Люди переговаривались только знаками, зная, как далеко разносится в неподвижном воздухе даже шорох. Трое суток они лежали в укрытии, наблюдая из своего «орлиного гнезда» в горах за тем, как враги, похожие издали на муравьев, копошились внизу, в долине. В отличие от своих собратьев на юге, эти люди не были покорены, что делало их самонадеянными и высокомерными. Картина мощи Рима не производила на них впечатления. И они не обращали внимания на патрули, каждое утро выезжающие из массивных ворот, чтобы вернуться обратно к закату. Добыча, которую они ждали, до сих пор не рисковала заходить так далеко в горы. Они не нуждались в приказах, не давали обетов, просто подчинялись кровавой клятве.
Римляне медленно продвигались по крутой, каменистой тропе. Дорога из форта уже давно сменилась этой тропой, ограниченной с юга стремительно несущимся потоком, а с севера — густым лесом.
Замыкающий Руфус Сита наблюдал за цепочкой людей, с трудом пробирающихся среди камней и скал. С каждой пройденной милей его беспокойство возрастало. Он все время ощущал за спиной чей-то взгляд. За ними наблюдали — он мог поспорить на всю свою пенсию, что это так. Каждую пару вьючных мулов сопровождал хоть один новобранец, Фацил и Друз шли в голове колонны со свободными руками, готовые в любой момент выхватить мечи, так же как он и Мавриций в хвосте ее. Но если они попадут в засаду, четыре меча будут стоить не больше клятвы в верности лагерной шлюхи. Клянусь Тифоном! Зачем они идут все глубже в горы? Они уже миновали место, откуда могли бы безопасно вернуться в форт до заката. Теперь им придется разбивать лагерь. Что творит Мавриций, что у него на уме? Ведь они — фуражный отряд и должны добыть пищу и снаряжение для пополнения запасов на зиму и ежедневной жизни гарнизона. Где же нужные им поля, сады, деревни?
Руфус повернулся и взглянул на темнокожего высокого человека рядом с собой. Вдруг краем глаза он заметил какое-то движение между деревьев. Там, за упавшим бревном, — тень!
— Засада! — предупреждающе прозвучал возглас Фацила, в то же мгновение Руфус перекинул в боевую позицию щит. И как раз вовремя — копье с глухим стуком ударилось о щит. Другое копье просвистело около левого уха. Руфус с силой бросил свой дротик в густой подлесок, внезапно наполнившийся людьми, выскакивающими из леса.
Застигнутые врасплох солдаты попытались устоять на каменистом склоне, сомкнуть ряды и вытащить оружие. Мулы понесли, рванувшись сквозь и без того слабую линию обороны. Драгоценное время было потеряно, и преимущество врага возросло. Больше двух к одному, прикинул Руфус. Они попали в ловушку, стиснутые между атакующими варварами и стремительным потоком. Вопрос был только в том, скольких они смогут убить, прежде чем их самих перережут.
Мозг инстинктивно отреагировал одновременно с телом. Он поднял щит, чтобы отразить удар длинного меча, появившегося, казалось, из пустоты, и рванулся вперед, сокращая дистанцию между собой и нападающим. Губы скривились в жестокой усмешке, теперь преимущество было на его стороне. Меч противника не годился для ближнего боя, а короткий меч Руфуса был специально предназначен для смертельной схватки накоротке. Он сделал выпад, и выпучивший глаза британец поймал удар на край своего овального щита, направив острие в бедро. Раздался крик боли. Позади себя Руфус слышал, как Мавриций кричит новобранцам собраться для защиты в кольцо и сомкнуть щиты. В шуме боя его команда осталась неуслышанной и, следовательно, невыполненной.
Пытаясь отдать приказ, Гален знал, что напрасно рвет глотку. Голос тонул в звуках боевого клича врагов. Бессильный предотвратить случившееся, он увидел, как погиб первый из его людей — из горла уже торчало копье, а щит висел через плечо на ремне.
Приемлемые потери… Неизбежные жертвы… С яростным криком Гален отрекся от справедливых слов, всплывших в его памяти, — это была справедливость Агриколы, а не его! Он ударил щитом по лицу британца слева от себя, затем, успев заметить только ярко раскрашенную тунику, отразил удар, который мог снести ему голову. Сделав обманный выпад, он шагнул назад и ударил. Удар был верным, как раз под щит британца, и Гален почувствовал знакомое ощущение от вошедшего в мягкую плоть клинка. Услышал стон, почувствовал теплую липкую кровь на руке и рванул назад руку. На его доспехах появились красные пятна.
Приемлемые потери… договор, приемлемый для обеих сторон. Когда человек упал, Гален оглядел поле битвы, разразившейся на этом горном склоне. Опытные и закаленные Фацил и Друз соединились и теперь сражались бок о бок. Сдерживая противника, они отступали, пытаясь соединиться с Маврицием и Ситой. Но из троих оставшихся в живых новобранцев двое уже впали в панику. Бросив щиты на землю, они сделали отчаянную и бессмысленную попытку прорваться к реке. Только блондин еще держался, поглощенный яростным поединком с дородным, почти вдвое больше его воином.
Горячо надеясь, что парень запомнил урок, преподанный ему предыдущим утром, и будет держать свой щит высоко, центурион прорубился к нему как раз в тот момент, когда тот проиграл поединок и упал под градом безжалостных ударов меча. Вклинившись между туземцем и лежащим на земле юношей, Гален принял на себя последний удар, который мог бы стать смертельным. Боль вспыхнула в правом плече. Но его доспехи выполнили свое предназначение. Вместо того чтобы располосовать плоть, клинок британца скользнул в сторону, столкнувшись с железными пластинами.
