— Что случилось? Ты чего голову повесил?
Стефан мрачно косится на меня, я замечаю в его глазах колебание и быстро добавляю:
— Мы что-то сделали не так?
Стефан вздыхает:
— К нам с тобой никаких претензий. Сработали чисто, не придерешься. Но вот с замком вышло неудачно.
— Не тот взяли? — натужно скалю я зубы, пытаясь подбодрить спутника.
— Понимаешь, я не все тебе рассказал, да многого тебе знать и не надо. Опасно, да и вообще… — мямлит Стефан.
Я подбадриваю его взглядом, и тот, морщась, решается.
— Как я и говорил, здесь гостил один из магистров, враг нашего хозяина. Сэр де Моубрей столько золота отсыпал за эти сведения, что замок Ламбье проще было бы не штурмовать, а купить. Так вот, мы нашли и слуг того гада, и одежду! А вот самого — никак, сколько не старались. Ни в тайных ходах его нет, ни в пленниках, ни среди убитых. Словно сквозь землю провалился!
— Подумаешь, — пожимаю я плечами, — ушел в этот раз, возьмем в другой.
Стефан тяжело вздыхает. Кинув по сторонам быстрый взгляд тихо говорит, почти шепчет:
— О том, что сэр де Моубрей хотел убить одного из магистров остальные как бы не знают, понимаешь? И если бы ему удалось… ты же понимаешь, что победителей обычно не судят.
— А фокус в том, — подхватываю я, — что у него не вышло. И что же теперь?
— Ничего хорошего я не жду, — так же тихо говорит он. — Сэр де Моубрей пожелал отхватить кусок шире рта, да вот не вышло.
Остаток пути мы проделываем молча. Я еду, улыбаясь про себя. За пойманного магистра я получил бы кошель золота, да глупую медальку с парой камней. За тем ли я здесь? А вот чем больше будет среди руководства ордена грязни за власть, тем меньше у них времени останется на Францию, и тем больше шансов добыть нужные мне доказательства.
Прошла неделя, за ней другая. Был объявлен траур по графу Крайхему, Великому магистру ордена Золотых Розенкрейцеров, и управитель замка сэр Джон де Моубрей, прихватив доверенных советников отправился в замок Барнстапл. Обратно мы его так и не дождались. Из Барнстапла прибыл новый управляющий замком Бунет, некий барон де Гаргат. Нам же объявили, что согласно решения капитула ордена сэр де Моубрей вовсе уже и не сэр, и дальнейшая его судьба не должна нас более волновать.
После этого в замке Бунет началось наведение порядка. Один из младших писарей, кого и по имени- то никто не называл, а только 'эй, малый', шпионил, как оказалось, на врагов бывшего управителя. На свет божий были извлечены некие списки, и прозвучали имена тех, чье присутствие отныне было нежелательным.
Среди прочих назвали и нас со Стефаном. Речь шла не о том, чтобы наказать нас, или выгнать со службы. Но, как запятнавшие себя сотрудничеством, мы должны были продолжить службу в других замках ордена. Под надежным присмотром и, как я подозреваю, до конца дней своих. Меня отправляли во Францию, Стефан — в Шотландию, и это было настоящим ударом. И что же, на этом все? Я опять вернусь туда, откуда начал, но на этот раз без малейшей возможности узнать, где прячут любимую?
Объявили нам эту новость на всеобщем построении. Отобранных для перевода в другие гарнизоны тут же отвели в сторону от прочих, основная масса воинов, оживленно обмениваясь новостями, ушла. Мы продолжали стоять, хмуро озираясь, и было нас человек пятьдесят. Без оружия и брони, и без каких-либо шансов что-то изменить, или исправить.
Вместе с новым управителем замка прибыла сотня воинов. Пара десятков всадников в тяжелой броне ожидала в седлах неподалеку, поглядывая в нашу сторону с живейшим интересом. Позади нас расположилось десятка три арбалетчиков. Страшные их машинки были отчего-то заряжены, и глазели на нас стрелки просто неотрывно. Похоже, барон де Гаргат был человеком весьма предусмотрительным, и не намерен был давать нам ни единого шанса.
