и ее исчезнувшим сыном? Нет, об этом говорить не время. Кроме того, Эва и сама-то с трудом верила себе.
— Все отлично, — повторила она.
Теперь она знала, как ей поступить.
25
Хулиганка
Не в натуре Лорен Калег обижать кого бы то ни было, на самом деле она ни разу в жизни не поднимала на кого-нибудь в гневе руку, предпочитая объясняться на словах. Она питала отвращение к насилию в любой форме и почти так же сильно ненавидела всякого рода столкновения. Ей не нравилась даже борьба, которую затевали иногда на ковре папа и маленький Кэм, когда отец позволял братишке думать, будто малыш выиграл поединок, прежде чем папа вскакивал и подбрасывал Кэма высоко в воздух. Кэму это нравилось, он визжал от восторга, шутники хохотали и снова валились на ковер. И маму это всегда веселило, мамочка в те дни много смеялась, но Лорен лишь слегка улыбалась, делая вид, что тоже наслаждается игрой.
Потом как-то раз Лорен вернулась домой из школы вся в слезах. Это случилось из-за того, что одна особенно противная девочка в их классе, на год старше Лорен, несколько недель подряд дразнила и всячески задевала ее, и лишь потому, что отец Лорен был американцем, то есть человеком, который «смешно говорит». Гэйб и Эва подозревали, что на самом деле были и другие причины конфликта, вроде застенчивости дочери и ее мягкости. Эва хотела пожаловаться директору школы, но Лорен умоляла ее не делать этого. «От этого только хуже станет», — говорила она. И тогда папа, несмотря на все протесты мамочки, научил Лорен, как обходиться с хулиганом, если он не только старше, но и крупнее. Конечно, то была наука на крайний случай, когда ничего другого не оставалось, когда все остальные средства были уже исчерпаны.
Фокус был в том, чтобы нанести удар первым. Если ты знаешь, что единственный способ разрешить ситуацию — это насилие, то ты должен сам нанести первый удар. Но («Это важно, это очень важно!» — повторял папа) бить следует только в переносицу. Не в кончик носа и ни в какое-нибудь другое место вроде челюсти, и никогда в грудь (можно в живот, если хочешь ненадолго выбить из противника дух, но это не рекомендуется). Только одна точка — переносица, «как раз между глазами». Это нанесет вполне достаточное увечье, чтобы покончить со скандалом раз и навсегда («А если это не поможет, удирай со всех ног»).
Развивая тему — и вызвав тем самым еще большее недовольство у мамочки, — папа сказал ей:
— Если твой противник намного крупнее тебя или если их несколько, никогда, слышишь, никогда не допускай, чтобы столкновение произошло на улице. В любой комнате ты найдешь дополнительные средства: можешь спрятаться за мебель, или швырнуть в них какой-нибудь вещью, или использовать стул в качестве щита либо для того, чтобы дать им по голове, и ты можешь прижаться спиной к стене, чтобы тебя не обошли сзади, можешь толкнуть на них стол, вообще начать кидаться чем попало, например вазами или какой-то утварью, — и таким образом ты заставишь врага отступить.
Мамуля поняла, что папа уже просто валяет дурака, но все равно продолжала сердиться. Насилие никогда не будет достойным ответом, сказала она, а папа подмигнул Лорен.
И так уж случилось, что ту девочку-хулиганку, из-за которой разгорелись страсти, выгнали из их школы, когда стало известно, что она обижает девочек-первоклашек и отбирает у них карманные деньги. К тому же у помощника учителя пропал из сумки кошелек, а ту девочку другой учитель обнаружил в женском туалете — она пересчитывала деньги. Так что, к большому облегчению Лорен и ее родителей, проблема разрешилась сама собой. И теперь оставалось ждать другого случая, чтобы выяснить, хватит ли у Лорен храбрости «врезать хулигану между глаз», как говорил Гэйб.
