оскорбление.
— Зачем ты гоняешься за белками?
— Слышали бы вы, что они про вас говорят, — отозвался Пучок, пушистым водоворотом крутясь вокруг ствола. Учитывая присутствие Люси, я не стал расспрашивать дальше.
Пес раскрыл мне глаза на нравы многих представителей фауны. Утки в основном необыкновенно вежливы, лебеди немного спесивы и туповаты. Вороны угнетены сознанием своей роли роковых птиц (видимо, не на шутку ударил им в голову Эдгар Аллан По), а лошадям просто на все плевать, конечно в метафорическом смысле. Ну и, разумеется, коты. Ох уж эти «с-коты» (таково мнение Пучка). Не стану пересказывать того, что он про них наговорил, могу лишь заметить, что предвзятое мнение способно запятнать даже самые светлые характеры.
— Вы очень редко говорите о своей подруге, — заметила Люси.
— Видите ли, я стараюсь вести личную жизнь так, чтобы она оставалась личной.
— Простите.
— Но, знаете ли, все изменилось, с тех пор как появился Пучок. — И с чего это я так разоткровенничался?
— Она такая красивая, — заметила моя секретарша и ухватила меня под руку.
— М-да, водится за ней такое, — пробормотал я.
— Вы, наверное, очень любите ее, — предположила она.
Белка уставилась на меня с ветки, что-то жуя. Интересно, что она сейчас говорила?
— Она пробуждает во мне лучшее.
— Лучшее в вас и так всегда налицо, — сказала Люси. — Вы добрый, прямодушный, вы так много даете людям. Иногда, даже слишком много. Может, вам нужен тот, кто умеет вызвать в вас худшее. — И она довольно-таки развязно подтолкнула меня в бок.
— Не уверен, что мне вообще кто-то нужен, — ответил я, — или что я кому-то, в самом деле, нужен.
— Трюфель! — завопил пес, роясь под деревом. — Ах, нет, просто щепка.
— Но ведь каждому нужен кто-то, кто бы в нем нуждался? — задалась вопросом Люси.
— Ну да, нужность нужна, потому что нужда в нужности есть у всех, кто нужен и нуждается. — По- моему, я использовал все однокоренные слова, кроме разве что «нужника». — А тот, кто никому не нужен, не нуждается в нужности нужного.
— Ага, — откликнулась Люси, — вот и с чувством юмора у вас порядок.
— Это у меня наследственное, фамильное, — согласился я. — Я вам не рассказывал о…
Она сдавила мою руку, останавливая меня.
— Острословие сродни игре на пианино, — сказала Люси. — Прекрасное искусство, но уместное далеко не во всякой ситуации.
От этого ее серьезного настроя мне сделалось не по себе. С Люси мне обычно было легко, она умела ненавязчиво и кстати оказаться рядом, когда это нужно, и быть незаметной в остальное время, а еще была незаменима как поставщик пирожных к столу и сочинитель рекламных слоганов.
— Я нахожу это совершенно неуместным, — попытался я уйти от серьезного разговора, растянув пальцами рот в «лягушачью улыбку», как делают питомцы исправительных школ.
Люси снова пихнула меня в бок.
— Нет, серьезно, — сказала она. — Мне интересно. Как вы замуровали себя в самом себе, в этом внутреннем мире. Вы какой-то прямо… консервированный.
— Я не консервированный, — сказал я, — вовсе нет. Я… не знаю. Речь о другом: нельзя быть центром чьей-то чужой жизни. Это несколько… — Я не знал, как закончить предложение. Надо было, наверное, сказать «претенциозно», но это было не совсем то, что я имел в виду. «Опасно», может быть, но и это не то. Все эти слова были точно фотоснимки, вроде бы и отражали реальность, но были совершенно неадекватны ей.
— Ого-го! — Между ног у меня с новым победным воплем промчался пес.
— Но разве вы не являетесь центром жизни Линдси? — спросила Люси.
— Я нужен ей, — согласился я, — и она мне тоже, но…
— Но что?
— Не знаю, — развел я руками. — Ее присутствие как-то не успокаивает. Когда мы вместе, мы — каждый сам по себе. Она — это она, а я — это я.
— То есть вы никогда не ощущаете себя одним целым?
Пес просунул в нашу беседу свое любопытное ухо:
— У меня тоже есть опыт в этой области. Как-то раз я ощутил себя одним целым с одной…
Мне не хотелось развивать эту тему, да и вообще, я не любил этих самокопаний и самоанализов.
— Да, я люблю ее, может быть не той любовью, о которой мечтал, но мне это подходит.
— Но вы счастливы?
Пес принес в зубах палку, и я зашвырнул ее в кусты, куда он тут же ринулся с радостным воплем.
— Не скажу, что я несчастлив, — ответил я. — Но мне кажется, большая часть несчастий этого мира вызвана каждодневной погоней за счастьем.
— А небольшая доля счастья… — хотела продолжить Люси.
— Может, поговорим о чем-нибудь другом?
— Простите. Что-то я разболталась.
Люси вела себя крайне деликатно, однако мне все равно стало как-то не по себе от этого разговора.
— Говорите что угодно. Я не обидчив. Не могу этого объяснить. Может быть, это и не то, о чем я мечтал… вы понимаете. — Я сделал паузу несколько лирического характера. — Зато она дает мне то, в чем я нуждаюсь.
Люси вновь стиснула мое предплечье.
— Я никогда особо не верила в то, что словесные штампы могут что-то объяснить, но все-таки ответьте: вы получаете то, что вам нужно?
Объясняющая сила словесных штампов. Временами Люси напоминала мне пса. Она употребляла выражения, от которых, когда они летели мне в лицо, загибались поля моей шляпы.
— Палка пыталась сбежать, но я ее поймал, — пробормотал Пучок сквозь зубы и выплюнул ее к моим ногам.
— Ну а вы как? Вы-то получили то, что хотели? Вы, Люси, такая яркая женщина, разве у вас нет амбиций? Разве вам достаточно того, что вы возитесь с бумажками в моей конторе?
Я не рискнул напрямую спросить ее об отношениях с Джимом, отчего-то это показалось мне совершенно бестактным. И, хоть она загнала меня в тупик расспросами о Линдси, я не собирался отвечать ей тем же.
Люси рассмеялась.
— Подозреваю, что речь идет о моих двухлетних курсах. На самом деле не знаю. Мне везде хорошо.
— И вы не чувствуете необходимости стремиться к совершенству? Неужели вам не хочется чего-то большего?
— Чего же? — задорно поинтересовалась она.
— Более высокого, например. Того, что еще не испытывали в жизни, однако догадываетесь, что это на самом деле существует, хотим мы этого или не хотим. — Теперь была моя очередь изводить ее, и я так же дружественно пихнул ее локтем. Вообще-то, тут не было ничего двусмысленного, мы просто по- приятельски подпихивали друг друга локтями, гуляя рука об руку в лесу. Ведь ничего предосудительного нет и не может быть в том, что мужчина и женщина дружески перепихиваются локтями на прогулке, не правда ли?
— А отчего вы не сдали эти экзамены еще в школе? — спросил я, снова забрасывая палку, за которой немедленно устремился Пучок.
— Ах, даже не знаю, я… — Она в этот миг потеряла нить беседы, наблюдая за траекторией полета моего метательного снаряда.