- Вот, прошу убедиться.
Жена ахнула и всплеснула руками.
- Она?
- Она самая.
- Не может быть...
- Факт.
Жена даже слегка побледнела от счастья и неожиданности.
- И пластинки?
- И пластинки. Двадцать штук. Факт.
С этими словами товарищ Рязанцев осторожно развернул газету, и глазам восхищенной жены предстала совершенно новенькая, ослепительная, долгожданная виктрола производства завода 'Граммофон' № 12536.
- Двести семьдесят рубликов. Как одна копейка. Три месяца собирал.
После обеда пришли друзья и соседи.
Товарищ Рязанцев произнес краткое вступительное слово:
- Значит, такое дело. Приобрел, братцы, виктролу. Вот это - виктрола. Прошу руками не лапать. Интересное изобретение. Играет. И, само собой, пластинки. Как говорится, культурно-бытовое обслуживание трудящихся и прочее. Предлагаю приступить к наслаждению музыкой. Никто не возражает?
- Чего же возражать!
- Валяй! Валяй!
- Что завести?
- Заведи какой-нибудь романс, - нежно попросила жена.
- Можно и романс, ничего не имею. Вот, например, интересный романс 'Мы вышли в сад...'.
- Валяй 'Мы вышли в сад...', - сказали завистливо гости.
Товарищ Рязанцев поставил пластинку и бережно передвинул рычажок. Пластинка завертелась, чарующие звуки рояля наполнили комнату.
Друзья и соседи затаили дыхание.
И вдруг из этих мелодичных и звонких звуков возник прелестный, мягкий, бархатный баритон, который неторопливо начал глубоко волнующее повествование:
Мы вышли в сад... Вечерняя прохлада... Уже...
Тут в середине виктролы что-то зашипело и выстрелило. Пластинка остановилась.
- Ах ты черт, на самом интересном месте! - воскликнули гости.
- Ничего, - сказал товарищ Рязанцев, - сейчас я все это устрою.
Он быстро разобрал виктролу и сунул в нее нос.
- Пружина лопнула, - огорченно вздохнул он.
- Перекрутил, - с досадой сказала жена. - Медведь!
- Ничего, - сконфуженно забормотал Рязанцев, - мы ее сейчас... это самое... склепаем... Приходите завтра. Завтра дослушаете.
- Ну, - сказал на другой день Рязанцев, - склепал. Теперь уже не лопнет.
- Осторожно заводи! - простонала жена.
- Не беспокойся. Не сломаю. Ну-с, дорогие товарищи, прошу соблюдать тишину и поменьше курить. Пускаю.
Снова чарующие звуки вступления наполнили комнату и снова мягкий, бархатный баритон начал волнующую повесть:
Мы вышли в сад... Вечерняя прохлада... Уже...
Крррак, - выстрелило в середине виктролы, и пластинка остановилась.
- А, будь ты трижды неладна!
Расстроенный Рязанцев, стараясь не смотреть на жену, быстро разобрал машину и огорченно покрутил головой:
- Пружина лопнула.
- Называется, склепал! - насмешливо заметил один из гостей.
- Да нет, где я склепал, там держится. Будьте уверены. В новом месте лопнула. Придется снова клепать. Приходите завтра.
- Интересно все-таки узнать, что 'уже'?
- Чего 'уже'?
- Вечерняя, я говорю, прохлада уже... Интересно все-таки узнать, что там дальше произошло с вечерней прохладой. Ну, 'Мы вышли в сад... Вечерняя прохлада... Уже...'. А что 'уже' - неизвестно. Даже как-то обидно.
- Завтра приходи. Завтра я ее склепаю, тогда уже обязательно выясним, что 'уже'. Спокойной ночи.
На другой день бархатный баритон вкрадчиво начал:
Мы вышли в сад...
Гости затаили дыхание.
...Вечерняя прохлада... Уже...
Кр-р-р-ак!
- А, чтоб ты сдохла! Опять лопнула. На новом месте.
- Товарищи! Это неблагородно. Позвал людей в гости, а что 'уже' - никто не знает. Мы желаем узнать, что 'уже'.
- Не смотрели б на тебя мои глаза! - с отвращением сказала жена. Вышла замуж черт знает за кого! Чем всякие виктролы покупать, перед людьми позориться, лучше бы купить на эти деньги масла, что ли. А то: 'Мы вышли в сад, вечерняя прохлада... Уже...' А что 'уже' - неизвестно. Хоть в глаза людям не смотри.
И она заплакала.
Через три дня бархатный баритон опять вкрадчиво начал:
Мы вышли в сад... Вечерняя прохлада... Уже...
Кр-р-р-р-р-ак!
- Так-к-к-к я и знал! - простонал Рязанцев, хватаясь за голову.
Гости злорадно захихикали.
- Изверг! - закричала жена истерическим голосом. - Сил моих больше нету. Ухожу от тебя, окаянного, к папе и маме! Не могу жить с постылым!
И она стала нервно укладываться.
Товарищ Рязанцев поник головой.
Поздней ночью он писал треугольнику производственного кооператива 'Граммофон' горькое послание.
Писал он, между прочим, следующее:
'...А также посылаю 15 рублей задатка и прошу вас убедительно, дорогие товарищи, пошлите мне хорошую пружину, чтобы я хоть проиграл все 20 пластинок, чтобы жена мне шею не пилила, чтобы товарищи не смеялись и чтобы оправдать 270 рублей. Сделайте милость, пошлите то, что я прошу. Кроме вас, где я могу ее достать? Ведь жалко же напрасно деньги гробить...'
И крупные слезы капали из его покрасневших глаз на лист серой бумаги.
Мы вышли в сад... Вечерняя прохлада... Уже...
Кр-р-ак!
Эй, вы, дорогой товарищ треугольник производственного кооператива 'Граммофон'! Черт вас побери!
Не мучьте человека!
Что 'прохлада'? Что 'уже'?
Этот вопрос с 'прохладой' наконец должен быть выяснен в ту или другую сторону. Надо же наконец дать чуткий, исчерпывающий ответ:
