капель в оконные стекла.
— Нет, погодите… — взмолилась было Эва, но в то же мгновение танцующие призраки — или пыль, создавшая их, — исчезли.
Эву охватила сильная слабость, как будто ее поразило ужасное известие, ноги подогнулись. Но она очень быстро взяла себя в руки, услышав новый звук. Келли тоже его услышала и, стоя все там же, на площадке лестницы, вытаращила глаза от удивления, глядя куда-то в сторону. Эва медленно повернула голову, прослеживая за взглядом дочери, и ее глаза расширились.
«Ш-ш-ш-шлеп!» Звук приблизился. И снова «ш-ш-ш-шлеп!» Потом короткая пауза и опять: «ш-ш-ш- шлеп!» Похоже, источник звука двигался через площадку, хотя там никого не было видно.
«Ш-ш-ш-шлеп! Ш-ш-ш-шлеп!» Приближается к ступеням, ведущим наверх…
Для Эвы это звучало так, будто кто-то шлепал по кожаной подушке… нет, как будто кто-то бил по живой плоти. «Ш-ш-ш» — рука опускается. «Шлеп» — она ударяет по телу…
«Ш-ш-ш-шлеп!» Самый громкий звук — на верхних ступенях лестницы.
И — ничего больше.
Только дождевые капли все так же колотились в оконное стекло.
22
Карточка
Эва и Келли брели по проселочной дороге, накинув на головы капюшоны курток, чтобы защититься от легкого дождя. Честер, на поводке, бодро бежал рядом с ними. Псу с густой шерстью дождь был не страшен, он радовался возможности уйти из старого холодного здания, которое не было его настоящим домом. Время от времени Честер вглядывался в хозяек, будто спрашивая, куда собрались, но они лишь ободряюще улыбались.
Река сбоку от дороги стремительно бежала в том же направлении, к морю. Белая пена выплескивалась на травянистые берега, волны перекатывались через валуны, вросшие в землю, опавшая листва, сухие ветки и прочая ерунда неслись по течению, а над поверхностью бурной воды поднимался легкий туман. Деревья, стоявшие вдоль дороги и на противоположном берегу реки, выглядели серебряными от дождевых капель, а крутые склоны, видимые за деревьями, темнели густой зеленой травой, и из-за этого лощина казалась более узкой и замкнутой, чем была на самом деле.
Когда мать и дочь проходили мимо церкви Святого Марка, Эва тайком перекрестилась, вознеся при этом короткую молитву. Келли не удосужилась даже взглянуть на церковь, она была слишком занята, стараясь объяснить Честеру, что не надо забегать вперед.
— Далеко еще нам идти, мамуля? — спросила она, заставив наконец Честера убавить шаг, но он послушался не потому, что Келли его убедила, просто девочка силой подтащила пса поближе к себе.
— Ты же знаешь, что недалеко, глупенькая, — ответила Эва, улыбаясь малышке; она с удовольствием посмотрела на румянец, появившийся на щеках дочери. — Видишь деревню прямо отсюда, так? Посмотри-ка, там большой мост, а сразу за ним — магазины.
— Мне нравится идти вниз, — сообщила Келли. — Но мне не нравится ходить вверх. У меня ножки сразу спать хотят.
Эва хихикнула. Боже, как хорошо прогуляться по свежему воздуху, пусть даже и дождик капает. Полезно для обеих. И для Честера полезное упражнение. У него просто истерика началась от восторга, когда Эва надела на него ошейник с поводком и пес сообразил, что они отправляются на прогулку. И уж он постарался как можно быстрее оказаться подальше от Крикли-холла. Вообще-то Эва вполне разделяла его чувства…
Она пыталась понять, что именно видели они с Келли в пыльном большом холле, освещенном солнечными лучами.
На короткое время солнечный свет пролился сквозь большое окно над лестницей и сразу изменил атмосферу дома, лишив по крайней мере одну из комнат мрачного уныния. А не в том ли и состоял подлинный замысел архитектора? Может быть, он сознательно спроектировал большой вестибюль таким образом, чтобы высокое окно, смотрящее на юг, ловило солнце и проявляло подлинное величие грандиозного помещения? Если так, то это, пожалуй, было единственной приятной чертой дома, в остальном такого же уютного и милого, как старый заброшенный склеп. И именно благодаря солнечным лучам пыль стала видимой, сквозняк и теплый воздух, поднимавшийся от батарей отопления, заставили пылинки подняться в воздух. А пыль сделала видимыми танцующие призраки; когда же солнце снова скрылось за дождевыми тучами и Крикли-холл опять погрузился в полумрак и уныние, призраки исчезли.
