Перестраиваясь из ряда в ряд, Мэсси бросил взгляд в сторону и заметил молодую блондинку в соседней машине с доской для виндсерфинга на крыше. Та улыбнулась ему в ответ и даже слегка кивнула, будто предлагая поехать следом за ней. Мгновение спустя солнечный свет сменился куда менее яркими огнями фонарей, когда «мерседес» въехал в туннель.
— Сейчас связь прервется, — предупредил Майлс и бросил взгляд в ту сторону, где только что была машина с игриво настроенной блондинкой. Но той уже и след простыл, что, впрочем, нисколько не огорчило Майлса, которому сегодня было вовсе не до флирта с незнакомками.
Дженис была влюблена в своего босса. То, что ей довелось работать с Майлсом Мэсси, она считала не просто везением, а главной удачей своей жизни. Она была ему нужна, можно даже сказать, что он во многом зависел от нее. И она была готова работать с ним, на него, для него день и ночь, круглые сутки. Не просто готова — она этого хотела и к этому стремилась.
Дженис чуть не застонала от разочарования, когда телефон, пискнув, отключился. В ожидании, пока Майлс перезвонит, она, не теряя времени даром, сделала несколько пометок на экране своего ноутбука. Высокая эффективность работы, помноженная на элегантность, — вот были ее главные преимущества в качестве личного секретаря. Благодаря этим качествам Дженис заколачивала неплохие бабки, из-за чего ей завидовали поголовно все остальные сотрудницы женского пола в их фирме.
Майлс со всей своей обходительностью, безупречным внешним видом и сияющими темными глазами представлял собой сочетание лучших черт Кэри Гранта и Элвиса. Перед его лучезарной улыбкой не могла устоять ни одна даже самая суровая и строгая женщина.
Впрочем, судя по всему, Майлс был слишком увлечен своей работой и слишком занят, чтобы находить время на романтические отношения. Нет, женщины у него, конечно, были, и менял он их достаточно часто, но никогда еще дело не принимало серьезный оборот. Дженис полагала, что именно работа, проходящая в постоянных контактах с парами, которые разводятся — притом разводятся скандально, — выработала у него то ли иммунитет к глубоким чувствам, то ли некоторый страх перед таковыми.
Бросив взгляд в зеркало и едва заметным движением поправив прическу, Дженис закрыла глаза и представила, что она занимается любовью с Майлсом… Вот она лежит на диване в комнате, освещенной свечами; вот Майлс, в шелковом халате, подходит и наливает ей бокал шампанского. Вот он наклоняется и целует ее…
Его голос разбил эти мечты:
— Ты здесь? Слышишь меня?
— Угу, говори, — поспешно ответила она.
— Свяжись с Фредом Арматрейдингом и передай, что мы, наконец, раздобыли фотографии его жены с этим теннисистом. Да! Чуть не забыл. Распорядись, чтобы ко встрече с клиенткой, назначенной на девять тридцать, у меня в кабинете была ваза с фруктами и пирожными. А то я сегодня позавтракать не успел и не уверен, что доживу до ланча.
— Фрукты и пирожные в кабинет — записала. Неожиданно по коже Дженис забегали знакомые мурашки: он уже где-то рядом.
— А ты где сейчас? — спросила она в микрофон, но именно в тот же миг телефон отключился.
— А вот и я собственной персоной. — Улыбаясь во все тридцать два зуба, Майлс переступил порог приемной. — Привет! Ну, что тут творится?
Дженис заставила уняться забившееся в истерике сердце и, глянув в ежедневник, хладнокровно сообщила:
— Тебя ждет посетительница, которой назначено на девять. Бонни Доннелли.
Майлс привычным движением открыл верхний ящик секретарского стола, вытащил оттуда пудреницу Дженис и поглядел в зеркальце на свои сверкающие зубы.
— Бонни Доннелли, — повторил он.
Это прозвучало как боевой клич.
