обознался, решил, что видел вас в городской толпе. Этот город воистину проклят, он просто кишит ищейками.
— Верни ему меч, Мануэль, — командует Стефан, — и пошли быстрее. Рад был повидаться, — небрежно кидает он мне.
Кривясь, словно раскусил лимон, черноволосый сует мне меч, в его взгляде я без труда читаю: мы еще встретимся, недоумок.
— Погодите, Стефан, — ловлю я высокого за рукав. — Так уж сложилось, что мне снова нужна ваша помощь.
— Ничем не могу помочь, — жмет тот плечами, — вы уж простите, ныне своих дел по горло! Так уж вышло, что из-за нас с Мануэлем весь город на ушах стоит.
— Ну же! — вмешивается в разговор черноволосый. — Сейчас они будут здесь!
Хитрым образом нажав на что-то в стене торгового склада, он открыл там узкий проход, и теперь призывно машет моему собеседнику. Кинув на Мануэля острый взгляд, я решаю во всем признаться. Похоже, сейчас откровенность вовсе не будет лишней.
— Это меня ищут в порту, — признаюсь я. — Поймают — повесят. Сегодня ночью я убил английского дворянина, а утром сбежал из-под стражи. Там тоже остался труп. Корабль, что ожидал меня в порту, ушел. Помогите скрыться, ведь у вас явно есть куда идти. Я же со своей стороны обещаю помочь вам в вашем деле чем смогу. Ну что, по рукам?
Какое- то мгновение Стефан молчит, колеблясь. Судя по звукам, доносящимся из-за груды бочек, с обыском корабля покончено. Совсем скоро стражники начнут обыскивать склады. По моей спине стекают капли пота, сердце бешено стучит, но я держу лицо ровным. Умолять — верный способ получить отказ. Наконец Стефан приходит к какому-то решению. Окинув меня внимательным взглядом он заявляет:
— Воин вы, кажется неплохой, раз смогли обезоружить Мануэля.
— Это еще что, — гордо бросаю я, — видели бы вы, как я дерусь против двух-трех противников.
Помедлив, Стефан спрашивает:
— Так кого и за что вы убили? Только честно, ложь я почувствую!
— Ничего особенно криминального, — отвечаю я. — Это была личная месть. Я зарезал сэра Тома де Энен, и жалею только, что не сделал этого раньше, во время одной из прошлых наших встреч.
— Это того самого лучника, гордость британской армии? — ахает вынырнувший из потайной щели черноволосый. — Ну востер, душегубина! О тебе весь порт с утра гудит.
Мануэль окидывает меня оценивающим взглядом. Подмигнув, заговорщически добавляет:
— Слушай, а в прошлом году в Эдинбурге не ты упокоил братьев Слоунов? Почерк тот же: два удара — два трупа, и убийцу до сих пор не нашли. Какого-то бродягу как водится повесили, но скорее для острастки.
Я качаю головой, но Мануэль недоверчиво ухмыляется.
— Бери его, что уж там, — хлопает он Стефана по плечу. — Нутром чую, наш человек! Благо, нам еще много кого резать придется.
— Хорошо, Робер, — кивает Стефан. — Но уговор один: скажу бежать — бежите, скажу драться — деретесь. И никаких расспросов и возражений!
Протянув руку ладонью вверх он требовательно смотрит мне в глаза. Условия еще те, но мне выбирать не приходится. А потому я кладу ладонь поверх и заявляю:
— Идет!
— Тогда пошли быстрее, и без того кучу времени потеряли, — командует Стефан.
Он боком протискивается в узкую щель, я, незаметно растирая ладонь спешу следом. Хватка у него железная, пальцы словно из чугуна отлиты. Любопытно, во что это я снова ввязался? Позади меня Мануэль закрывает вход, но оглядываться некуда. Пробежав какими-то задворками, я вслед за спутниками ныряю в вырытую в земле нору. Подземный ход невысок, и я бреду согнувшись в три погибели, то и дело задевая головой о свесившиеся в проход древесные корни. Пусть здесь тесно и сыро, и пахнет какой-то гнилью, но на моем лице все шире расползается триумфальная улыбка. Есть чему радоваться, я вновь ушел от смерти.
