– Они и так уже спровоцированы, нашим присутствием. Если они решатся полезть, то полезут в любом случае, есть тут свет или нет.
Больше никто ничего не сказал, из чего я сделал вывод, что со мной согласны. А раз согласны так я пойду, гляну, невмоготу уже.
'Пойти глянуть' даже для меня самого прозвучало излишне эпически, до двери во второй офис от того места, где я стоял, было метров пять, не больше, всего лишь несколько шагов. Подошел, заглянул, осветил все темные места. Ничего. Естественно, а откуда здесь чему-то взяться?
Напрягали окна, прикрытые жалюзи. Только сейчас понял, что именно они мне покою не давали. Мы опустили эти легкие пластиковые шторки для того, чтобы сохраниться от осколков стекла, если оно не выдержит и лопнет под напором ветра, но при этом лишили себя возможности выглядывать наружу. Если бы мы забили окна досками, а еще лучше – заложили кирпичами, то так бы и фиг с ним, не страшно, но жалюзи защиты не давали и окна оставались источником опасности. Невидимой сейчас опасности, что хуже всего.
Ладно, я на секундочку. Выгляну из-под жалюзи, и сразу задний ход. Проверю хотя бы как там наши машины, они как раз за окном стоят. Чем не повод? По мне так и отличный повод, просто замечательный. Не думай о белой обезьяне, не выглядывай в окна ни за что. Примерно так и получилось.
С улицы раздался шум, словно что-то тяжелое и угловатое катилось по бетону, а затем это самое 'что- то' с тяжким стуком ударило в стену с той стороны. От неожиданности и с перепугу я выскочил из двери назад, в приемную, услышав два одновременно заданных вопроса:
– Что?
Выдохнул, мотнул головой, отгоняя страх, сказал:
– Ветром что-то принесло, нормально все.
И зашел в комнату. Еще немного, метра три до задней стены, до окна. Пластиковый стерженек свисает с тоненького карниза. Взять его в руку, повернуть, жалюзи и приоткроются.
Шаг, еще шаг, полоски пластика, закрывающие окно, дрогнули и поднялись, дав возможность заглянуть между ними. Луч фонаря, как мне показалось, сначала осветил само грязноватое и мокрое стекло, по которому наперегонки текли ручьи воды, затем, словно с задержкой, пробился дальше, вырвав из темноты капот пикапа. Он был словно окутан серебристым сиянием – разбивающиеся вдребезги капли дождя превратились в настоящее облако, окутывающее силуэт машины. За машиной была видна ребристая металлическая стенка контейнера, уходящая что вверх, что в бок куда дальше, чем хватало луча фонаря.
Ничего. С этой стороны совсем ничего. Второе окно, вот оно, совсем рядом, выглянуть в него и можно идти обратно, ждать развития событий тихо, как мышь под веником.
Что я увидел, я даже сразу не понял. Какая-то серая влажная масса, на которую упал луч света, бугристая, непонятная, вода стекала с нее как с серого камня. Я даже подумал в первую секунду, что это… не знаю что, но это не было существом.
Осознание ошибки пришло почти сразу, когда что-то метнулось к окну с невероятной быстротой, почти недоступной глазу. Звон осыпающегося стекла, треск обрываемого карниза. Забавно, что эти самые жалюзи меня и спасли, когтистая конечность мутанта, выбив стекло, запуталась в них. А я успел отскочить.
Какая-то странная, бесформенная и абсолютно асимметричная харя, рванувшаяся в окно, кривые острые зубы в перекошенной, какой-то заваленной набок пасти. Могучий рывок сдернул жалюзи вместе с карнизом, отшвырнул в сторону. Тварь попыталась втолкнуть себя в окно, я явственно видел, как осколки стекла, так и не высыпавшиеся из рамы окончательно, глубоко впиваются в серую мерзкую плоть.
'Хеклер' выбросил хвост огня, прогрохотав в пустом офисе отбойным молотком, струя девятимиллиметровых пуль хлестнула по отвратительной морде, выбив фонтанчики какой-то бурой жижи. Тварь дернулась назад, одновременно попытавшись дотянуться до меня, уже далеко отскочившего, своей конечностью. И застряла.
