комплексов, относящихся к населению, находившемуся на первой стадии кочевания, и, во-вторых, характерное для периода военной демократии экономическое «равенство» комплексов (исключением из этого были только усыпанные золотом могилы вождей).
Рассмотрим конкретные примеры первой стадии кочевания, сведения о которой сохранились наиболее полно и ярко на страницах древних исторических сочинений. Анализ этих сведений следует, очевидно, начать с событий, происшедших в империи Хуыну в первые столетия нашей эры, поскольку именно хунну — гунны «открыли» новую зру в истории европейских народов — эпоху средневековья и феодализма[22]. В середине I в. н. э. вследствие многих бедствий (засух, эпидемий), неудачных войн с Китаем, длительных междоусобиц, империя Хунну разделилась на две державы: Южную и Северную[23]. Первая сразу встала в вассальные отношения к Китаю, а северные хунну еще в течение столетия сохраняли относительное единство и самостоятельность. Однако вокруг них кипели страсти — все доселе невидимые историей на
роды, освобождаясь из-под власти хунну, начинали свой исторический путь. Более других выделились обитавшие на восточных окраинах сяпьби[24].
Сяпьби в несколько десятилетий из небольшого охот-ничье-пастушеского народа превратились в свирепых всадников-завоевателей. Они прошли стадии развития кочевничества в том первоначальном (первобытном) порядке, который прослежен С. И. Рудепко, т. е. от пастушеского оседлого и полуоседлого образа жизни к таборному кочеванию, которое неизбежно привело их к борьбе за пастбища — к нашествиям. «Скотоводство и звероловство недостаточны были для их содержания»,— записано в хронике Хоуханыпу[25] . Завоевания стали необходимостью. Основным объектом нашествия была слабеющая с каждым десятилетием держава северных хунну.
На совете старейшин — одном из характернейших органов военно-демократического строя был избран старейшиной молодой и энергичный воин из знатного рода — Таншихай. Он подчинил себе остальных старейшин и возглавил сяньбийское объединение (союз племен). В период с 155 по 166 г. Таншихай «овладел всеми землями, бывшими под державою хуннов, от востока к западу на 14000 ли» [26]. За короткое время Таншихай стал во главе огромной империи. Сразу же после его смерти она развалилась. Таких примеров в истории кочевников мы укажем несколько, но поскольку образование государственных объединений такого типа начиналось обычно на грани двух стадий кочевания, а чаще даже на второй стадии, то о судьбе империй типа Сяньби мы еще поговорим ниже.
Что же касается хунну, то, лишенные земель, они двинулись в далекий западный поход. Тысячи километров шли хунну по сибирским и уральским степям сквозь земли угроязычных и тюркоязычных народов. Этот «поход» занял у них более 200 лет. За время движения хунн-ская волна постоянно пополнялась народами, побежденными и разоренными ими. И все они, естественно, переходили к таборному кочеванию, воениодемократическому строю и все одинаково участвовали в нашествии, медленно и неуклонно двигавшемуся на европейские степи.
Объединение хунну того времени нельзя было даже назвать, согласно классификации Л. И. Лашука, «союзом родственных племен» или этнолингвистической группой [27], так как племена были разноязыкие и разноэтничные. Не считая самих хунну, относившихся, возможно, к особой, ныне вымершей лингвистической группе[28], к нашествию подключались огромные массы тюркоязычных, а в При-уралье — угроязычных племен. Л. Ы. Гумилев считал даже, что основной боевой силой гуннского союза были в IV в. угры, а лингвист Б. А. Серебреников ищет истоки чувашского языка в тюркских наречиях Прибайкалья[29]. В середине IV в. в гуннский союз влился значительный поток ираноязычных алан, побежденных гуннами в Донских степях.