Но два года спустя, в дождливый октябрьский понедельник, Лорен поневоле пришлось проверить эту тактику на Серафине Блэйни. К ужасу своему, Лорен обнаружила, что ей придется учиться в том же классе средней школы Меррибриджа, в котором училась та девочка, с которой они уже встречались в магазине. Лорен помнила, как они столкнулись в универсаме в Холлоу-Бэй. Да, это была та самая высокая худая девочка, она могла бы быть хорошенькой, если б не слишком крупный и тяжелый подбородок, узкий лоб и тонкие губы.
Они увидели друг друга в тот момент, когда учитель представлял Лорен классу, и Лорен сразу поняла, что грядут неприятности. Их взгляды встретились, и Лорен мгновенно узнала девочку, с такой злобой смотревшую на нее в субботу. Серафина прошептала что-то девчонке, сидевшей рядом, и они обе захихикали, прикрывшись ладонями. Да, день предстоял явно не из лучших.
В течение всех уроков Лорен ощущала спиной и пристальные взгляды, и удары шариков, слепленных из жеваной бумаги. Во время обеденного перерыва Серафина, сидя за столом, нарочно подставила Лорен ногу, когда та шла мимо с подносом. Лорен споткнулась, поднос покачнулся, и тарелка с едой упала на пол. Но утрата макарон с сыром и томатным соусом была не худшим из событий: Лорен заставило покраснеть унижение, испытанное на глазах у всей школы, которую Лорен и так ненавидела.
Этим дело не кончилось. В течение послеобеденных занятий Лорен то и дело слышала нехорошие слова, произнесенные свистящим шепотом, и в нее опять летели шарики, стоило учителю повернуться к классу спиной, и еще издевательницы демонстративно передразнивала лондонский выговор Лорен. К счастью, у Серафины оказалось не слишком много друзей, готовых поддержать ее и радовавшихся измывательствам над новенькой, большинство учеников отнеслись к Лорен доброжелательно и проявили нормальный человеческий интерес.
Она даже успела подружиться с девочкой из Холлоу-Бэй, застенчивой малышкой, которую звали Тесса Уиндл. Они понравились друг другу, когда Тесса помогала Лорен собрать с пола остатки ее обеда. Тесса была ровесницей Лорен, но выглядела моложе, ее девонширский акцент был почти незаметен. К концу первого школьного дня они с Лорен стали лучшими подругами.
С преувеличенной торжественностью водитель отодвинул пассажирскую дверь голубого школьного автобуса.
— Кто собирается ехать — все на борт! — призвал он, обращаясь к толпе школьников, столпившихся в воротах школы.
Те, кто отправлялся домой на автобусе, отделились, обогнули ожидающих своих чад отцов и матерей и полезли в мини-автобус. Всего в Холлоу-Бэй возвращались восемь человек. Лорен со своей новой подругой Тессой подождали, пока три мальчика, подошедшие раньше, войдут внутрь, а водитель тем временем оглядывал Лорен с не слишком приятной улыбкой. Зубы у него были желтыми, и каждый отделялся от соседнего широкой щелью, что сильно подчеркивало кривизну. Длинные прямые волосы водителя падали на узкие плечи, осыпанные перхотью, и к тому же шофер то и дело почесывал небритый подбородок, оценивая взглядом новую пассажирку.
— Вы тут новенькая, да? — Он всмотрелся в лицо Лорен, как будто ожидая увидеть в нем признаки какой-то заразной болезни, угрожающей его обычным пассажирам. — Лаура Калег, верно? Мне говорили, что сегодня у меня будет еще один пассажир, да.
— Лорен.
— А?
— Меня зовут Лорен.
— Лаура, Лорен, какая разница?
Лорен хотела было сказать, что разница есть, что ее имя Лорен, а не Лаура, но ей очень не понравился запах, исходивший от дыхания водителя, и она решила не вступать в диалог.
Она хотела было уже пройти мимо, но водитель сообщил:
— А меня зовут Фрэнк. Но вы можете звать меня мистер Милли, хорошо? Я тут уже год работаю. И никаких беспорядков, пока я за рулем, понятно?
Лорен уже собиралась следом за Тессой войти в автобус, когда путь ей преградила костлявая рука. Серафина Блэйни уставилась на нее.