Дженис с восхищением уставилась на Майлса. Тот вернул ей пудреницу, поправил галстук и решительно зашагал в свой кабинет, вооруженный кейсом и термоядерной улыбкой, эквивалентной заряду в сотню мегатонн.
— Миссис Доннелли! — услышала Дженис фанфарный призыв, прежде чем за адвокатом захлопнулась тяжелая дверь.
У Бонни Доннелли было все, что полагается иметь приличной домохозяйке, проживающей в Беверли-Хиллс: тело от Джейка, волосы от Хосе, лицо от Монсанто. Майлс повидал уже тысячу таких, как она, и всем тем, у кого хватило ума и денег обратиться к нему, он предоставил билет первого класса прямо в землю обетованную, в мир богатства, принадлежащего лично тебе, а следовательно, в мир полной независимости.
Даже сейчас, когда перед ним на столе лежали неоспоримые доказательства небезгрешного, прямо скажем, поведения его клиентки, Майлс был внутренне спокоен и уверен в победе. Он перемешал стопку полароидных фотографий, как карточную колоду, и стал раскладывать их на столе наподобие то ли пасьянса, то ли гадательных карт Таро.
— М-м-м, да… — Внимательно разглядывая фотографии, он словно пытался прочитать по ним будущее. — Следует признать, что ваш муж поступил исключительно дальновидно, сделав эти снимки, — разведя руками и вздохнув, сообщил Майлс клиентке. — Не следует забывать и о том, что присутствие в доме чистильщика бассейнов при отсутствии этого самого бассейна может показаться присяжным довольно подозрительным.
Тут Майлс откинулся в кресле и в задумчивости сложил руки на груди.
— Но если посмотреть с другой стороны: кто в этой ситуации на самом деле является жертвой? Позвольте мне сказать вам следующее. Вот как все было на самом деле: ваш муж, который и до этого не раз отвешивал вам пощечины или затрещины… да нет, давайте уж начистоту: избивал вас — я думаю, именно этот глагол наиболее точно выражает его насильственные действия в отношении вас?
Бонни явно смутилась.
— Но ведь я…
— Пожалуйста, позвольте мне закончить, — вежливо прервал ее Майлс. — Меня не интересует, кто первым кого ударил и когда это было. Повторяю: ваш муж избивал вас — неоднократно. Я бы даже сказал — систематически…
— Но ведь он…
Майлс эффектным ораторским жестом вскинул руку, призывая клиентку к молчанию.
— Пожалуйста. Я настаиваю: неоднократно и систематически. При этом он также неоднократно угрожал вам физической расправой, причем грозил вам вашим же пистолетом.
— Это его пистолет.
— Ничего, мы его вам отсудим, — заверил ее Майлс. — Вот и в этот раз он стал угрожать вам оружием, а кроме того, в порыве беспричинной ярости попытался застрелить вашего общего знакомого — скажем так: старого друга вашей семьи.
— По правде говоря, они не то чтобы были друзьями. На самом деле Донован терпеть не мог Олли.
Майлс с ходу отверг это замечание:
— Это пускай он сам доказывает. Посмотрим, удастся это ему или нет. А доказать факт давнего знакомства — не проблема. Так вот: если бы не ваше хладнокровное вмешательство, то немотивированная вспышка гнева господина Доннелли могла бы оборвать жизнь вашего общего друга — который, не могу не признать, повел себя в этой ситуации, как последнее чмо, не попытавшись защитить ни вас, ни даже собственную шкуру. Что же касается судьбы вашего мужа, то вы можете себе представить, что при подобном исходе дела его жизнь была бы полностью погублена. Идти под суд по мокрому делу вовсе не столь приятно, как присутствовать на бракоразводном процессе.
Наклонившись вперед, Майлс понизил голос:
— Что же касается сексуальных контактов, которые, как вообразил мистер Доннелли, имели место между вами и вашим общим другом, то не была ли данная вспышка гнева обусловлена ревностью с его
