списывал их для польских монастырей. Но вот вещь, которую мне давно хотелось иметь: 'Поучение детям великого князя Владимира Мономаха'. Памятники мудрости государей драгоценны для потомков. Вот славный 'Печерский Патерик', сочиненный епископом Симоном и иноком Поликарпом (108). Я некогда собирался писать продолжение по воле епископа Туровского. Для духовной жизни у нас есть еще пища, но для светской -- голод! Надобно начинать, и лет чрез сто будут и у нас поэты и прозаики, как и у вас, господа поляки. Подождите, мы скоро сравняемся с вами: русские ко всему способны; только надобно, чтоб цари хотели просвещения!
– - Государь! будет тебе не только много труда, но и много огорчений, если ты пожелаешь просветить твой народ. Даже отец твой и Борис не могли преодолеть преград, полагаемых не столько суеверием и невежеством народа, сколько злоумышлением. Гордые боярские роды не хотят, чтоб народ просвещался, опасаясь, чтоб цари не стали выбирать слуг по уму и по знаниям, а не по рождению. К тому же при общем невежестве лучше ловить добычу, как зверям в темной дебри.
– - Знаю я это и облеку тьмою друзей тьмы! -- возразил царь.
– - Тебе надобно будет все создавать, государь, если ты захочешь вводить просвещение,-- сказал Меховецкий.
– - Займем свет у соседей, как занимают огня. Чрез это никто ничего не теряет, а все согреваются и освещаются! -- отвечал царь.
– - Вот все, что ты имеешь, государь, для познания России и государственного управления! -- сказал Басманов, указывая на рукописи, переплетенные в пергамент с надписями.-- Вот 'Судебник' отца твоего, 'Правда русская' великого князя Ярослава; 'Книга большого чертежа', составленная при брате твоем Феодоре, но по повелению Бориса. Здесь исчислены города, реки российские с показанием расстояния мест. Вот 'Измерение и перепись земель' от 1587 до 1594 года, а вот и серебряный кивот, где помещается самый 'Чертеж'. Когда Борис хотел заставить меня воевать противу тебя, государя законного, то он много раз беседовал со мною и на этом чертеже указывал пути от Путивля до Москвы. Этот чертеж составлен немцем Герардом для Феодора, сына Борисова. Это первый чертеж в России, и еще немногие у нас могут понимать его.
– - Надобно его поверить и исправить,-- возразил царь.-- Я вижу две математические рукописи: 'Книга, именуемая геометриею, или Землемерие радиксом и циркулем', а это 'Книга, рекомая по-гречески арифметика, а по-немецки алгоризма, а по-русски цыфирная счетная мудрость'. Следовательно, Борис имел русских людей, знающих землемерие?
– - Есть человека два,-- отвечал Басманов.-- Это наука введена еще отцом твоим, государь. Вот дела его же царствования: книги о
– - В этом шкафе все дела львиные,-- сказал, улыбаясь, царь,-- но вот и лисья нора. Отопри-ка этот ящик, Басманов. Надпись на нем 'Дела тайные' показывает что-то не-s обыкновенное.
Басманов отпер ящик и стал вынимать бумаги и книги, которые принимали Меховецкий и Бучинский, а царь бегло' просматривал.
– - Вот 'Следствие Углицкое', государь! -- сказал Басманов, подавая толстую связку бумаг. Лжедимитрий громко захохотал.
– - Годунов назвал повесть о моем избавлении сказкою,-- примолвил он.-- Вот теперь и его творение поступило в число сказок! -- Лжедимитрий вдруг принял пасмурный вид и сказал: -- Жаль мне только безвинных, которые претерпели мучения при допросах. Но что делать? Басманов, припрячь это дело: мы на досуге напишем возражение и сохраним для потомства.
– - 'Тайная цыфирь, или Новая азбука для письма вязью'! -- сказал Басманов, подавая свиток.
– - Видишь ли, Меховецкий, что и мы не новички в делах политики. Эту часть разумел Борис; нам надобно учиться у него. Возьми это к себе, господин канцлер.
– - 'Астрономия и Алхимия' английского мудреца Джона Ди, переведенная в Посольском приказе для царя Бориса,-- сказал Басманов, подавая большую толстую книгу.
