Нем самом значит познавать Его волю и быть готовым исполнять ее. Познавать Б[ога] в самих себе значит познавать в себе волю Б[ога] — любовь. Познавать Бога в ближнем значит признавать в ближнем того же Б[ога], к[оторый] живет в н[ас], и любить его как самого себя.
Одно дело важнее и нужнее всех дел на свете. Дело это в том, чтобы любить всех людей, какие бы они ни были. Важнее и нужнее это дело всего на свете от того, ч[то] дело это ведено Богом.
Одно дело велен[о] Богом всем людям: то, ч[то]б[ы] быть в любви со всеми людьми, какие бы они ни были. Дело это трудное и ему надо учиться.
И потому хотите вы, люди народа, быть рабами, не идите в эту науку. А не пойдете в эту ложн[ую] нау[ку], будет наука настоящая — свободная, не поглощающая времени и т. д.
Не будет науки о происхождении видов, об астро[номии] и др. Да едва ли из-за нужн[ых] дел дойдут руки, у людей, занятых настоящей наук[ой], до наук об аэропланах... А нужных дел будет мн[ого], как только конча[тся] настоящие одни, нач[нутся] др[угие] -и голод, и проститу[ция], и вр[ажда].
Что делать мне, чтоб не было голода, проституции, вражды народов, чтоб [неразобр.] и мн[огое] и мн [огое] др[угое]. А если и переделают люди эти дела, то едва ли займутся такие люди и когда-нибудь теми дел[ами], что выдумывают теперь— аэропл[аны], грамофо[ны], подвод[ные] лод[ки], скоропечатные машины и т. п. делами.
Но если и так...
Нет, не годится и эта отговорка для оправдания того, что у богатых людей называется наукой...
И теперь есть настоящая наука, но она затмевается и запрещается.
Главная разница буд[ет] в том, что в свободной науке отпадет все ложное, но не то в насильственно вводимой.
17 Ил. Помоги мне, Бог мой, с любовью и уважением обойтись с этим проявлением Тебя. (Молитва при общении с людьми.)
Тоскливое состояние, хочется помощи от Б[ога]. И помо[шь) одна — любовь и благодарность.
Нынче на молитве с новой стороны поня[л] слова: возьми крест — на каждый день. Тем и важна молитва, ч[то] слова ее, раскрываясь с разных сторон, с разн[ых] сторон возвышают душу.
Первая мысль при успе[хе] аэропланов — война, убийства.
[20 июля.] Излишне говори[ть], зачем я пишу к вам всё это. Как ни странно просить человека, и доброго, хороше[го] челов[ека], о том, чтобы он сделал то, чего не может не жела[ть] его добро[е] человеч[еское] сердце, просить о том, чтобы он сделал то, что он должен сделать для себя, для своего истин[ного] блага, я прошу вас сделать то, что велит вам ваша совесть: избавить этого человека от смерти и его мать от ужа[сных] мук.
П[етр] Аркадьевич], как ни дале[ки] мы по нашим взгляда[м] и по возр[асту], прошу, умоляю вас сдела[ть] то, ч[то] вы знаете, ч[то] вы должны сделать перед вашей совестью, то, чего требует ваше человеческое, добр[ое], любовно[е] сердце. Но это не одна моя просьба к вам.
Еще о другом, более важном, прошу, умоляю вас. Просьба эта — мое требование не от меня, а от Бога к вам — это то, чтобы вы, добрый, хороший чел[овек], спас[ли] самого себя, свою душу, пок[а]ялись бы в том, что вы до сих пор делали, и ушли бы из того ужасно[го], противного вам положен[ия], в к[отором] вы находитесь, забыв про воображаемое, сомнительное, неверное благо России, помнили бы о том верном благе своей высшей души, к[оторая] не переставая зовет вас к себе.
Бросьте свое положение, откажитесь от того, чего так желают так многие, открыто выйдя из своего положения и заявив миру про причин[у], к[оторая] застави[ла] вас бросить то ужасное пол[ожение], что считается столь важным и желательным людьми.
Это главная моя просьба, я меньше надеюсь на исполнение ее вами, но все-таки считаю своим долгом высказать ее вам. Вторая моя просьба это просьба этой несчастной женщины.
