Верите ли, дяденька, через этого моего жилу папашу из цветущего, образцового малютки превратился я, извините, в скелет желтоватого оттенка, а бедная моя мамаша, швея, по целым дням бегает от судисполнителя в контору за всякими справками, а из конторы в милицию - узнавать адрес моего дорогого и горячо любимого папаши, гражданина Александра Григорьевича Сизова, чтоб он, кстати, подох!
А дорогой мой папаша сидит у себя в Харькове, прикрывшись хвостиком, и публично произносит по моему адресу всякие выражения вроде: 'И когда же этот пацан подохнет!'
Это я-то пацан! Это я-то когда сдохну! Ну и папаши пошли, извините за выражение! Да за такие слова я имею полное право потянуть его в нарсуд, только пачкаться не стоит. Конечно, с моей стороны было крайне несознательно уродиться от подобного уголовного папаши. Но разве ж я знал, что это такая гадина. Знал бы - ни в жисть не родился.
А кушать, между прочим, хотца. И соску.
С тем, дорогой дяденька 'Смехач', до свидания. Пропечатай, пожалуйста, а уж я, когда подрасту, клянусь подписаться на тебя со всеми приложениями.
Соскор 'Пацан'.
Писал под диктовку малютки В.Катаеву
1926
ТУСКЛАЯ ЛИЧНОСТЬ
У дверей редакции газеты 'Гудок' остановился неизвестный гражданин тусклой наружности и, обнюхав извилистым носом редакционный воздух, принялся терпеливо ждать. Ждал он долго - часов пять- шесть.
Люди приходили в редакцию и уходили. Рабкоры приносили заметки, рассерженные 'опровергатели' стучали кулаками по редакционным столам, почтальоны несли со всех концов СССР почту. Курьеры летели в типографию со срочным материалом...
А неизвестный гражданин тусклой наружности терпеливо ждал, с недоумением уставясь оловянными глазами в дверь.
- Вам, собственно, что нужно, товарищ? - спросил я, заинтересовавшись таинственным посетителем.
- В 'Гудок' нужно. Одно дельце есть.
- Так что же вы не входите?
- Без доклада? - презрительно прищурился тусклый посетитель.
- У нас в 'Гудке' никаких докладов не требуется. Имеете дело - прямо открывайте дверь и валите! Милости просим!
- А я думал: может, ветром сдуло.
- Чего?
- Ветром, говорю, может, сдуло. Табличку то есть сдуло.
- Какую табличку?
- Известно какую: 'Без доклада не входить'.
- Нет, товарищ, у нас это не в моде. Нет у нас никаких табличек. Входите уже безо всякого доклада.
Тусклая личность сердито пожевала своими иссиня бритыми губами и прошамкала:
- Непорядки это... чтоб без доклада... Ну да уж ладно! Войду и так.
- Прошу вас.
Я взял посетителя под руку и ввел в редакционную комнату.
- Ну-с, дорогой товарищ, теперь расскажите, в чем дело?
- А вы секретарь здесь, что ли?
- Нет, не секретарь. Фельетонист я.
- Так это же непорядки... сначала к секретарю надо.
- Не надо к секретарю.
- Не надо? - горько ухмыльнулся посетитель. - Вот оно что? Ага! Так и запишем-с... А я думал: может, ветром сдуло.
- Что?
- Ветром, говорю, может, сдуло табличку: 'Обращайтесь к секретарю'.
- Нет, у нас этого не водится. Безо всякого секретаря. Можете прямо приступить к делу. Ну-с?
- А как же с анкетой?
- С какой анкетой?
- А с такой - заполнить, значит, чтоб.
- Нет у нас никаких анкет. Не надо ничего заполнять. Садитесь просто на стул и говорите!
- А рукопожатия отменяются? - с дрожью в голосе спросил тусклый посетитель.
- Отменяются, отменяются! - успокоил я его.
- То-то! - слегка просиял он.
- Ну-с! Я вас слушаю.
- А я думал - через недельки две-три зайти.
- Зачем же это?
- А для порядку. А то что ж это, в самом деле: пришел - и в тот же день дело сделал. Непорядки это, знаете.
- У нас это не принято - тянуть волынку. Говорите валяйте.
- А может быть, вы все-таки заняты? Заседанием каким-нибудь или же комиссией, а?
- Нет, не занят. Я весь к вашим услугам!
- Странно, очень странно.
- Ничего странного тут нет. Вы мне надоели. Говорите же, что вам надо.
- А может быть, лучше прошение написать? С гербовыми, значит, марками... пропустить, значит, через входящие и исходящие... Честь по чести, а?
- Тьфу, дьявол! Надоели вы мне, откровенно говоря. Не надо никаких прошений. К черту входящие! К собакам исходящие! Говорите прямо по-человечески, что нужно.
- Непорядки это...
- То-ва-рищ! Пожалуйста, не тяните! Говорите, в чем дело. А то я занят - к 'бюрократическому' номеру 'Гудка' фельетон строчу. Видите?
- К 'бюрократическому'? - встрепенулся тусклый посетитель. - Так вот я к вам именно по этому дельцу и пришел.
С этими словами он вытащил из кармана какую-то бумажку и, конспиративно оглянувшись по сторонам, сунул мне в руку.
- От Ивана Ивановича... Лично... В собственные руки.
Я с недоумением развернул записку и прочел: 'Дорогой Митрофан! Ты меня, наверное, забыл, а мы с тобой в 1917 году вместе в трамвае ехали в Одессе. Окажи дружескую услугу! Податель сего... как его... фамилию забыл... мой старый верный друг детства, а также муж сестры тети Сони (впрочем, ты ее, наверное, не знаешь). Так вот, рекомендую его тебе как высококвалифицированного бюрократа. Надеюсь, что в память нашей старой дружбы ты устроишь его как-нибудь на страницах бюрократического номера 'Гудка'. Портретик там или что. С своей стороны при первом удобном случае окажу тебе услугу за услугу. Заранее благодарен. Кланяйся Зубиле! Твой Вася'.
- Никакого Васи я не знаю! - мягко сказал я. - И никакой рекомендации не надо!
- Не надо? - ахнул тусклый посетитель. - Как же это так, чтоб без записочки? Без записочки у нас ничего не делается. Без записочки - это непорядки. Хе-с, хе-с... Может, этого, Васиной рекомендации недостаточно, в таком случае я могу от Пети принести.
- От какого Пети?
- Как же-с, как же-с... Разве вы не знаете Пети? Петя - это двоюродный брат Васи по женской