Взглянув в глаза воину, Гален увидел в них удивление и замешательство. Варвар отшатнулся. Не имея времени на то, чтобы выпрямить согнувшийся клинок, он отбросил бесполезное теперь оружие в сторону и вытащил кинжал.
Гален приготовился. Но, как ни странно, ожидаемый выпад не последовал. По какой-то причине течение схватки, сама ее суть внезапно изменились. Без всякой команды туземцы отступали, как будто специально для того, чтобы дать римлянам время сгруппироваться в оборонительный порядок.
Окруженные, попавшие в ловушку солдаты смотрели на Галена.
— Ты командир, центурион. — Ветеран Сита говорил за всех. — Отдай приказ, и мы многих заберем с собой, прежде чем падем.
Гален взглянул на противников. Того, кого он искал — их вожака, — он должен узнать сам и сейчас. Глаза Галена остановились на массивной фигуре воина, чьи длинные золотистые волосы склеенной, отвердевшей гривой спадали назад, делая его похожим на сатира. Этот обычай — мазать голову специальным клеем — был знаком Галену по Верхней провинции. Кельты Рейнской земли были в не очень дальнем родстве с этими племенами Британии.
Голубые глаза вожака блестели жаждой крови, рот скривился в садистской улыбке. На шее ожерелье из трех скрученных золотых шнуров — знак свободнорожденного мужчины. Выбор металла и качество работы ясно указывали на богатство и высокое положение владельца. Он был не просто представителем благородного рода воинов, в этом человеке текла кровь королей. Однако не только римлянин распознал его, но и тот понял, кто такой Гален.
— Сдавайтесь, римляне, и будете жить, — властно произнес он на ломаном наречии, которое служило кельтам для общения. — Или деритесь, и тогда вы все умрете. — Повернув львиную голову, он подал знак, и по обеим сторонам от него появились воины. Каждый крепко держал по одному из тех новобранцев, которые пытались убежать к реке.
Вожак кивнул, и легионера по левую руку от него вытолкнули вперед. Дрожащий от страха рекрут не сразу заметил, что его больше не держат, и не успел отреагировать, как вожак британцев встал позади и положил клинок своего меча на его правое плечо.
Расширенными от ужаса глазами юноша смотрел на Галена. Хотя парень был достаточно высок и даже превосходил ростом стандарт, установленный для легионера, его макушка едва доставала до плеча воина.
Взгляд Галена соскользнул с лица рекрута и встретился со взглядом британца. Сойдись они друг с другом в личной схватке, это было бы замечательное состязание равных по силе и умению соперников… Но сейчас не время.
Как бы прочитав мысли Галена, британец улыбнулся.
— Ваши мечи, римляне, или его голова.
Долгие секунды тянулись в молчании, наконец Гален бросил свой меч на землю. Ропот недоумения и протеста послышался со стороны Ситы и Друза.
— Давайте, — тихо скомандовал Гален.
Один за другим они подчинились, и их мечи, позвякивая, упали вслед.
— А теперь — щиты и шлемы.
И снова люди подождали, пока Гален первым сбросил с себя доспехи. Ухмылка британца теперь перешла в самодовольную торжествующую улыбку.
— Ты, — он указал на Галена, — на колени.
Не отрывая от него взгляда, Гален опустился сначала на одно колено, потом — на другое. На лице не отразилось ни кипящей в нем ярости, ни усилий, чтобы сдержать ее.
Внезапно улыбка пропала с лица британца. Что-то появилось в его взгляде, и Гален это понял, понял прежде, чем тот замахнулся.
— Секст!
Один Гален не услышал испуганный возглас блондина-рекрута. Не посмотрел он и на отлетевшую голову. Она прокатилась несколько футов, прежде чем остановиться, наткнувшись на камень. Стиснув зубы, чтобы не дать вырваться ярости, которую не должен был показать, он отказывал британцу в победе и проклинал внутренний голос, заглушавший все остальное: приемлемые потери…
Глава 2
— Смотри, Рика! Там! — Дафидд схватил Рику за руку, чтобы привлечь ее внимание, и возбужденно показывал на западные ворота форта на холме. — Вон они едут!
Рика не могла не обратить внимания на призыв ребенка. Как притянутый магнитом, ее взгляд устремился в направлении, которое указывала маленькая рука. Головы и плечи быстро растущей толпы загораживали обзор. Но даже мысль о близости врагов заставляла сердце биться сильнее. Вновь возвращались ужасные видения, угаснувшие со временем.
Не надо было приходить. Почему она не проигнорировала приказ? Но кто может не подчиниться приказу короля Церрикса, который, если верить слухам, вскоре должен стать Верховным королем всех бойцов Молота — ордовиков. И все-таки почему? Почему он приказал ей быть?
Она скользнула взглядом по толпе. Фермеры, живущие снаружи крепостного рва форта, и ремесленники, живущие внутри него, смешались с воинами Церрикса и их слугами. Население поселка на холме, обычно насчитывающее несколько сот человек, возросло теперь почти вдвое. Такое случалось только тогда, когда живущие за стенами стекались на холм в поисках защиты. Однако сегодня не война и не угроза нападения вызвали такой наплыв народа. И вовсе не страх владел всеми. Возвращения Маурика с его отрядом ожидали с прошлого вечера. А теперь еще и слухи о живых пленниках.