Остаток дня мы провели в каком-то домике на окраине Кале. Делать было совершенно нечего, и у нас было время присмотреться друг к другу. Ну а после распитого за обедом кувшина вина мы вспомнили старое, и вовсе перешли на ты. Поговорив о всяких пустяках, Стефан небрежно спросил:
— А что ты планировал делать дальше, после того, как рассчитаешься с нами?
— Отправлюсь в Англию, — осторожно ответил я. — Попытаюсь сделать там карьеру.
Мануэль вскинул голову, в глазах блеснул непонятный огонек. Словно невзначай черноволосый опустил руку на рукоять висящего на поясе кинжала. Послав ему предупреждающий взгляд, Стефан покачал головой. А мне с усмешкой сказал:
— Вообще-то в Англию мы и направляемся. Доволен?
Не выпуская Мануэля из виду я коротко кивнул:
— Весьма.
И тут же добавил:
— Мне кажется, настало время поговорить начистоту. Дело ваше — верить мне или нет, но за спасение моей жизни я обещал оказать вам помощь. От слов своих я не отказываюсь, и если смогу чем-то помочь только скажите. Это во-первых. А во-вторых, вы обо мне все знаете, не мешало бы и вам рассказать, чем именно мы будем заниматься.
— Зачем это тебе? — ровным голосом спросил Стефан.
— Это нужно не мне, а вам, — заметил я. — Пора вам с Мануэлем определиться, верите вы мне или нет. Если нет — мне проще сразу выйти в эту дверь, — я указал на выход, — и забыть, что мы встречались. Так и я не узнаю ваших тайн, и вам не надо будет беспокоиться о свидетеле. Ну а если верите, — я помолчал, затем добавил, — значит я один из вас, и должен хотя бы в общих чертах, пусть без деталей и подробностей, знать, что да как.
Стефан бросил быстрый взгляд на Мануэля, тот демонстративно поморщился и стиснул рукоять кинжала. Губы Стефана растянулись в короткой невеселой ухмылке, и он заявил:
— Что ж, сьер Робер, ты прав. Я — курьер, везущий письмо одной особе, имя которой вряд ли что тебе скажет. Ваша с Мануэлем задача — сопровождать меня, и следить, чтобы послание не попало в чужие руки. Еще раз спрошу, точно ли ты не передумал и едешь с нами?
Я решительно кивнул.
— Отлично, тогда пожмите с Мануэлем руки, отныне мы соратники по крайне важному делу! — сказал Стефан.
— Ну точно заговор! — подумал я. — Любопытно, кто участвует, и против кого он направлен?
Ладно, разберемся. В любом случае до Лондона я с ними доберусь, а там видно будет. Кажется, биться плечом к плечу с заговорщиками до их окончательной победы я не обещал. Мануэль, помедлив секунду, протянул руку, наши ладони встретились, и тот, впервые за время нашего знакомства, широко улыбнулся.
Вот черт, да он же совсем мальчишка, понял я! Такому что ни напой, с жаром кинется против чего- нибудь бороться. Неважно против чего, тут главное — против. Юность просто бурлит желанием переустроить мир вокруг себя, чтобы тот стал лучше! С возрастом этот зуд пройдет. Жена, дети, нажитое хозяйство с лошадками и упитанным кабанчиком заставят позабыть о преобразовании мира… а жаль.
Стефан с усилием отвалил тяжелую крышку окованного железными полосами, и даже на вид неподъемного сундука. И тут же одарил каждого из нашей команды полным комплектом пусть поношенной, но чистой одежды. Не прошло и пяти минут, как вместо трех дворян друг на друга смотрели степенный купец и пара приказчиков, постарше и помоложе.
Оглядев меня в новом наряде Стефан недовольно хмыкнул, но тут же лицо его разгладилось, и он кинул несколько слов на незнакомом мне языке. Мануэль, ухмыльнувшись, повернулся к своему мешку.
— Присаживайся, друг, — сказал черноволосый, в руке его я с удивлением заметил ножницы.
— В чем дело? — спросил я.
— Не догадываешься?
— Нет.
