Да и само мероприятие... о!
Нас загнали в вестибюль, откуда по одному выпускали на помост. (Не хватало только плахи, а жаль).
В разгар безобразия прискакал хоббит Ноб и сказал мне взволнованно, что видел боковой ход. Можно просочиться и смотреть на действо из толпы.
Мне хотелось уйти из холла, поскольку там отирались обосранный мною с головы до ног 'представитель власти' (по меткому выражению писательницы Семеновой, 'недобитый комсомольский клоп') и иные недобитки.
Дама-терминатор, просматривая список участников (нас заставили продиктовать имена и названия 'номера'), разволновалась. 'Графа Аннотара с песней ДРАКАР' она кое-как прожевала. Дуэт 'Сумасшедшая леди Милдред и ее Тень' кое-как проглотила. Но когда дошла до 'Линда Угнеле с танцем РАССКАЗ КОРОЛЯ- ОНДАТРЫ О РЫБНОЙ ЛОВЛЕ В ПЯТНИЦУ', у нее будто кость поперек горла встала - это было уже чересчур.
Терминатор подрулил к нам и спросил, что имеется в виду. Линда Угнеле, она же Таллэ, вся в белых шелках, показала ей кассету. К несчастью, на кассете было обозначено время звучания песни - 9 минут.
Что-о? Вы собираетесь ['гнать эту роялистскую агитку про какого-то звероподобного короля нашей почтеннейшей тихвиенской публике, призванной голосовать за Ельцина' - из невысказанного] целых девять минут?!!
Ну да, а что?
Терминатор сказал, что это слишком долго. Терминатор сказал, что законы сцены. Терминатор сказал, что не допустит, ибо. Терминатор сказал, что ни в какие рамки не, поскольку. И вообще публика устанет. Не нужны народу нездоровые сенсации - см. выше, ниже и сбоку.
Валар же кипятился и стонал по совершенно иному поводу. Причиной для стона Валара были прекрасные дамы. Ибо, как метко заметил Протасик, 'наши ха-ха рыцари и ваши ха-ха прекрасные дамы'.
Дамы были тихвиенские. Это были рослые девицы, облаченные в невиданные одежды. Невиданные никем и никогда. Ни в одну эпоху и ни в одной стране. И даже на наиболее извращенных игрушках никто не носил того, что они надели на себя.
Большинство облачилось в отставные свадебные туалеты. Иные были в каких-то турнюрах, однако в силу сугубой рослости прекрасных дам шлейф, вместо того, чтобы волочиться по полу и подметать ступени (как положено любому уважающему себя шлейфу, что вызывало гневные инсинуации средневековых проповедников, о чем здесь нет времени рассказывать), свисал наподобие свиного хвостика и бился о каблуки такого размера, что мадам Помпадур - изобретательница каблуков - в гробу переворачивалась с громким мучительным стоном.
Другая же дама была в зеленом туалете с поперечными (наподобие тельняшки) оранжевыми полосами.
Дама же, которую Валару велено было наименовать прекраснейшей и объявить королевой турнира, наградив жуткими искусственными розочками, имела лик придворной молочницы (в лучшем случае) - или придворной коровы, кому что нравится - а чтобы Валар не ошибся в выборе, была наделена стоячим воротником а-ля Кащей Бессмертный в советской экранизации. (Таллэ: 'А блестки у нее на рукавах были приклеены клеем БФ-6').
Вот по этому-то поводу и стонал Валар.
И придумали великомученики новое развлечение, стремясь включить в число великомучеников также и прекрасных дам и потому подвергая их различным испытаниям. Так, покуда шло переодевание в двух различных гримерках, полюбили великомученики ненароком заглядывать в гримерку прекрасных дам и задавать им различные идиотские вопросы. И еще искренне полюбили великомученики тихвиенские бегать по коридорам за шествующими взад и вперед прекрасными дамами и кричать им в спину:
- Простите, это не вы - дама Валара?..
Но не хотели прекрасные дамы венца великомученического и потому огрызались всячески.
