Невыносимая жестокость

находила в них удовольствие и очарование. Именно этого Мэрилин и хотела, и, тем не менее, она отметила в себе нечто похожее на ревность. Она тут же пристыдила себя, вспомнив, что именно благодаря этой корове в кондукторской фуражке она получила все доказательства супружеской неверности Рекса, столь необходимые для выполнения дальнейших этапов ее плана.

Под чарующие переливы «Времен года» она переходила из комнаты в комнату, проводя предварительную инвентаризацию. «Может, сразу и не стоит продавать такую уютную лачужку», — прикинула про себя Мэрилин. Да и вообще ей нравилось жить здесь, в Малибу.

Заметив уголком глаза свое отражение в зеркале с позолоченной рамой, она подошла поближе. То, что она увидела, в очередной раз порадовало ее. Слава богу, и лицо и тело у нее были настоящие, данные ей природой и еще не тронутые ножом пластического хирурга. Может быть, если сравнивать ее с изнуренными диетами вешалками и жердями, которые наводняют Малибу, она покажется несколько «в теле», но, в конце концов, именно такой и должна быть настоящая женщина. Настоящая женщина. Не какой-нибудь там вечный подросток с силиконовыми грудками.

К сожалению, ее муж Рекс никогда не замечал этой разницы. «Тем хуже для него», — со вздохом подумала Мэрилин. Он вполне мог бы получать за свои деньги товар в значительно большем количестве, и к тому же натуральный, без всяких искусственных добавок.

Ее внимание привлек настойчивый металлический скрежет в замке входной двери. Мэрилин осталась абсолютно спокойной. Она прекрасно знала, откуда и почему раздается этот звук. Ее муж пытался попасть в ее дом.

Задержавшись еще немного у зеркала, чтобы поправить прическу, Мэрилин вернулась в холл к парадной двери. Ну вот, так оно и есть: из бокового окна она могла прекрасно видеть Рекса, яростно дергающего дверную ручку. Выражение удивления на его лице постепенно сменилось гримасой раздражения, а потом и дикой злобы. Наконец он собрался забарабанить в дверь кулаком, но все-таки в последний момент сдержался и, выждав еще несколько секунд, заставил себя нажать кнопку звонка.

Мелодичная трель разнеслась по холлу, а затем по интеркому раздался голос Рекса:

— Милая?.. Милая, ты дома?

«Милая», — с презрением повторила про себя Мэрилин. Как же это все буднично, как примитивно, как, мать его, неромантично. Не без отвращения она заставила себя нажать кнопку ответа и вступить в разговор:

— Рекс, отойди от двери. По-хорошему прошу.

— Милая, у меня что-то ключ заедает. Или замок сломался? И вообще… может, поговорим спокойно обо всем?

— Рекс, я же тебе сказала: отойди от двери.

— Милая, я понимаю, что ты расстроена…

Каждая очередная «милая» только подливала масла в огонь ярости, кипевшей в Мэрилин. «Да как он только смел? — шептала она про себя. — Эта воплощенная тупость, ходячая посредственность — и он еще имел наглость изменять мне!» Нет, никаких сожалений! Такого унижения терпеть нельзя.

— Рекс, в последний раз повторяю: прочь от двери. Не хотелось бы спускать на тебя собак.

Ее муж не сразу внял грозному предупреждению.

— Милая, я же не ругаться пришел — просто поговорить. Выслушай меня, я не займу у тебя много вре… Каких еще собак?

Рекс Рексрот отпрянул от двери и опасливо огляделся. Может, она шутит? Но в следующий момент стало ясно, что время шуток между ним и Мэрилин прошло навсегда. Из-за угла дома выскочил и с рыком бросился к нему здоровенный ротвейлер. Рекс повернулся и побежал, но второй ротвейлер уже мчался за ним по лужайке.