Третья моя прось[ба] это то, чтобы письмо это мое б[ыло] принято вами с тем искренним чувством, к [оторое] я испытываю теперь , дописывая это письмо: любви к вам не как к сыну моего друга, что все-т[аки] в мыслях всегда сближает меня с вами, а как к брату, к человеку, в к[отором] я признаю то же божественное начало, к[оторое] сознаю в себе и к[оторое] не могу не любить божеск[ой] любовью.
Л. Т.
21 Июля. Считать свою одну жизнь жизнью есть безумие, сумашествие.
Всякий предмет в бесконечном времени и тако[м] же пространстве, т. е. в сущности вне врем[ени] и пространства, так как время бесконечно, т. е. нет времени. То же и с пространством.
23 И. Усилие нужно только для того, чтобы открыть в свою душу доступ Б[ог]у. А вошел Б[ог] — он будет делать.
В то время, как люди думают о том, как освободиться от собственности вообще и [неразобр.] на землю, у нас заботятся о утверждении чувства собственности. Вроде того, чтобы утверждать 100 лет назад чувство рабства.
Ключ в фоногр[афе].
В особенности понравилась мне ваша глубоко верная мысль о различии положения людей, занятых денежн[ыми] предприятиями, и крестья[н]..... (Многоточие Толстого), и потому о несправедливости и жестокости применения к тем и др[угим] одних и тех же правил, мож[ет] быть имеющих смысл и оправдание при применен[ии] их к желающим обманывать, к ближним, но ужасным по жестокости, когда применяются к людям, желаю[щим] только кормить себя и свои семьи.
Слушали:.......(Многоточие Толстого), и во всех вызвал[о] одинаковое чувство возмущен[ия] и ужаса.
26. Когда сознаю себя, я живу человеч[еской] жизнью; когда любовью сознаю жизнь других, я живу жизнью божеской.
Кроме других хороших последствий от осуждения, клеветы, ругательств, самое благодетельное то, что отдаляет от заботы о славе людской и главное — волей неволей пригоняет к Богу, к своей совести.
30. О музыке!
Нужны чудеса, чтобы верить в Бога. А нет чудес — (все атеисты) — нет Бога. А нет Бога, нет и в себе ничего — кроме животного. И те и другие: верующие в Бога с чудесами и не верующие ни в како[го] Б[ога] не знают одного Б[ога], к[оторый] открывается нам, Бога в себе, Бога, требующего добро, Бога, выражающегося законо[м] добра, совестью. А не веря в Него, не верят и в это требование(оч[ень]хорошо).
Твердость, неизменность убежден[ий]. Глубокие убеждения никогда не тверды, а всегда подвижны.
Как удивительно верно изречение Иоанна — Бог есть любовь. Т. е. Б[ог] есть то высшее, ч[то] есть в нас — т. е. любовь.
Не понимают, придумывают софизмы или для защиты своего положения или для защиты своей прошедшей деятельности, к[отор]ой гордятся.
Александр Бутурлин. Ясная Поляна. 31 июля 1909 года (Написано рукою Ф.С. Бутурлина).
Пока живешь, не спрашивая себя, кто, что живет в тебе, живешь как животное, но как только
Говорят: не думай о смерти — и не будет смерти. Как раз наоборот, не переставая помни о смерти — и будет жизнь, для к[отор]ой нет смерти.
Отчего Ксантипы бывают особенно злы? От того, что жене всегда приятно, почти нужно осуждать своего мужа. В Сократе же нет или мало дурного. Тогда она осуждает то, что в нем, да и всегда во всех хорошо-и теряя различие добра и зла, становится всё злее и злее.
Как крестьяне, разговаривая, вперед делают вид, что: мы, мол, с вами не так, как они, понимаем друг друга, и всё.
Себялюбие (эгоизм) и ненависть ко всему, к людям — одно и то же. Всё не хочет меня знать, мешает мне и потому не могу не ненавидеть.
Наша жизнь подобна сновиденью одной ночи, в к[отором] забыто всё, что было до него.
Я, признаюсь, расплакался, прощаясь с ним, расплак[ался] не от жалости к нему — жалеть его нельзя, п[отому] ч[то] он живет той духов[ной] жизнью, при к[оторой] никто и никакие меры по таки[м] или иным ст[атьям] не могут ничего ему сделать, но расплакался от умиления при виде той твердости, доходившей до веселости, с к[отор]ой он принимал то, что должно б[ыло] огорчить его (Ср. «Заявление об аресте Гусева», том 38).
