Дядиных издателей он взял на себя. Я позвонила Гусевым, Володарским, тете Поле с Павликом, тете Мане в Токио и тебе. Тебя не нашла.

Она посмотрела так, что мне захотелось забиться под кресло.

- Я звонила тебе, - продолжила Грета холодно, - И домой, и на работу.

Дома - никого, а на работе мне сказали, что ты в отпуске. Мы все ужасно расстроились, - подчеркнула Грета, но в ее глазах по-прежнему плавали льдинки, - Один милый дядечка продиктовал телефон твоей подруги Ляли, но и она не знала, где ты находишься.

Да, никогда себе не прощу, что уехала к Дакше в деревню, не сказав никому ни слова. Не сказала потому, что уезжала всего на пару дней. Зачем людей беспокоить? А застряла на целых две недели, и последние события пронеслись галопом мимо меня.

- Фабе было трудно, он с ног сбился, - кузина взглядом припечатала меня к стенке.

Фу ты ну ты! А вы с Максом на что? Но одно дело - подумать и совсем другое - произнести.

- Лялька все-таки разыскала меня. Один леший знает, чего ей это стоило, - пробормотала я в оправдание. Ненавижу себя за это. Взять бы и резануть правду-матку. Хотя бы для разнообразия. Так нет же, кишка тонка. К великому сожалению.

Грета привстала с места, чтобы взять с подноса фужер и маленькими глоточками, осторожно, чтобы не смазать помаду, выпила воду. Макс рухнул на диван, который отчаянно крякнул под ним, но выстоял.

- С дядей разобрались. Пойдем дальше. Рассказывайте немедленно, что случилось с Павликом, - насупив брови, потребовала я.

- Павлик вел себя мерзко... (Эка невидаль! Павлик есть Павлик.) ...Он, конечно, делал скорбную мину, цистернами пил мамину валерьянку и много говорил о дяде. Но все остальное... - кузина брезгливо поморщилась, - Он кружил по дому, рылся в шкафах, выдвигал ящики, вываливал содержимое прямо на пол, задавал ужасные вопросы о стоимости мебели, заглядывал в Нюсины кастрюли, - Грета помассировала висок тонкими белыми пальцами, - Фабе, кстати, он тоже задавал вопросы. И даже издателям!

Кажется, Грета возмутилась. Впервые, насколько я ее знаю. Молодец, девочка! Так держать.

- Словом, он вел себя, как судебный пристав, описывающий наше имущество, - кузина обвела рукой темное пространство вокруг себя.

- То есть как это? - удивилась я, засовывая в рот ароматную веточку укропа.

- Он сказал, - вмешался Макс, - что дядя Генрих составил завещание в его пользу. И теперь все это, - он повторил жест сестры, - Его.

Завещание? В пользу Павлика? Ничего более удивительного я никогда не слышала. То есть вру, конечно. Про завещание слышала, но так часто и в таких э-э-э... противоречивых контекстах, что решила: дядя опять развлекается. Он вообще любил позабавиться, наш добрый дядюшка Генрих...

Земля ему пухом и все такое.

...Несколько лет назад он собрал близких - тетю Лизу с детьми, тетю Полю с Павликом да меня с мамулей, и торжественно сообщил всем нам, что решил составить завещание, но пока не знает, каким образом, избегая ненавистной ему коммунистической уравниловки, разделить между нами имущество, нажитое непосильным трудом и орошенное кровавым потом гения. Для тех, кто еще не понял: гений у нас один - разумеется, дядюшка Генрих.

Проходили годы, а он все не знал. Ну и молчал бы себе в тряпочку. Так нет: он говорил часто, подолгу и без стеснений. И всякий раз выходило, что каждый из нас недостоин. У дяди был талант обставлять дело так, что каждый чувствовал себя самым недостойным, самым убогим, самой, так сказать, тварью дрожащей.

Именно это и развлекало нашего дядюшку. Такой он был забавник. Павлику доставалось не меньше остальных. Он тоже был тварью дрожащей. И прав не имел.

- С какого, простите, бодуна Павлик решил, что все достанется ему?

- Вот-вот, - обрадовался Макс, - Мама так его и спросила. Э-э-э... почти так.

- А он что?