Я стоял стиснув кулаки, и напряженно размышлял. Ну должен же быть хоть какой-то выход! Судя по угрюмым насупленным лицам окружающих меня воинов, по вороватым взглядом, какими мерили они расстояние до арбалетчиков и всадников, многие пытались что-нибудь придумать. Все понимали, что карьере их пришел конец, и они так и завершат службу будучи ничем, и владея ничем.
Некий богато одетый дворянин отделился от группы воинов, беседовавших о чем-то у входа в донжон и медленно направился к нам. Рядом семенил тот самый писарь. Он забегал то справа, то слева, и, судя по артикуляции, непрерывно лебезил. Держался дворянин по-хозяйски, на писаря обращал ровно столько же внимания, как и на кружащих по двору мух, и мы притихли с опаской ожидая, какие еще неприятности принесет нам судьба.
Я опустил глаза. В душе клокотала буря, я готов был вцепиться в горло любому, и опасался не сдержаться. Смотреть же с вызовом в глаза спутнику нового управителя замка представлялось мне верхом безрассудства. Ссылка ссылкой, но болтаться в петле, или отправиться под топор палача у меня не было ни малейшего желания. Дворянин приближался, он шел прямо на меня. Я упорно смотрел вниз, и когда сапоги из дорогой кожи остановились прямо передо мною, так и не понял глаз.
— Вот этот выглядит многообещающе, — лениво обронил чей-то смутно знакомый голос, — экая зверская физиономия. По виду — клятвопреступник и убийца. Что он натворил?
— Один из самых отпетых, — с готовностью зажурчал писарь. — Очень умен, чрезвычайно опасен. Собственно это он проник в замок Ламбье.
— Глаз у меня набит, — вальяжно отозвался дворянин. — Насквозь их вижу.
Писарь угодливо захихикал. Я же судорожно вспоминал, где слышал этот голос. Англия, Франция, Германия? Венеция быть может?
— Ну что, воин, пойдешь ко мне на службу? Будет опасно, зато есть возможность выбиться в люди, — тон дворянина из вальяжного стал властным, хозяйским, и тут я вспомнил. И поднимая взгляд я уже знал кого увижу.
— Готов служить вам, мой господин, — четко отрапортовал я глядя прямо в глаза Жаку Керу.
— Пометь его в своем списке, — приказал Жак писарю. — Поедет со мной. Поглядим, так ли этот каналья хорош, как ты расписываешь. Если и в самом деле покажет себя — награжу, если нет…
Несколько мгновений он смотрел в глаза писарю, тот стоял спокойно, взгляда не отводил… А то, что жилка на виске заколотилась да струйка пота побежала, так это от жары, не иначе.
— Разрешите обратиться, сэр, — быстро сказал я, боясь опоздать.
Высокомерно вздернув голову, Жак свысока оглядел меня, явственно давая всем понять, как ничтожен я перед его величием. Выдержав паузу, недовольно буркнул:
— Чего там у тебя? Если попусту решил потратить мое время, я могу и передумать!
— Раз вам нужны проверенные и способные люди, — поклонившись сказал я, — есть один такой на примете. Святой девой клянусь, жаль зарывать этакий талант в землю. Преданный и верный, золото только от хозяина берет.
В глазах у Жака мелькнули искры, он недоверчиво фыркнул.
— Родственничка желаешь пристроить? Вздумал пригреть змею на моей груди?
— Что вы, господин, — возмутился я. — Просто стараюсь вам услужить. Обещаю, не пожалеете!
Отвернувшись, Жак зашагал прочь. Удалясь на десяток ярдом обронил что-то писарю, не поворачивая головы. Тот, поклонившись, тут же повернул обратно. Юноша вприпрыжку подлетел ко мне, глядя уже иначе, как на своего.
— Ну ты дерзок! — заявил он с восхищением, — Да ты хоть знаешь, с кем разговаривал? Да он тебя мог… эх!
И уже другим тоном, деловито:
— Я так полагаю 'преданный и верный' это дружок твой, с которым вы не разлей вода? Ну так забирай его и бегом к конюшне, его милость вот-вот уедет.
Протолкавшийся сквозь строй Стефан хлопнул меня по плечу, и мы быстро зашагали за удалявшимся Жаком Кером, спиной чувствуя тоскливые и завистливые взгляды прочих неудачников.
— Ты знаешь где мы будем служить? — на правах соратника спросил я у писаря.
