она тебя. Попроще чего-нибудь надо.
— Ага, и в грязи лицо вымазать, чтобы походить на оборванца.
— Это слишком радикально, но для пользы дела не помешало бы. Мы в грязи и так все испачкаемся, когда по проходу пробираться будем. Хорошо бы иметь запасную одежду.
— Раньше надо было говорить. Где я тебе сейчас одежду возьму?
— Подумал я об этом. У повара пошарил, взял кое-что.
— Ты предлагаешь мне одежду мертвеца надевать?
— Так я ее не с мертвеца снял, а из шкафа достал. Ничего зазорного в этом нет. Да, хочу заметить, что и мертвецов обобрать многие просто мечтают. Что, на базаре никогда не встречал одежду с заштопанными дырками от кинжалов да стрел, еще и с пятнами крови? — Отстань, — отмахнулся Стивр.
Они промчались по темным улицам, как призраки, затормозили где-то на окраине. Очень скоро Стивру стало казаться, что, блуждая лабиринтами ночного города, они потеряли ориентацию и сбились с дороги. Он полностью полагался на Габора, и, когда тот остановил лошадей, натянув поводья, а потом, обернувшись, бросил: «Приехали, хозяин», — Стивр совершенно не представлял, где они очутились. Он озирался по сторонам, разглядывая обступавшие их со всех сторон невысокие домишки, в темноте казавшиеся чуть более уютными, чем они были на самом деле.
Ему здесь не нравилось. Он чувствовал, что сквозь мутные окна, затянутые то бычьим пузырем, то слюдой (наверняка сквозь них сложно рассмотреть, что творится на улице), за ними кто-то наблюдает.
Стивр снова стал видим, как только выбрался из кареты и ступил на грязную мостовую. Нечистоты с нее не убирали, наверное, целую вечность. Он переоделся. Хоть и не по размеру была ему одежда, которую прихватил Габор, и сидела немного мешковато, но выбирать было не из чего. Хорошо еще, что кровью не пропиталась.
Несколькими минутами ранее у Стивра чуть сердце в пятки не ускакало, когда они встретили на улице двух стражников, которые только что выбрались из таверны, где коротали скучную ночь дежурства. Теперь вояки решали очень трудную задачу — куда им двинуться дальше. Карету они не увидят, стук копыт не услышат — заклинание Стивра было надежным, но что, если в головы им взбредет на дорогу ступить? А вдруг тогда карета сшибет их, пусть не убьет, а только покалечит, но потом все равно разнесут по городу, будто их ураган какой-то неведомый снес, опять же инквизиторы об этом прознают.
Отлегло от сердца, только когда стражники позади остались. Однако оставалась еще одна опасность — лоб в лоб с каким-нибудь экипажем столкнуться. Но улицы были пустынны.
Стивру захотелось в последний раз увидеть коней. Он провел перед собой ладонью — как раз в тот момент, когда становилась видимой нога Габора, слезавшего с козел, — но кони остались чуть размытыми, точно между ними и Стивром был не воздух, а мутная вода. Шкура лошадей была теплой и слегка влажной. Стивр погладил их, потрепал за морды, посмотрел в глаза. Тем, кто наблюдал эту сцену сквозь мутные окна, все происходившее казалось каким-то размытым и нереальным. И когда стражники на следующий день или попозже начнут расспрашивать местных жителей о незнакомцах, заехавших в их район, они не смогут их правильно описать.
— Ну все, давайте, бегите! — Стивр развернул их вместе с каретой, хлопнул по спинам. Будь у него хлыст, угостил бы их посильнее, чтобы быстрее ускакали, распугивая тишину спящего города цокотом копыт.
Они наверняка достанутся инквизиторам, но, чтобы их перепродать, придется снимать заклятие.
Кони вновь исчезли. Казалось, кто-то стер их очертания. Спустя секунду Стивр слышал только звук, похожий на тот, что издают упавшие на брусчатку золотые монеты. Однажды он видел дождь из подобных монет: протягивал к небесам руки, а в них падали золотые. Как потом оказалось, ураган вырвал с корнем огромное старое дерево, под которым много-много лет назад разбойники закопали свою добычу, да так и не забрали. То ли забыли место, то ли всех их перебили.
