого боцмана Ланго! Такая удача привалила! Золото рекой льется! Давай-давай!
Не дожидаясь ответа, он затащил мулата в таверну и толкнул его за ближайший свободный столик.
— Трактирщик, рому мне и моему новому лучшему другу!
Через несколько минут принесенная толстым трактирщиком бутыль была пуста, в основном благодаря стараниям боцмана Анго.
И видать от избытка чувств, тот затянул песню, изобличавшую его прежнее, а может, и нынешнее ремесло:
И, оборвав куплет, запил песню добрым стаканом рома.
— Забористое пойло! — крякнул он и вдруг с подозрением уставился на пикарона.
— Что-то ты не пьешь, а? Или тебе не нравится ром? Или моя рожа?!
Перебравший моряк навис над мулатом, пытаясь сфокусировать взгляд на его лице. Судя по всему, Анго постигла неудача в этом нелегком деле.
— Отличный ром, — приветливо отозвался Х'Ант. — Спасибо за угощение, боцман. Просто жарковато сейчас…
— Жарковато, да? — наливался гневом толстяк. — Щас тебе еще не так жарко станет! Я еще на этого дурака добро перевожу!
Он обернулся к посетителям, призывая их в свидетели оскорбления. Кабак сочувственно загудел: почти все посетители успели уже угоститься за счет боцмана и были целиком на его стороне.
— И то верно, — все так же мирно поддакнул молодой мулат. — К чему на всяких дураков добро переводить? Я пойду, пожалуй…
Х'Ант терпеть не мог драться из-за пустяков.
По кабаку вновь прокатилась волна негодующих воплей.
Анго, свирепо ухмыльнувшись, сгреб свою жертву за рубаху на груди — так, что затрещала ветхая ткань
— Ногами вперед в окно ты пойдешь, макака черномазая! Выродок от случки на навозной куче козы с дюжиной каторжников и двумя меринами!
Он не договорил: левый кулак Х'Анта врезался ему в пах. Коротко хакнув от боли, боцман выпустил рубаху и тут же получил в переносицу, уже с правой! Да, Х'Ант терпеть не мог драться. И если мордобой все-таки начинался, старался, чтобы это безобразие закончилось как можно скорее… Замычав от лютой боли, боцман осел к ногам мулата. Пьяницы опешили от такого оборота событий.
Пикарон, обведя собутыльников боцмана не сулящим добра взглядом (ну, кто еще хочет?), подался к выходу.
— А за ром кто платить будет, рожа айланская?! — возмутился кабатчик.
— Ром? Ах, да! — спохватился Х'Ант. И тяжелая бутыль из толстого стекла обрушилась на башку хозяина заведения.
Весь кабак был уже на ногах. Такого нарушения правил каким-то черномазым спускать было