И вот объявил распорядитель праздника, что выступают ныне перед почтеннейшей публикой 'гости из Санкт-Петербурга', после чего на помост выпустили прекрасных дам. Заиграла музыка из 'Лебединого озера', вызывая воспоминание о путче номер один. Дамы одна за другой выходили и, вихляя бедрами, принимались бродить по кругу.
Плачевно заблуждался Валар, когда сравнивал их облик с обликом провинциальных девиц на выданье, какие во множестве гнездятся в пьесах Островского. Подобные картины характерны для провинциального борделя средней руки. Впрочем, поскольку автор данного жития никогда не бывал в провинциальном борделе средней руки, то и в эту характеристику, возможно, закралась ошибка.
После проходки дам, рассевшихся, наконец, на стульях в углу помоста, выпустили наших ха-ха рыцарей. Все роли были распределены заранее, и официальный победитель турнира был назначен еще вчера на репетиции. Поэтому когда Перегрин заныл, что нет у него оружия, что не взял он с собой оружие, что вот по странной случайности не имеет он при себе никакой убивалки, сказал ему хладнокровно Торин:
- Ничего страшного. Ты снимешь меч с моего трупа.
И возрадовались сердца всех, кто слышал эти мужественные слова.
Вышел также Эрандил, призванный быть судией неправедным, и подсуживать Валару велено было ему.
А Ноб, Эондил и я в толпе стояли и мерли с хохоту, так что едва не падали со ступенек (стояли мы сбоку помоста, наверху лестницы, однако за веревкой и спинами ОМОНа).
Сперва взял микрофон Эрандил, дабы возвестить начало турнира. И начал он, как и подобает доброму католику и паладину, с молитвы, и воззвал к Господу, и взывал к нему по всем правилам и довольно долго. Ибо так принято в Толкиновском обществе.
Когда оператор местного телевидения услыхал это, то сделалось у него лицо как бы изумленное и выронили дрогнувшие руки его снимательный аппарат. Вот до чего дошло язычество и невежество жителей тихвиенских.
Дама же терминатор, распорядительница торжеств, в панике поглядела на рыжего. Рыжий же сделал рожу, означавшую: 'Что поделаешь, принято так у нас', после чего продолжил углубленную молитву.
А надобно сказать, что Эрандил и рыжий были в пятнистой зеленке и армейских ботинках. У рыжего поверх зеленки как-то набекрень была надета кольчуга, а поверх кольчуги болтался белый плащ с рыжим, в цвет волос, тевтонским крестом. Прочие же рыцари были в джинсах и черных плащах, каковые нашлись в рюкзаке у Таллэ.
После молебна начался первый поединок, и Валар сокрушил своим топором Dragka bloth (что означает 'Пью Кровь') Торина. И пал Торин.
К губам Валара поднесли микрофон, и Валар сказал, что победил он. Тогда нагнулись и подали микрофон Торину, спросив, не хочет ли он сказать чего и не нужна ли ему помощь какая. Торин же отвечал слабым голосом, что сказать ему нечего, ибо отправляется он к Господу, а оружие его пусть заберет тот, кому оно нужнее. И с тем отошел Торин.
Тогда выскочил вперед Перегрин и сказал, что ему это оружие придется очень кстати, ибо убивалку свою он сломал в битвах неустанных с неверными. Торин продолжал лежать, поскольку был трупом, и настойчиво ждал, пока его унесут. Ибо неслучалось такого, чтобы труп на собственных ногах покидал поле боя. Тогда подняли Торина и уволокли, однако нести его никто не захотел, ибо отнюдь не легок Торин в качестве трупа.
И стали сражаться Перегрин с Рейстлином, наскакивая и отскакивая преискусно и мечами сталкиваясь в воздухе и взбивая ногами ковер. И то и дело вынуждены были они прерывать поединок свой и пинать ногами ковер, расправляя его. И много раз они так поступали.
Больше всего это напоминало сцену поединка Гамлета с Лаэртом в фильме 'Берегись автомобиля'.
Выступали же они под боевой марш Ирландской Республиканской Армии и бились ровно столько времени, сколько потребовалось на то, чтобы песня была доиграна до конца.