Макс замялся.

- А он сказал, что все мы - сборище первостатейных идиотов, по которому плачет кунсткамера, - невозмутимо ответила Грета, - И от которого дядя давно мечтал отделаться, только не знал как. Точка. Конец цитаты.

- Павлик что, сбрендил? - задохнулась я от возмущения, позабыв, что недавно сама еле удержалась от правды-матки.

- Похоже. Он потерял над собой контроль и много чего наговорил. Маме сказал, что она актриса из погорелого театра, Максу - что он импотент и тряпка, мне - что я замороженная скумбрия. А о тебе... - кузина осеклась на полуслове. В горле у нее что-то булькнуло, а в глазах мелькнул испуг.

- Та-ак, сдается мне, что самое интересное, как всегда, впереди.

Правда, Грета? Продолжай, - я плотоядно усмехнулась, - И что разлюбезный кузен сказал обо мне? Ну! - я резко подалась вперед.

- Скажи ей, раз проговорилась, - вмешался кузен, - Она не отстанет.

Плешь проест, но не отстанет.

- Сам скажи, - огрызнулась Грета.

- И скажу, - он шумно втянул воздух носом, зажмурился и выпалил, - От тебя все мужики сбегают, потому что ты невменяемая... Извини, это не я - это Павлик сказал, - и он поглубже зарылся в подушки.

- Вот сморчок плюгавый! - не сдержалась я, хотя и дала себе слово не выражаться, что бы ни услышала, - Сучок криво... А-а-а! - ужасная догадка лезвием прошлась по горлу. Крик перешел в хрип. Хватаясь руками за горло, я вскочила с кресла и выпалила, - И тогда вы его того?.. Убили?

Лишь чудо удержало пугливую рюмку на краю стола.

- Нет!

- Нет, что ты!

Я упала в кресло.

- А зря, - услышала свой голос и не узнала - столько в нем было металла.

- Мы, конечно, возмутились и в ответ наговорили ему тако-о-ое...

Тако-о-ое... - лицо Макса непроизвольно вытянулось, - Не знаю, как Грете, а мне до сих пор стыдно. Поэтому мама и считает, что мы его убили.

Понимаешь?.. - кузен почесал бороду, - Ника, ты у нас умная, скажи, откуда в человеке столько дерьма? Где оно копится?

- Максим! - строго одернула Грета.

Я опрокинула вторую рюмку водки. Ух, какая га-адость этот наш

Павлик... Мужики от меня, видите ли, бегают. Фу! Да я сама от них бегаю, но это недостаточный повод, чтобы считать меня невменяемой. Излишне впечатлительной - пожалуй, но не невменяемой.

- Павлик хамил, смеялся над нами, орал, размахивал руками и брызгал во все стороны ядовитой слюной, - Макс брезгливо вытер щеку, как будто последняя капля только сейчас долетела до него, - Нам так не хватало тебя! - заключил он патетически, - Ты бы сумела его приструнить.

- Он осатанел, честное слово! - поддержала кузина брата, - Метался по комнатам, выворачивал ящики, сметал с полок белье. Трусы, полотенца, - все на пол, Нюсе потом пришлось перестирывать... Налетел на Фабу, который зашел нас проведать, схватил старика за грудки и стал трясти, требуя отдать дядино завещание, - Грета устало прикрыла глаза.

- Он обвинил нас в том, что мы его уничтожили, - припомнил Макс.

Поняв, что 'его' - это завещание, а не самого Павлика, я уточнила:

- А вы действительно его уничтожили?

- Нет! - запротестовал любимый кузен, - Если хочешь знать, мы его в глаза не видели. Думаю, дядя нас дурачил. Он хотел, чтобы мы побегали вокруг, посуетились, вот и выдумал завещание.

Бен прохрипел полночь.

- На дядю это похоже, - согласилась я, - Значит, вы не уничтожали завещание и не убивали сморчка. Не мучайте меня, я и без вас устала с дороги, скажите, кто его убил, и разойдемся с миром.

- Да никто, - нервно хохотнул кузен, - Честное слово! Смор... в смысле Павлик ушел в спальню.

Побушевал там и успокоился. Когда мама зашла к нему со стаканом теплого молока - думаю, она

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату