— Что со мной? — Командор нервно усмехнулся. — В своем ли я уме? Если чувства, испытываемые мной…
— Милорд, — оборвала его Бригитт, — я вижу, что вас мучают какие-то непонятные мысли. При чем тут мой возраст?
— Да, верно, все верно… Простите, леди…
Откланявшись, он ушел прочь, унося в груди горечь и волнение.
На душе у Бригитт тоже было неспокойно. Ей и в самом деле было уже семнадцать, точнее, уже девятнадцать (целых девятнадцать!).
И она понимала, прекрасно понимала, что происходит с Домналлом, но от сознания того, что в нее страстно влюблен этот блестящий офицер, можно сказать, без пяти минут адмирал, и даже того, что и она к нему неравнодушна, на нее нападала легкая растерянность. Юная ок Л'лири догадывалась, что если между нею и Домналлом что-то произойдет, то это очень удивит и огорчит отца. А она слишком любила его, чтобы думать о чем-то подобном спокойно. Ей не хотелось быть неблагодарной дочерью, а именно так оценивала она свою влюбленность — пусть и самую невинную — в милорда ок Ринна. Да как вообще можно благовоспитанной и благородной девице помыслить о том, чтобы нарушить волю отца?!
Много, много лет назад, когда она была маленькой девочкой, старая няня рассказывала ей истории о прекрасных принцессах, запертых в башнях своими злобными мачехами. В каждой из тех историй появлялся юный благородный герой, храбростью и отвагой проникавший в башню и спасавший принцессу. Видимо поэтому принцессы никогда не теряли присутствия духа, зная, что рано или поздно придет верный рыцарь, и тогда все будет хорошо.
Конечно, она не была принцессой, ничего подобного… Ее отец всего лишь барон.
Обуреваемая этими мыслями, Бригитт вошла в парк.
Домналла вывел из раздумий голос мажордома — тот появился в дверях и, повысив голос, торжественно объявил:
— Уважаемые леди и лорды, прошу в столовую, обед будет сию минуту подан.
Гости начали допивать вино и продвигаться к дверям, ведущим в столовую. Последовал за ними и командор, даже слегка толкнув управляющего канцелярией — пожилого толстяка, разодетого в красный бархат с кружевными оборками.
Обед был подан на славу — устрицы с лимоном, суп из омаров с пряностями, молодой нежный тунец и креветки, телятина в вине и каплун с трюфелями. Холодные закуски представляли паштет из перепелов, спаржу и недавнее арбоннское нововведение — «золотое яблоко» в сметане — этот занятный овощ, прежде выращивавшийся аборигенами северного материка, красный и кисловатый, пришелся по вкусу сеговезским придворным гурманам.
Домналла впрочем, адмиральская кухня занимала мало. Он попытался подсесть ближе к Бригитт и дамам, но это не удалось — и соседями его оказались двое мужчин — один уже в годах, весь в черном, с кружевным воротником вокруг короткой толстой шеи и с золотой цепью, свисавшей на большой живот; второй — молодой, с одутловатым бледным лицом и срезанным подбородком.
Кажется, оба были из Хойделльской компании заморской торговли.
Во время бесконечной перемены блюд в зале появились девушки — гибкие и грациозные, как газели. Оркестр, состоящий из маленьких барабанов и цитр, на которых играли чернокожие музыканты в туниках алого хлопка, звучал все громче, выбивая на барабанах зажигательный ритм. Девы быстро задвигались по кругу. Плавные движения и нежные всплески рук были совсем не похожи на западные танцы.
— Как вам представление, командор? — осведомился сосед слева. — Не ожидали?
Признаться, Домналл и в самом деле был удивлен — вроде за Оскаром таких склонностей, как содержание дома танцовщиц, не водилось.