Эва в глубине души знала, что видела привидения — а если не привидения, то воспоминания или как-то сохранившиеся образы — мальчики и девочки, некогда жившие там. Бедные сиротки, которые потом утонули. Сердцем Эва знала и то (хотя разум твердил ей другое), что эти духи, эти образы каким-то образом были связаны с ее сыном, Кэмом, чье присутствие она ощутила еще вчера.
Тут крылась некая тайна — и еще одной тайной были те пугающие шлепающие звуки, — Эва нуждалась в помощи. Но не от Гэйба, чей прагматизм — и еще цинизм, да! — заставили бы отвергнуть идею в целом. Конечно, он посочувствует Эве, но будет утверждать, что вся причина — в чувстве вины и это ее собственный ум «выкидывает фокусы». Он не согласится с мыслью о присутствии в доме призраков.
Эва передернула плечами, ощутив легкий холодок, пробежавший по спине; дождь тут был совершенно ни при чем.
Она окликнула Келли и Честера, чтобы те сошли с дороги на поросшую травой обочину, потому что от деревни навстречу ехал белый фургон. Когда фургон проезжал мимо, его колеса подняли фонтаны брызг, обливших и Эвины высокие, до лодыжек, ботинки, и яркие веллингтоновские башмачки Келли. Честер спрятался за Эву, чтобы укрыться от следующего потока воды. Красная «альмера» ехала следом за фургоном, и двое ее пассажиров бесцеремонно рассматривали встречных. Но в целом движения почти не было. Эва, Келли и Честер снова вышли на дорогу, спускаясь к деревне. Широкая бухта, наполненная свинцово-серой водой Бристольского залива, раскинулась под ними, высокие обрывистые утесы по обе ее стороны были покрыты мокрой растительностью. Эва подумала, что в ясный день это выглядит волшебным зрелищем, но сегодня непрерывный холодный дождь лишил пейзаж большинства красок.
Еще дважды Эве и Келли пришлось отходить с дороги на обочину, чтобы пропустить машины, ехавшие в разных направлениях, но наконец они добрались до длинного железобетонного моста, соединявшего проселочную дорогу с более широкой и оживленной асфальтированной, также ведшей из деревни, но в другую сторону. Они дошли до ряда магазинчиков, выстроившихся по одну сторону улицы, спускавшейся к заливу и внезапно обрывавшейся рядом с утесами.
Эву интересовал один из ближайших магазинов. Она поднялась на невысокое крыльцо местного универсама Честер тоже вскочил на крыльцо и тут же всерьез занялся обнюхиванием входной двери.
— А мы пойдем в кондитерскую? — с надеждой спросила Келли, сверкая глазенками из-под капюшона. — Ты купишь мне «Смарти»? Пожалуйста, мамуля!
Эва сбросила капюшон с головы на плечи и изучала карточки в застекленной доске объявлений, что висела на стене рядом с крыльцом.
— Посмотрим, — рассеянно ответила та.
Эва узнала некоторые карточки, предлагавшие разного рода услуги, — она их уже видела в субботу, но большая часть старых, поблекших кусочков картона исчезла. И та карточка, ради которой Эва пришла сюда, тоже отсутствовала. Эва внутренне застонала от разочарования.
Келли уже тянула за ручку входной двери, горя желанием очутиться внутри, где так много интересных вещей, и Честер пытался проскочить в магазин вместе с девочкой. Когда дверь приоткрылась на несколько дюймов, пропуская девочку и собаку, над ней звякнул колокольчик. Эва еще раз быстро просмотрела содержимое доски объявлений, а потом вошла в магазин следом за дочерью и Честером.
В магазине были две покупательницы, и обе стояли у прилавка с кассой. Одна женщина копалась в кошельке, чтобы рассчитаться за покупки, вторая терпеливо ждала, держа проволочную корзинку, наполненную всякими хозяйственными мелочами и пакетами с едой. Келли рванула прямиком к полкам со
