- Хорошо. А девушки?
- Что девушки?
- Девушки - комсомолки?
- Одна комсомолка, а другая беспартийная.
- Так. Одна положительная и одна отрицательная. Ничего. Из метро никого нет?
- Нет.
- Жаль. И почему бы вам не сделать положительную девушку метростроевкой?
- К сожалению, нельзя. Она у меня уже вузовка.
- Простите за нескромный вопрос: какого вуза?
- Медичка. На доктора учится.
- Ага. Можно считать - почти член союза Всемедикосантруд?
- Пожалуй.
- Ну, это ничего себе, сносно. Военных нет?
- Есть один. Артиллерист.
- Академик?
- Нет. Строевой.
- А его нельзя сделать академиком?
- В сущности, конечно, можно, но...
- Тогда пусть лучше будет академиком. Ладно? Трамвайщиков нет?
- Нет.
- Строительных рабочих нет?
- Нет.
- Профессоров нет?
- Профессора есть.
- Сколько?
- Два.
- Положительный и отрицательный?
- Верно! Откуда вы догадались?
- Милый! Не зря деньги получаю. Симпатичная старушка, домашняя работница, найдется?.. Нету? Очень жаль. А соседка с флюсом?.. Тоже нет? Вы меня огорчаете. Что же у вас есть?
- Есть бывшая монашка. Делает стеганые одеяла.
- Пьет потихоньку водку?
- Откуда вы знаете?!
- Дорогой мой!! Ну-с, значит, так сказать, все. Будьте здоровы!
- Когда прикажете зайти? Недельки через две?
- Что вы! Приходите месяца через четыре.
- Через четыре месяца!!
- Ну да. Что вас удивляет?
- Через четыре месяца за ответом?
- Ох, дорогой мой, какой вы трудный человек! Не за ответом, а на общественный просмотр.
- А за ответом?
- Какой может быть ответ? Ответ обыкновенный: ваша пьеса принята, будет поставлена и пройдет двести сорок пять раз с аншлагами. Поздравляю вас!
- Вы ж еще ее не читали!
- И читать не желаю.
- Откуда ж вы знаете, что она пройдет с успехом?
- А я вам не говорил, что пройдет с успехом.
- Позвольте! Двести сорок пять раз с аншлагом...
- Вот именно. Тридцать пять вечерних абонементов, двадцать два утренних, пятьдесят проданных спектаклей для Пролетстуда, двадцать - для трамвайщиков, семнадцать - для бетонщиков, тридцать четыре - для Медикосантруда, пять - для Военной академии.
- Виноват, я вас перебью. А если бетонщики не захотят?
- Не захотят? Дитя!.. Плакать будут, а захотят. Ну, простите, мне надо еще в Центральную театральную кассу съездить, подписать договор на продажу двухсот спектаклей 'Волки и пчелки'.
- Разве у вас идут 'Волки и пчелки'?
- Через два года поставим.
- А вдруг выйдет плохо?
- Ребенок! Там, где есть плановое распределение билетов, не бывает плохих спектаклей. Заметьте себе. Ну, пока!
Через два года молодой, но уже довольно известный драматург снял бобровую шубу и лихо вошел в кабинет директора театра.
- Получите новую пьесу. Ромуальд Федорович в восторге. Пятнадцать женских, десять мужских, двенадцать положительных, тринадцать отрицательных, пять метростроевцев, шесть трамвайщиков, семь бетонщиков, три профессора, масса забавных старушек, студенты, члены состоятельных профсоюзов, музыка, три действия... За триста спектаклей ручаюсь.
- Приходите через две недели.
- Неужели успеете?
- А почему ж нет? Пьеска небольшая. Пятьдесят страниц. В день по три странички...
- Я думал, вы уже хотите через две недели поставить.
- Что вы, милый! Прочитать сперва надо.
- Зачем же читать, когда и так все ясно? Ромуальду Федоровичу нравится...
- Ну, так пусть Ромуальд Федорович и ставит, если ему нравится. А мне надо, чтобы публике понравилось. А то мы прогорим!
- Зачем же публике чтобы нравилось? При чем здесь публика? И так пойдет. Профессоров пригонят, бетонщиков пригонят, Пролетстуд пригонят...
- Увы!
- Что увы?
- Увы!
- Вы меня пугаете. Что случилось?
- Только через кассу.
- Что через кассу?
- Билеты, дорогой мой, билеты.
- А если публика на мою пьесу не захочет покупать билетов?
- Вот в этом-то и штука.
- Как же быть?
- Писать пьесу, чтоб понравилась публике.
- Легко сказать!
- Вот именно - легко сказать.
- Гм... Вы меня просто убили. Так, значит, я зайду за ответом через две недели. А если пьеса будет... не совсем... так сказать, недостаточно... гм...
- Тогда не возьмем. Плохую пьесу не возьмем.
Драматург шел по улице и, криво улыбаясь, шептал:
- Подавай им хорошую пьесу! Ишь ты! 'Плохую, говорят, не возьмем'. Буквально какой-то парадокс! Кто бы поверил! И главное - когда? На восемнадцатом году революции! Чудовищно!
1935
МОНОЛОГ МАДАМ ФИСАКОВОЙ