— За возможность лицезреть этих чудесных созданий, нам нужно благодарить Джеронимо Ардживетти! — пояснил сосед, опорожняя чарку с вином. — Он демонстрирует свой новый товар — только на прошлой неделе этих танцовщиц привезли из Тингиса: на корабле почтенного Урдагана. Узнав о праздновании у губернатора, он вызвался помочь развлечь гостей.
После того как трапеза закончилась, гостей провели в главный зал, предоставив развлекаться в меру их разумения. Вокруг мэтра Ардживетти тут же возникла стайка юнцов и седовласых щеголей вперемешку — видать, договариваться о покупке показанного «товара».
Другие бродили по залу, сбиваясь в группки по двое, по трое, обсуждая прошедший пир или предстоящие дела.
В углу кто-то уже раскинул карты. Лакеи не успевали расставлять на столиках бокалы с вином и легкую закуску — блюдечки с чищеными орешками.
Дамы изящно флиртовали с кавалерами, и кое-кто из них уже проскакивал мимо бродящего в одиночестве Домналла, бросая на него многозначительные взгляды.
Но мысли его были заняты совершенно другим.
В конце концов, командор решил действовать напролом.
Поймав за рукав выглянувшего в зал мажордома, он сурово осведомился, где можно увидеть хозяина.
Тот, как всякий вышколенный опытный лакей, поняв, что дело тут серьезное, жестом пригласил следовать за собой. Пройдя анфиладой комнат, они оказались в другом крыле дома, в малой гостиной. Тут мажордом поклонился и оставил Домналла наедине с хозяином.
Тот неподвижно стоял у стены, изучая старинные часы, стоявшие на полу. Как помнил командор из рассказа Бригитт, эти часы были единственным, что он повелел привезти из родового поместья.
Бесшумно ступая по начищенному восковому полу, вошла мулатка в синей юбке и белом тюрбане на голове. В руках у нее был серебряный поднос, на нем — большой серебряный же кофейник и три микроскопические чашечки.
Поставив кофе на стол, она удалилась.
— Зачем вы искали встречи со мной, командор? — без обиняков спросил адмирал. — Вы ведь пришли не для того, чтобы поесть за мой счет и поглазеть на полуголых девок, которых привез этот торговец человеческим мясом?
Командор подумал, что хуже уже не будет, а рано или поздно этот момент должен был все равно настать.
— Я хочу попросить у вас руки вашей дочери, милорд вице-адмирал.
— Что?! — уставился на него Оскар.
— Я прошу у вас руки Бригитт! — почти выкрикнул Домналл.
— Что?!! — вновь переспросил губернатор, также донельзя повышая голос. — Нет, я все понял, — забормотал он, словно растерявшись, — просто… И… зачем это вам нужно, офицер?
Теперь уже пришла очередь растеряться командору.
— Но, ваше превосходительство, я… я люблю Бригитт, и…
Он запнулся.
— Во-первых, раз уж решил сделать предложение — делай его по всей форме и установленному порядку, то есть будь любезен именовать мою дочь, как положено. Ты ведь не забыл, как положено?
— Я, — речитативом начал капитан, — эсквайр Домналл ок Ринн, законнорожденный и свободнорожденный, офицер службы короля Четырех Островов Хойделльских и иных владений Руперта Сторма, прошу руки девицы Бригитт ок Л'лири ар Фармут, старшей дщери вашей.
Глаза адмирала мрачно уставились на командора.
— Мог бы добавить также титул баронессы Эрхолл и виконтессы Марнайской, перешедший к ней после смерти ее деда по матери, как к единственной живой из его потомков. Это во-первых.
Он помолчал.
— А во-вторых, я, отец вышепоименованной девицы, вынужден огорчить рекомого эсквайра Домналла ок Ринн отказом.
Домналл стоял, не шевелясь.
— Прежде чем схватишься за шпагу или упадешь передо мной на колени, начав бессмысленные мольбы, выслушай меня для начала, — как ни в чем не бывало продолжил Оскар.
Командор еще на что-то надеялся мелкой глупой надеждой — ведь по старым обычаям право на