У Рекса не было оснований сомневаться в серьезности намерений этих охранников; он также не видел возможности вступить с ними в какие-либо объяснения или переговоры. Он, как заправский спринтер, метнулся к машине и преодолел эту дистанцию с весьма неплохим результатом. По всей видимости, в этот раз он с запасом перекрыл собственный рекорд тех лет, когда был еще молод и полон сил. Мгновенная задержка при открывании дверцы автомобиля стоила ему порванной штанины. Оказавшись, наконец, в машине, Рекс убедился, что выбранные Мэрилин собачки отличаются не только свирепостью, но и сообразительностью. Обе псины, не тратя времени даром, попытались влезть в машину через полуоткрытые окна. Рекс втиснулся в узкую щель между передними сиденьями и стал судорожно шарить в поисках стеклоподъемников. В панике он перепутал кнопки, и одно из стекол начало быстро опускаться, открывая для оскалившихся, брызжущих слюной тварей почти свободный доступ внутрь салона. Метнувшись в противоположную сторону, Рекс дотянулся до другой кнопки, и окна, наконец, закрылись, выдавив собак из машины, как пасту из тюбика.

Сердце Рекса колотилось в бешеном рваном ритме, словно стараясь попасть в такт лаю обоих псов. Те, словно заведенные, продолжали неистово биться мордами в стекла машины. Пожалев, что некоторое время назад бросил курить, Рекс отдышался, дотянулся до встроенного в центральную панель управления мобильника и набрал номер.

В ожидании, пока Мэрилин возьмет трубку, он, наконец, уселся и с болью посмотрел на столь привычный и обычно радовавший его взор пейзаж: прелестную лужайку, сад и великолепный белый особняк в стиле испанской гасиенды. Рекс просто отказывался верить в то, что с ним происходит. Его чувства метались между неверием и унынием. «Нет-нет, это неправда, этого не может быть», — твердил он себе.

Но рычащие твари за окнами машины в очередной раз напомнили ему, что дела не просто плохи, а так плохи, как никогда. Говоря коротко, его попросту поимели.

Он все еще тупо пялился на дом, когда, наконец, в трубке послышался знакомый, но очень холодный голос Мэрилин:

— …Да, собаки. Только не говори, что я тебя не предупреждала. Мне пришлось позаботиться о своей безопасности, поскольку теперь я живу в этом доме одна.

«Одна». Это слово подтвердило Рексу его самые худшие, скрытые даже от самого себя опасения. «Но Мэрилин ведь такая лапочка, такая доверчивая», — отчаянно пытался убедить себя Рекс. Ему стоило огромных усилий сохранять хотя бы видимость спокойствия.

Он собрал в кулак всю свою волю и заставил свой голос звучать в равной степени виновато и по- отечески строго.

— Но, милая, ты же прекрасно понимаешь, что развод, если он состоится в данный момент, окончательно разорит меня. Все, что у меня есть — я имею в виду, все, что у нас есть, — так или иначе вложено в мой бизнес.

— Ну что ж, тогда тебе, по всей видимости, придется продать свой бизнес. Другого выхода я не вижу, дорогой.

При этих словах Рекс весь скорчился, будто от резкой боли в животе. Из оцепенения его вывели совсем обезумевшие от неутоленной ярости собаки. Один ротвейлер по-прежнему ломился в боковое окно, в то время как другой запрыгнул на капот и изливал свои чувства через лобовое стекло.

— Но этот бизнес — это же вся моя жизнь! — взмолился Рекс, чуть не плача.

— Вся твоя жизнь, Рекс? — Слова Мэрилин ранили его, как удары стального клинка. — А что у тебя было в Атчесоне, в Топеке, в Санта-Фе? Ты все это забыл?

— Но, Мэрилин, нельзя же все валить в одну кучу. Ты ведь знаешь, что это просто… просто хобби.

— И довольно дорогое, могу тебе напомнить. В общем, до свиданья, Рекс. Всего хорошего.

— Милая… милая?.. Но может быть, все-таки…

Тем временем пес на капоте перестал лаять и весь напрягся, как-то странно скрючившись и слегка вздрагивая.

— Нет, боже мой, только этого мне еще не хватало! Кыш, кыш, пошел отсюда… — пролепетал Рекс, бессильно наблюдая, как здоровенная псина выкладывает прямо на капот его любимого «мерседеса»