Масадзиро отдал нужные распоряжения. Скоро миноносцы окружили и осветили боевыми фонарями судно, оказавшееся большим коммерческим пароходом «Фули». Пароход остановился, опустил трап, с его палубы понеслись приветственные возгласы и крики «банзай». Масадзиро вплотную пристал к пароходу. По трапу быстро сбежал вниз бородатый японец.
— Хэ! Хиросо! — окликнул Масадзиро.
— Я самый! — сказал японец, ловко вскарабкавшись на миноносец.
Озабоченно и торопливо они прошли вместе в каюту, откуда Масадзиро минут через двадцать вернулся в рубку. Тогда замелькали сигнальные огни, которыми начальник отряда вызывал к себе всех командиров флотилии. Каюта, где оставался Хиросо, заполнялась настороженными сосредоточенными людьми. Беря со стола одну за другой карты рейда и гавани Порт-Артура, штабной офицер поспешно размечал на них общее расположение русской эскадры и место каждого корабля, поминутно сверяясь с находившейся в его руках дислокацией, начерченной Хиросо еще в Порт-Артуре.
Пока штабной офицер занимался своим делом, собравшиеся в каютах командиры вполголоса беседовали между собой.
— Беру на себя уничтожить «Севастополь», — хищно блеснул золотом сплошь пломбированных зубов коренастый пожилой командир «Усугомо». — Заранее радуюсь смертям, которые настигнут сегодня множество русских.
— Моя душа тоже искренне радуется этому, — поддержал его Такео Хиросо. — Еще недавно я опасался: удастся ли нам быстро проникнуть в секреты и чудеса европейской техники? Но теперь вижу, боязнь оказалась напрасной. Священное происхождение японского народа предопределило его несравненное превосходство в смысле ума и воли над народами других стран.
— Ребенок воина является на свет при звоне оружия, ребенок нищего — при звоне милостыни о тарелку, — провел рукою по жестким волосам Асаи Масадзиро. — Япония выполнит свое священное назначение. Но задачи будущего не должны затемнять настоящих… — И он стал излагать присутствующим заранее и подробно разработанный адмиралом Того план внезапного нападения на Порт-Артур.
Штабной офицер дочертил последнюю карту, опустил ее на груду уже лежавших на столе. Четырьмя линиями обозначались на карте стоявшие в шахматном порядке русские суда в составе шестнадцати вымпелов: на внешнем рейде эскадренные броненосцы и крейсеры, в гавани миноносцы и прочие корабли.
Держа перед собой привезенный Хиросо план, Масадзиро стал давать командирам указания. Миноносцы должны все вместе прибыть к внешнему рейду и там рассыпаться. Каждый командир обязан направить свой миноносец к определенному для него русскому кораблю, указанному на карте, и выпустить в него мину. Нападение должно быть одновременным на все суда русской эскадры…
— Интересно знать: русские надели на суда минные сети? — сделал озабоченное лицо командир «Акебоно».
Масадзиро вопросительно посмотрел на Хиросо.
— Едва ли! — пренебрежительно махнул тот рукой. — Лично я несколько часов тому назад заграждений не заметил.
Однако, несмотря на его уверения, Масадзиро распорядился, чтобы все мины, выпускаемые в русскую эскадру, были снабжены режущими сетку аппаратами.
После этого он вручил каждому командиру карту.
Когда все уяснили себе план Того и получили дополнительные к карте устные разъяснения и советы Хиросо, Масадзиро торжественно сказал:
— Война — это высшее и благороднейшее занятие самурая. Я думаю, русские и в мыслях не имеют, что мы уже начинаем. И хорошо! Совсем не нужно заранее объявлять войну. Это совершенно непонятный, глупый обычай. Я уверен, что сегодня вы уничтожите весь их флот. Отдайте все силы святому делу. Уходя отсюда, оставьте мысли о своих личных делах, о своих семьях. Умирая за родину, вы прибавите новый цветок к своему семейному дереву… Пусть каждый из нас будет готов превратиться в прах во славу божественного тэнно.
