рукой, реагируя на прикосновения чужака, — маленькие, шелковистые, похожие на электрические провода. А когда я отнял руку, блеск угас, и фактура волокон изменилась.
Я вновь прикоснулся к голове Корина, но на этот раз волокна уже не шевелились. Уши у него были острые, с маленькими серебристыми кисточками на концах. Уши, руки и грудь были покрыты чем-то вроде чешуек — сияющая пыльца на золотистой коже. Я осмотрел его зубы — они тоже не были человеческими.
Теперь-то я понял, почему Корин рассмеялся, когда услышал, что я изучаю людей..
Было очень тихо. Я слышал, как катятся с утесов маленькие камешки, как шуршит пыль, стекая вниз по трещинам. Колодцы Картедона остались далеко позади. Слишком далеко для пешего путника с единственной чашкой воды.
Я посмотрел на узкую крутую дорогу впереди. Посмотрел на Корина. Поднялся холодный ветер, лунный луч угасал. Мне не хотелось оставаться в темноте наедине с Корином.
Тогда я встал и пошел по дороге, ведущей в Шандакор.
Подъем был крутым, но не длинным. Наверху дорога, прошла между двумя скальными выступами. За этими естественными воротами, далеко внизу, в свете двух маленьких, быстро бегущих по небу марсианских лун лежала горная долина.
Когда-то вокруг высились покрытые снегом вершины. В черных и красных скалах гнездились летающие красноглазые ящеры, похожие на ястребов. Чуть ниже скал горы были покрыты лесом — багряным, зеленым и золотистым, а внизу, на дне долины, лежало черное озеро. Но то, что открылось моему взору, было мертвой долиной. Пики обрушились, леса: исчезли, а озеро превратилось в черную яму в голой скале.
И среди этого запустения стоял город-крепость, сияя мягкими разноцветными огнями.
Черные массивные стены не давали прохода наползающей пыли, а внутри них был оазис— остров жизни. Ни одна из высоких башен не была разрушена. Между ними горели огни, а на улицах города кипела жизнь.
Живой город — а Корин сказал, что Шандакор умирает. Богатый, полный жизни город,
Я ничего не понимал. Но я знал одно: те, кто ходит сейчас по далеким улицам Щандакора, не люди.
Я стоял и глядел вниз, дрожа на холодном ветру. Яркие огни города манили к себе, хотя было что-то неестественное в этой освещенной ярким светом жизни среди мертвой долины. А потом я подумал, что, люди они или нет, обитатели Щандакора могут продать мне воды и мула, чтобы нести эту воду, и тогда я выберусь отсюда и вернусь назад, к Колодцам.
На спуске дорога стала шире. Я беззаботно шел по самой ее середине. Внезапно откуда-то появились двое и преградили мне путь.
Я вскрикнул и отпрыгнул назад. Меня прошиб холодный пот, сердце отчаянно заколотилось. В лунном свете блеснули мечи, а загородившие мне путь рассмеялись.
Один был высоким рыжеволосым варваром из Мекха — Чтобы попасть в его родные края, надо пройти на восток почти полпланеты. Другой — смуглый и худощавый — был жителем Таарака, который находится еще дальше.
Я был напуган, разозлен и потрясен, поэтому задал им глупейший вопрос:
— Что вы тут делаете?
— Мы ждем, — ответил человек из Таарака. Он сделал плавный жест рукой, указывая на темные склоны долины. — Из Кеша и Шана, из всех стран Норланда и с Границ собрались люди и ждут. А ты?
— Я заблудился, — сказал я. — Я землянин и не хочу ни с кем ссориться.
Меня все еще трясло, но теперь уже от облегчения. Мне не придется идти в Шандакор! Раз здесь собралась целая армия, значит, есть и припасы, а стало быть, можно приобрести все необходимое у варваров.
Я рассказал им, что мне нужно.
— Я заплачу за все, хорошо заплачу!
Они переглянулись.
— Хорошо. Пойдем, ты сможешь поторговаться с вождем.
Мы пошли: я в середине, они — по краям. Но не сделали мы и нескольких шагов, как я уже лежал лицом в пыли, а оба варвара набросились на меня, как дикие коты. Когда они закончили обыск, к ним перешло все, чем я владел, не считая нескольких предметов одежды, которые им были не нужны. Я встал, выплевывая кровь изо рта.
— Для пришельца, — сказал человек из Мекха, — ты дерешься неплохо.
Он несколько раз подбросил на ладони мой кошелек, прикидывая вес, потом протянул мне кожаную фляжку со своего пояса.
— Пей, — сказал он. — В этой малости я не могу тебе отказать. Но нашу воду приходится привозить сюда из-за гор, и у нас нет излишков, чтобы тратить их на землянина.
Я был не гордым и осушил фляжку, раз уж ему так этого хотелось. А человек из Таарака произнес, ухмыляясь:
— Ступай в Шандакор. Может быть, они дадут тебе воды.
— Но вы забрали мои деньги!
— Они все богачи там, в Шандакоре. Им не нужны деньги. Пойди попроси у них воды!
Они стояли и смеялись над своей непонятной шуткой, и мне не нравился этот смех. Я готов был убить обоих и сплясать на их останках, но они не оставили мне никакого оружия, а что я мог сделать голыми руками? Поэтому я повернулся и ушел, а они скалились надо мной в темноте.
Дорога вела вниз и дальше, по дну долины. Я чувствовал на себе взгляды часовых, наблюдавших за мной со всех склонов в слабом свете лун. Стены города становились все выше и выше, они скрыли все, кроме вершины самой высокой башни, увенчанной странным приплюснутым шаром. Во все стороны из него торчали какие-то кристаллические стержни. Шар медленно вращался, и кристаллы поблескивали чуть заметными белыми искрами.
Мощеная дорожка стала подниматься к Западным воротам. Я шел вперед медленно и неохотно. Теперь было видно, что ворота открыты. Открыты — в осажденном-то городе!
Некоторое время я простоял, пытаясь решить эту загадку — армия, которая не атакует, и город с распахнутыми воротами. Но так ничего и не понял. На стенах было полно солдат, сидевших, лениво развалясь, под яркими знаменами. Внутри, за воротами, бродило множество людей, но все они были заняты своими собственными делами. Их голосов не было слышно.
Я заставил себя приблизиться к воротам. Ничего не произошло. Часовые не окликнули меня, никто не заговорил.
Вы знаете, как нужда заставляет человека поступать против собственной воли и здравого смысла?
Я вошел в Шандакор.
3
За воротами оказалась квадратная площадь, открытое; пространство, способное вместить целую армию. Со всех сторон ее окружали палатки купцов с навесами из дорогих тканей, а товаров таких Марс не видал уже много веков.
Там были фрукты, вина и пряности, редкие меха и неблекнущие краски, секрет которых давно утерян, изысканные ткани и мебель из древесины вымерших деревьев. В одной из палаток торговец с дальнего юга продавал церемониальный коврик, сплетенный из блестящих длинных волос девственниц, — новый, совершенно новый!
Все купцы были людьми. Одни принадлежали к известным мне народам, о других я хотя бы слышал. Об остальных понятия не имел.
В толпе, клубившейся вокруг палаток, тоже были люди-купцы, пришедшие заключить сделки, рабы,