– - Патер Савицкий! Это по вашей части,-- примолвил царь, подавая книгу иезуиту.-- Кажется, что Годунов не искал золота в горнилах алхимических, подобно нашему приятелю Сигизмунду,-- примолвил царь.-- Борис нашел вернейшее средство наполнять свои мешки золотом, а именно опалою. Это средство было его алхимией. Но, неуверенный в прочности настоящего, Годунов беспрестанно старался проникнуть в будущее гаданиями, астрологией и всем, чем только надеялся достигнуть своей цели. Поверите ли, господа, что он предлагал этому математику, Джону Ди, тысячу рублей годового жалования с царским содержанием, чтоб он поселился в России (109). К чести науки, Ди, видно, предузнал судьбу Бориса и отказался. Что далее, Басманов?
– - Вот знаменитая 'Черная книга' (110) Годунова, в которую вписаны все подозрительные и беспокойные люди,-- сказал Басманов.
– - Подозрительные люди -- льстецы, а беспокойные -- именно те, которых менее всего должно опасаться,-- сказал Бучинский.-- Ты знаешь, государь, правило: кто ласкается, тот или обманул, или обмануть хочет. Кто ж много болтает, бранит и ропщет, тот не опасен, по пословице: 'Собака, которая лает издали, не укусит'. Истинно подозрительные и беспокойные люди не так легко открываются и так поступают, что их ловят на деле, а не на умысле. В этих случаях обыкновенно бывает так: оставляют в покое поджигателей, а преследуют тех, которые бьют в набат на пожар. Вели сжечь это, государь! Напрасно будешь смущать себя.
– - А я иначе думаю об этом! -- примолвил патер Савицкий.
Лжедимитрий взял книгу и, перевертывая листы, сказал:
– - Отметки написаны рукою Бориса перед каждым именем. Перед одним: не давать ходу; перед другим: держать в почетной ссылке; перед третьим: погубить при случае: перед четвертым: держать в черном теле. Нет, это не львиные дела Годунова. Позволяю тебе сжечь это, Бучинский!
– - Жаль! -- сказал патер Савицкий.
– - Список тайных верных слуг,-- сказал Басманов.
– - Всех этих молодцев за ворота! -- примолвил царь.-- Басманов, выгони их всех из Москвы. Мне не надобно слуг Годунова, и притом еще тайных.
– - Все они будут так же усердно служить тебе, государь, как и Годунову! -- отвечал с улыбкою Басманов.-- Эти люди, как собаки в доме: кто их кормит, тому они и служат.
– - А если кто даст более корму, так растерзают прежнего господина,-- возразил Лжедимитрий.-- Знаю я этих верных слуг! Вон их, за город!
– - Дельно! -- воскликнул Меховецкий.
– - Напрасно! -- примолвил патер Савицкий.-- Их можно было бы употребить с пользою.
– - Вот, государь, то орудие, которым Годунов думал утвердиться на царстве и которое погубило его, как лопнувшая пушка от слишком большого заряда. Это изветы и всякие сплетни, по которым он губил одних кознями других (111).
Лжедимитрий взял один из свитков и, бегло пересматривая листы, сказал:
– - Большая часть без подписи имени. Но я узнаю некоторых. Вот милая ручка Семена Годунова! А вот и верного
– - Прекрасно! -- сказал Меховецкий.-- Правду говорить должно явно, открыто и обнаруживать злые умыслы не робея. Тогда узнаем истинных врагов и друзей! Обо всем, о чем я говорю тебе тайно, государь, готов сказать на площади, если только самое дело не требует скрытности для успеха. На злых буду указывать среди двора и в народе. Так быть должно.
– - Не так, не так! -- воскликнул патер Савицкий.-- Я должен поговорить с тобою об этом, государь, наедине.
– - Знаю, что вы мне скажете! -- возразил Лжедимитрий.-- В делах тайных надобно верить немногим, чтоб они были тайными, а иначе охота знать много послужит злым людям орудием к погибели всякого. В огонь Борисовы сплетни!
– - Да тут такая пропасть бумаг, что мы не разберем до завтра,-- сказал Басманов.
– - Довольно! Закрой лисью нору, мы пересмотрим это на досуге. Теперь пойдем в сокровищницу. Там