Глава 7
КОВАРСТВО И БЕСПЕЧНОСТЬ
Командир истребителя «Ассасиво» совместно с «Оборо» должен был напасть на «Цесаревича». Нисколько не сомневаясь в успехе, он обошел свой миноносец, оглядывая людей. Все были спокойны. Сигнальщик на носу зорко всматривался в неясные дали, время от времени докладывая стоявшему рядом младшему офицеру, что на море все спокойно.
Начальник второго отряда истребителей, очутившись в каюте «Икадзучи», разрешил себе всего только две чашечки подогретой саке. Он знал ей меру и цену, но в том, что было необходимо для его организма, никогда и ни при каких условиях себе не отказывал. Сразу повеселев, он пошел проведать экипаж. Его встретили обветренные довольные лица, блестящие глаза. Ему без слов было ясно, что ответственное поручение божественного тэнно будет образцово выполнено каждым моряком экипажа. Довольный всем виденным, он поднялся на палубу. Мимо, обгоняя «Икадзучи», проходил «Инадзума».
«„Инадзума“ первый должен напасть на „Диану“, а затем я, — размышлял начальник второго отряда. — Справиться с „Дианой“ будет не трудно. На ней дрянной офицерский состав, самый распущенный во всей порт-артурской эскадре».
И, совершенно потеряв всякое чувство страха, он решил выпить еще две чашечки саке.
После этого умиленно вспомнил, что дней десять назад барон Шибузава, выступая на собрании в клубе банкиров, сказал:
«Если Россия будет упорствовать в нежелании идти на уступки, если она заденет честь нашей страны, тогда даже мы, миролюбивые банкиры, не будем в силах дальше сохранить терпение. Мы выступим с мечом в руке».
И сейчас, словно отвечая барону, начальник второго отряда горделиво бросил в пространство:
— Занимайтесь своим мирным трудом. Мы, военные, сами справимся с Россией.
Десять больших японских миноносцев, принадлежавших к первому, второму и третьему отрядам истребителей, держали курс на северо-запад. Двигаясь средним ходом, они шли вместе, с открытыми ходовыми огнями, все ближе и ближе подходя к Порт-Артуру.
С головного истребителя «Сиракумо» в десять часов двадцать минут по носу с правого борта увидели луч света. Он то появлялся, то исчезал, прорезывая темноту в разных направлениях, словно играл с нею.
Масадзиро решил, что это прожекторы русских судов из Порт-Артура просматривают море, и продолжал идти тем же курсом. Спустя двадцать минут в небе вновь заиграли два луча света. Чуть замедлив скорость, чтобы определить, что за лучи, с «Сиракумо» разглядели два русских сторожевых миноносца, быстро двигавшихся навстречу японской флотилии. Уклонившись от них вправо, японцы частью закрыли, частью погасили кормовые огни, и шедшие в кильватер друг другу миноносцы второго отряда, лишившись ориентировки, сразу же потеряли свое место, и строй их нарушился. Нескольких секунд было достаточно, чтобы истребитель «Оборо» столкнулся со своим головным «Икадзучи» и получил повреждение носовой части корабля.
Потеряв ориентацию, японская флотилия двигалась медленно, словно вслепую, на ощупь. Только около одиннадцати часов ночи удалось открыть огонь Ляотешаньского маяка, по которому флотилия и определила свое местонахождение. Японцы стали перестраиваться.
Неожиданно в небе выросли огромные голубые столбы прожекторных огней. Сверкнули четыре раскаленных глаза, настойчиво оглядывавших море. Бродя по волнам, лучи шарили, ощупывали. Два из них неслись прямо к «Сиракумо». Казалось, они сейчас схватят его. Но нет, световые клещи их захлопнулись далеко сзади; только на миг прожекторный луч ударил по трубам, чуть осветив их. «Сиракумо» резко рванул влево, скользнул в темноту.
Прожекторные лучи продолжали рыскать по морю. Минутами они бывали совсем рядом с
