— Жаль, что дождь так рано закончился, — сказал грустно Стивр. Еще полчаса назад у него было совсем другое мнение.
Все в песчаных крепостях осталось, как и прежде. Вот только люди куда-то исчезли.
— У тебя кожа серебряная, как же ты превращаешься… — Он замолчал, все не решаясь сказать «в зверя», боялся этим обидеть Леонель.
— Ох, и выбрал ты время для расспросов. Какая разница тебе? Идти пора, не приведи бог, увидят нас здесь.
Память-то им подправить будет не проблема, но зачем лишние хлопоты.
— У нас конь один остался, — сказал Стивр, — я за тобой не угонюсь.
— Тогда бери его себе.
— А ты?
— А я рядом побегу. Когда коня другого достанем — я на него пересяду.
— Ты устала.
— Устала, — призналась Леонель, — но ничего не поделаешь, придется еще немного потерпеть. Ты же так как я бегать не сможешь.
— А если укусить? — предположил он.
— Ерунда. Россказни глупых обывателей. Для того чтобы в вампира или оборотня превратиться, одного укуса недостаточно, нескольких — тоже, все гораздо сложнее. Объяснять что к чему — тоже долго.
Стивр кивнул, вопросов больше задавать не стал, забрался на коня, ударил легонько по шее ладонями, приказывая двигаться вперед. Он не слышал, как бежит рядом Леонель. Она уже трансформировалась. Ни одна ветка не хрустнула под ее лапами, листва не шуршала, кусты не шевелились. Стивр испугался, что Леонель тоже растворилась, как трупы инквизиторов, или убежала далеко вперед. Он чуть пришпорил коня. Тот поскакал быстрее.
Дориан Хо очнулся от боли. Левый бок точно в огне жгли, рука дернулась к больному месту и наткнулась на торчащий обрубок стрелы. Одежда вся пропиталась кровью, та засохла коркой, прилипла к коже, превратилась в нечто похожее на панцирь.
Инквизитор не помнил, сломал ли он стрелу сам, чтобы не мешалась, или она обломилась, когда он падал. Он услышал рядом со своим боком какое-то шевеление, кто-то отпрыгнул в сторону, когда дернулась его рука, кто-то легкий, подвижный, проворный. Это не мог быть другой человек. Одновременно с этим боль чуть утихла, точно Дориан Хо смог унять ее своим прикосновением, как успокаивают собак, гладя их по холке. Раненый открыл глаза. Он лежал на спине и видел небо. Оно казалось слишком низким, вернее, его вообще не было: не было звезд, луны, и лишь где-то на краю сознания, или же мира, полыхал огонь. Темнота уже почти справилась с ним, потому что он съел доски, из которых были сложены храмы, а больше питаться ему было нечем. Инквизитор попробовал приподняться, опираясь на локти, его опять пронзила боль, корка на боку порвалась, проступила свежая кровь, и вновь кто-то запрыгал, зашевелился рядом с ним.
— Отстань, разве тебе мало? — прохрипел Дориан Хо, голоса своего он не узнал, он стал каким-то тихим и хриплым.
Услышав слова инквизитора, стервятник отскочил в сторону, так чтобы человек не смог достать его ни рукой, ни ногой, ни оружием. Он был черным, еще чернее, чем окружавшая его темнота, и лишь глаза сверкали на его голове, точно звезды, которым не нашлось этой ночью места на небесах.
Обычно стервятники выклевывают у мертвецов глаза — это ведь самое вкусное, что есть в человеке, и только потом приступают к печенке, сердцу. У птицы был мощный заостренный клюв. Таким глаз из глазницы легко выбить одним ударом. Хорошо, что его запах крови привлек и он сперва занялся раненым боком Дориана Хо.
«И на том спасибо», — подумал инквизитор.
Он перевернулся на живот, подтянул колени, встал на них, напомнив себе пьяницу, который после нескольких чарок вина может только на коленках и передвигаться. Ему на колени надо нашивать кожаные заплаты, а то протрет штаны до дыр в первую же ночь.
Дориана Хо и вправду мутило, как пьяного, в голове все закружилось, перед глазами помутилось, он стал заваливаться вперед и ткнулся головой во что-то твердое. Это был окоченевший труп кочевника. Дориан Хо стал припоминать, как убил этого воина. Поднырнул под коня, ткнул наконечником посоха в круп, увернулся от копыт, а потом, когда скакун сбросил своего ездока и тот, оглушенный ударом, свалился на землю, размозжил посохом ему голову. Шлем у кочевника деформировался, на лицо натекло много крови, желтые зубы оскалились.
Ох, этой ночью Дориан Хо видел столько оскаленных зубов и сгнивших губ, что теперь его вообще ничего испугать не могло.
— Где мой посох?
Он был сейчас нужен ему не для обороны. Стервятник, похоже, потерял к нему интерес, посмотрел несколько секунд на то, как Дориан Хо пытается подняться, понял, видимо, что сил в человеке еще много и нет смысла ждать, когда он опять свалится без сознания. Далеко улетать стервятник не стал. Все вокруг, как ковром, было покрыто трупами. Он взобрался налицо ближайшего и стал выклевывать глаза. Звук был чавкающим, неприятным, будь у Дориана Хо побольше сил, он бы отогнал ворона. Но толку-то в этом никакого. Не станет же он гоняться за птицей, точно повар за мухой, которая все норовит сесть на только что приготовленный пирог.
Посох валялся рядышком. Лошадь чуть вдавила его копытом в землю, но сама она упала не на него, а чуть дальше. Дориан Хо взял свое оружие, вцепился в него руками, как хватается за спасательный круг бедолага, оказавшийся в море после кораблекрушения. Инквизитор почувствовал прилив сил, уверенность какую-то.
Он медленно поднялся, навалился на посох, осмотрелся. Трупы были повсюду, где-то всего в один слой, а где-то они вздымались баррикадами, как гребни застывших, окаменевших волн. Над ними летали стервятники. Над волнами ведь летают птицы, только те — белые, а эти — черные, как посланники ада. Может, они хотят вытащить из мертвецов вместе с глазами и печенью еще и их души?
Дориан Хо успел перегруппировать свои отряды, прежде чем накатились кочевники. Они сложили между храмами все, что под руку попадалось: телеги, брошенные беженцами, мешки со скарбом, а еще свалили несколько деревьев, точно запруду хотели делать, какую в речках бобры возводят.
На вооружении у инквизиторов прежде были только посохи, копья, небольшие мечи для ближнего боя да еще арбалеты, но Дориан Хо точно в воду глядел, точно будущее мог увидеть: попросил-таки изготовить для его отряда тысячу щитов. В основном их сделали из досок — подгоняли друг к дружке, сжимали в тисках, проклеивали, а потом обивали по краям и крест-накрест железными полосами. Щиты получались не очень тяжелыми, но и выдерживали они не больше двух-трех сражений, а случалось, что и одно.
Наиболее крепким инквизиторам достались железные щиты, но таких на весь отряд было всего сотни полторы. Дориан Хо поставил их в изгиб подковы, прямо за запрудой, а первой линией он выставил арбалетчиков.
Он голос сорвал, командуя. Инквизиторы поначалу не понимали, зачем опять боевые позиции занимать.
— Кочевники!!! — кричал Дориан Хо.
Он боялся, что от этого крика инквизиторы начнут разбегаться. Трусами-то они не были, ведь только что мертвяков остановили, но у каждого человека есть предел возможностей.
Края подковы скрывались в лесу, за деревьями, — не такая, конечно, мощная защита, как частокол, но от стрелы убережет. В зарослях, в темноте их и не видно было, так что и