Второй очередью я целился по глазам, проведя стволом слева направо и обратно. Затем стрелял туда, где, как мне казалось, должен был находиться мозг твари. Вспышки выстрелов высвечивали из темноты стены офиса с висящими на них графиками, пули втыкались в мокрую гнилую плоть, но тварь явно не собиралась помирать. Она лишилась глаз, я не промахнулся с такой ничтожной дистанции, существо дергалось и бесилось в окне, но при этом оставалось живым, насколько это слово вообще применимо к нежити. Могучая лапа, просунутая внутрь, из-за которой тварь и застряла в окне, колотила по стене с такой силой, что с нее осыпались висящие плакаты и графики, распахнутая зловонная глотка издавала неожиданно жалкие и тихие, какие-то давящиеся звуки, и оно не умирало.
Палец снова утопил спуск, но выстрела не последовало – магазин был пуст, а затворной задержки в 'хеклере' не было, это меня американское оружие разбаловало, оно всегда подсказывает, когда пора сменить магазин. По-калашовски, зажав большим пальцем рычаг, перекинул самодельную 'спарку' магазинов на второй, полный рожок.
Открыть огонь не успел, рядом часто и хлестко захлопала М16, всаживая пулю за пулей в существо, застрявшее в окне. После нескольких выстрелов оно обвисло, могучая конечность, терзавшая стену, бессильно болталась, по белой стене текла мерзкая и даже сквозь пороховую гарь мерзко пахнущая жижа.
– Что за фигня? – спросил я с недоумением.
– Мутант, ты сам сказал, – ответил Сэм, стоящий рядом и настороженно разглядывающий тварь.
– Я не об этом, – покачал я головой. – У меня не получалось ее убить, весь магазин высадил между глаз – и хоть бы что.
Неожиданно для меня Сэм просто пошел к убитой твари, вытаскивая из кармана фонарик. Луч света уперся в развороченную морду, Сэм выругался, затем что-то тихо сказал про себя. Затем отошел обратно, пятясь, обернулся ко мне:
– Можешь мне не верить, но твои пули не пробивали череп. Они рикошетили, это так же точно, как и то, что это когда-то было человеком.
– С чего ты взял?
Человеческого в этой асимметричной и бесформенной твари не было ничего.
– В ухе до сих пор серьга с бриллиантом, – сказал Сэм. – А лобная кость удивительно толстая и еще покатая, твои пули отскакивали от нее. Если хочешь, иди посмотри, следы от них видны прекрасно. А винтовку она уже не выдержала, пули прошли насквозь.
– Понял, спасибо, – поблагодарил я, быстро направившись в приемную, где возле дивана стоял, прислоненный к стене, мой 'зиг'. Если только винтовка и пробивает, то винтовкой я и вооружусь, иначе никак не согласен.
Звон разбитого стекла, отчаянный лай Сокса, взвизг Дрики и частые выстрелы раздались практически одновременно. Мы с Сэмом бросились вперед, чувствительно столкнувшись в дверях, и увидели девушку, стреляющую через дверь во второй офис, тот, в котором раньше сидел местный босс. Свет от выстрелов причудливо подсвечивал ее профиль, и я удивился, насколько злым и сосредоточенным было ее лицо сейчас – на все же научилась побеждать страх и панику, превращалась в бойца.
Через секунду я оказался с ней рядом, луч моего фонаря присоединился к ее лучу. И высветил почти ту же самую картину, которую я наблюдал только что – тварь в окне, потеки бурого на стене, оборванный и раскачивающийся карниз с жалюзи. Тварь тоже не была убита – стоило мне вскинуть оружие, как она просто дала задний ход и скрылась из поля зрения, моя очередь ушла в пустоту. Что-то тяжко ударило в стенку снаружи, затем был слышал лишь воющий ветер, а в разбитое окно стало забрасывать пригоршнями капли воды.
– Ты молодец, правильно среагировала, – похвалил я Дрику, стаскивая с себя ремень, на котором болтался автомат и откладывая разочаровавшее оружие на стол. Лязг затвора 'зига', дославшего патрон, прозвучал солидно и уверенно.
Гадство, фонарь. Схватив 'хеклер' со стола, начал судорожно откручивать барашек кронштейна. Свет из-под ствола нам сейчас очень нужен, просто очень-очень, учитывая, какая темень кругом. А таких фонарей у нас всего два, Сэм вынужден пользоваться обычным, а с винтовкой в руках это неудобно.
Так, есть, освободил. А теперь его на 'зиг', на боковую планку…
Удар в дверь, тяжкий, такой, что она чуть не вылетела из рамы. Залившийся заливистым лаем Сокс,