Габор уверенной походкой подошел к одному из покосившихся домиков, пошарил рукой по верху косяка, нашел там ключ, вставил в замок. Он чувствовал себя здесь как рыба в воде. Может, с той поры как он перестал заниматься контрабандой, район этот не сильно изменился? Или же он не думал бросать старое занятие и имел небольшой приработок сверх тех денег, что платил ему Стивр. Наблюдая за ним, Стивр склонялся ко второй версии.
Дверь отворилась без всякого скрипа, похоже, ее петли периодически смазывали, чтобы они не заржавели.
— Пошли, — поманил за собой Габор.
— Ох, и завел ты меня черт знает куда.
Пол устилала гнилая солома. Но идти по ней почему-то было приятно. Может, оттого что она была мягкой и, если глаза закрыть, чтобы не видеть ни ее, ни стен, сложенных из грубо обожженных, плохо подогнанных друг к другу кирпичей, стыки между которыми замазаны крупнозернистым раствором, да еще заткнуть нос, дабы не ощущать гнилостный запах, легко было вообразить, будто под ногами ворсистый ковер, такой же, как и тот, что лизал в эти минуты огонь, выбравшийся из камина в доме Стивра.
Стивр оглянулся на дверной проем, хотел увидеть, как горит его дом, но, похоже, пожар еще не разгорелся в полную силу.
Габор сделал несколько шагов, остановился и, не нагибаясь, слегка разгреб солому ногой.
— Здесь, — сказал он и, присев на колено, стал сбрасывать остатки соломы уже руками. Вскоре он нащупал массивное медное, покрытое бледно-зеленой патиной кольцо, которое крепилось к доскам пола.
Габор ухватился за него и потянул на себя. Часть пола отошла, обнажая черную пасть колодца (достаточно широкого, чтобы в него мог пролезть человек вместе с поклажей), в стены которого были вбиты ржавые скобы. Когда Габор осветил его факелом, то Стивр увидел, что лаз уходит вниз метров на пять. — Я первым полезу. Посмотрю что к чему, а когда крикну — за мной давай.
— Скобы-то крепко в стене сидят? — спросил Стивр.
— Надежно, надежно, не сомневайся, хозяин, — ответил Габор.
— А впрочем, чего я беспокоюсь? Я тебя легче. Если они тебя выдержат, то меня и подавно, а если не выдержат — значит, ты разобьешься.
— С такой высоты не разобьюсь, даже не покалечусь.
— Время не тяни. Полезай.
Габор перед собой держал зажженный факел. Поднять руку вверх он не мог, поскольку даже его голова упиралась в потолок, зато на фоне темных стен он, освещенный огнем, был превосходной мишенью, поджидай кто-нибудь впереди. Первая стрела точно ему достанется, да и множество из тех, что потом прилетят, тоже завязнут в его мощном теле, прежде чем он упадет в грязь под ногами.
Казалось, пламя каплями стекает с факела и с шипением гаснет в воде.
«Молодец», — мысленно похвалил предусмотрительность Габора Стивр.
Воздух был пропитан запахом плесени, казался каким-то липким. Стивр невольно задерживал дыхание. Скобы покрывала слизь. Наконец Стивр почувствовал под ногами некое подобие твердой поверхности. В полный рост выпрямиться он не мог — этому мешали низкие своды туннеля — их выложили кирпичом и камнями. На стыках проросли крючковатые корни, которые цеплялись за волосы, а из пола, залитого грязью и водой, торчали какие-то подобия кустов, и они тоже цеплялись за полы одежды и всячески мешали идти, точно хотели хоть на миг задержать беглецов. Стивр шел осторожно, но все равно несколько раз поскользнулся и даже упал. Правда, запачкался он не сильно, успевал каждый раз выставить руки.