О том, какими ворвались в Европу полчища некогда цивилизованных хунну и какими представились они европейцам, наиболее подробно рассказывается в «Истории» Аммиана Марцеллина, писавшего свое сочинение в последней четверти IV в., т. е. непосредственно в период вторжения гуннов в европейские степи. Он писал, что гунны жили «за Меотийскими болотами у Ледовитого океана, все они отличаются плотными и крепкими членами, толстыми затылками и вообще столь страшным и чудовищным видом, что можно принять их за двуногих зверей, или уподобить сваям..., лица у них безбородые, безобразные, похожие па скопцов». «Они так дики, что ие употребляют ни огня, пи приготовленной пищи, а питаются кореньями трав и полусырым мясом всякого скота, которое кладут между своими бедрами и лошадиными спинами и скоро нагревают парением». Одеваются гунны в холщовые рубахи и шкуры, на голове носят кривую шапку, на ногах мягкую обувь из козьей кожи. И что особенно важно, «у них никто не занимается хлебопашеством и не касается сохи». «Все они, не имея ни определенного места жительства, ни домашнего очага, ни законов, ни устойчивого образа жизни, кочуют по разным местам, как вечные беглецы, с кибитками, в которых они проводят жизнь. Здесь жены ткут им жалкую одежду, спят с мужьями, рожают детей и кормят их до возмужалости. Никто не может ответить на вопрос, где его родина: он зачат в одном месте, рожден далеко оттуда, вскормлен еще дальше...» «Они никогда не прикрываются никакими строениями и питают к ним отвращение, как к гробницам...» И далее: «Придя на изобильное травою место, они располагают в виде круга свои кибитки и питаются по-звериному; истребив весь корм для скота, они снова везут, так сказать, свои города, расположенные на повозках... Гоня перед собой упряжных животных и стада, они пасут их; наибольшую заботу они прилагают к уходу за лошадьми... Все, что по возрасту и полу непригодно для войны, держится около кибиток и занимается мирными делами, а молодежь, с раннего детства сроднившись с верховою ездою, считает позором ходить пешком». Характерное оружие гуннов — меч, тяжелый лук и аркан. Соответствовала этому оружию и тактика боя. Очень редко гунны сходились с врагом врукопашную (только тогда нужен им был меч), обычно же, «разнося смерть на широкое пространство», они «не прекращали войны и боя, издали осыпая противника стрелами и ловя отступающих и выбившихся из общей массы воинов арканами».
Весьма существенным является и указание Аммиана Марцеллииа на то, что гунны «не подчинены строгой власти царя, а довольствуются случайным предводительством знатнейших и сокрушают все, что попадается на пути» [30]. Л. Н. Гумилев весьма справедливо отметил, что в этом заключалось основное отличие хунну от гуннов. Держава Хунну с ее строгой наследственной властью исчезла. На смену ей пришла военная демократия, характеризующаяся институтом военных вождей.
Мы почти полностью процитировали рассказ Аммиана Марцеллина потому, что его описание является наиболее достоверной и объективной характеристикой кочевого общества периода «нашествия», или первой стадии кочевания. Действительно, отсутствие хлебопашества, «дикий» образ жизни, заключающийся прежде всего в отсутствии постоянных жилищ и поисках новых пастбищ, методы истребления всего живого и бесхозяйственная эксплуатация степных богатств, неприхотливость в пище и быту и общественный строй, в котором нет царей и «все советуются» друг с другом на общих сходках,— все эти черты типичны для первой стадии кочевания.
Пожалуй, ни один кочевой народ не удостаивался такой подробной характеристики со стороны европейцев-современников, поскольку именно гунны прошли до Центральной Европы и оттуда тревожили набегами почти все европейские государства. Однако эти события происходили уже на второй стадии развития кочевнической экономики (полукочевой), и поэтому в данной главе мы не будем рассматривать свидетельства о могущественной молодой державе гуннов, возглавляемой Аттилой.
Археологические материалы, дошедшие до нас от туниской эпохи (IV—V вв.), в азиатских и европейских степях крайне немногочисленны. Несмотря на громадное количество народов, втянутых в гуннское движение, в степях известно немногим более полусотни памятников, к тому же в подавляющем большинстве разграбленных при случайном обнаружении[31]. Выводы из этих материалов можно сделать только самые общие, причем все они не противоречат тем сведениям, которые мы получаем из письменных источников. Во-первых, гунны принесли с собой тяжелые дальнобойные луки, а это означает, что изменилась тактика боя, о которой мы знаем из рассказа Аммиаыа Марнеллина. Во-вторых, они принесли «дешевую роскошь», а именно — тонкие золотые накладки и характерную замену драгоценных камней стеклянными вставками, преимущественно красного цвета. Типично, что эти вещи встречаются во всех погребениях, они как бы нивелируют их. Выдающихся
