трех тысяч лет. Это выживший. Я люблю, когда мой спутник умеет выживать.
«Потому что ты и сам такой, — подумала Дари, — а еще ты тоже лжец… и работаешь только на себя. Почему же ты мне нравишься? Кстати, о вранье…»
— Луис, когда вы рассказывали нам о том, как вы с Атвар Ххсиал покинули Ясность, вы сказали нечто такое, чего я не поняла.
— Мы не просто ее покинули… это тупое создание Строителей — Посредник — вышвырнул нас вон.
— Это я знаю. Но вы еще сказали кое-что о нем. Вы предположили, что он лжет о самих Строителях.
— Я никогда не говорил, что он лжет. Я сказал, что, по-моему, он ошибается. Большая разница. Посредник верит в свои россказни. Он сидит на Ясности четыре или пять миллионов лет и убежден, что Строители спокойненько дрыхнут, пока Посредник и Тот-Кто-Ждет и неизвестно еще какие другие творения Строителей подберут подходящий вид разумных существ, чтобы им помочь. И тогда Строители вылезут из своей берлоги, и все наладится, а Посредник и ему подобные счастливо заживут дальше.
Но ведь это чушь. Посредник болтается по Ясности и делает то, что, как он думает, ему велено. Но я не верю, что ему это и вправду было велено Строителями. За пять миллионов лет можно многое перепутать. Атвар Ххсиал со мной согласна… Все эти создания очень добросовестны и поначалу производят большое впечатление. И они могущественны. Но не слишком сообразительны.
— Если это так, то где же Строители? И чего же они хотели от своих созданий на самом деле?
— Убейте, не знаю. Это по вашей части, а не по моей и сейчас меня не очень-то и волнует. У нас других забот хватает. — Ненда обернулся к Атвар Ххсиал, закончившей подсоединять провода питания. — Например, как приземлиться на Затычку. Мы будем там через два дня. «Эребус» спуститься не может, потому что у Жжмерлии и Каллик хватило дурости купить нам «Летучего Голландца». И у нас нет средств нанять катер, который доставил бы нас на поверхность. Так что постучите по дереву.
Атвар Ххсиал отвернула вентили, и трубки, ведущие к коричневому овоиду, стали наполняться мутной жидкостью. Дари последовала за Луисом Нендой и тоже склонилась над блестящей поверхностью яйца.
— Что это такое?
— Это основной вопрос дня. Грэйвз нашел его, когда шнырял по кораблю. Никто не мог понять, что к чему, однако вчера Ат исследовала его ультразвуком. Она считает, что это может быть зародышем корабля. «Эребус» — это орбитальная крепость, он никогда и нигде не должен был садиться. А вдруг настанет время спасаться бегством? И вот в главном инкубаторе лежит дюжина таких аккуратно уложенных яиц. Через несколько часов мы узнаем, что это такое. Простите, Ат говорит, что меня ждут дела.
Он поспешил прочь от Дари и, присев около вентилей, стал регулировать поступающий поток. Жидкости потекли быстрее, и блестящая поверхность эллипсоида начала раздуваться. Изнутри донесся тихий пульсирующий звук.
— Не приближайтесь, — крикнул Ненда.
Вряд ли стоило предупреждать. Как только яйцо задрожало, Дари направилась к выходу из зала. Ненда наговорил много, и ей было над чем подумать.
Атвар Ххсиал проводила Дари своим звуковым «взглядом».
«Она вовремя ушла, Луис Ненда, — в феромонном сообщении прозвучали укоризненные нотки, — как я уже отмечала, эта женская человеческая особь оказывает на тебя нежелательное отвлекающей действие».
«Расслабься, Ат. Она не интересуется мной, а я не интересуюсь ей. Все, что ее волнует, это Строители и их местонахождение».
«Я в этом не уверена, и, подозреваю, капитан Ребка тоже».
«Он может идти куда подальше». А заодно и ты, — раздраженно ответил Ненда… но последние слова он не стал передавать феромонами.
Планету Затычка никогда не населяли люди.
Экипаж «Эребуса» понял это задолго до того, как они туда прибыли. Ее звезда, Кэйвисон, представляла собой крошечный жгучий огонек бело-фиолетового цвета, окруженный обширной оболочкой раскаленного газа. Взрыв сверхновой и сброс внешних слоев, превративший за сорок тысяч лет до этого Кэйвисон в нейтронную звезду, должен был уничтожить Затычку… если бы она тогда находилась поблизости. Даже теперь испускаемое Кэйвисоном рентгеновское и жесткое ультрафиолетовое излучение создавало ионизированный слой в верхних слоях ее атмосферы. Несмотря на это, до поверхности доходило достаточно ультрафиолета, чтобы в течение нескольких минут поджарить любого незащищенного человека.
— Наверное, это была блуждающая планета, — заметил Джулиан Грэйвз. «Эребус» уже два часа крутился по низкой орбите, и телескопы корабля давали детальное изображение ее поверхности. Теперь пришло время действовать.
— Она пролетала поблизости, — продолжал Грэйвз, — и если бы звезда не взорвалась. Затычку пронесло бы мимо. Но выбросы Кэйвисона задели ее и придали импульс, достаточный, чтобы переместить на орбиту захвата.
— Если вы верите в это, — тихо пробормотал Ханс Ребка, — то поверите чему угодно.
— Вы отвергаете это объяснение? — удивился викер, стоявший между Ребкой и Дари Лэнг. Они ждали, когда Атвар Ххсиал сообщит, что стенки эмбриоскафа достаточно затвердели и он готов к полету.
Ребка махнул рукой в сторону изображения Кэйвисона.
— Посмотрите сами. Ввкк Взгляните на спектр этой звезды и скажите, может ли какая-либо форма жизни, возникшая на холодной, блуждающей в космосе скале, вдалеке от любой звезды, быстро приспособиться к потоку радиации Кэйвисона?
— Тогда как же вы объясните существование Затычки?
— Ничего странного. Затычка была передвинута сюда зардалу, когда они управляли этим регионом. Зардалу обладали огромным могуществом, когда люди еще качались на деревьях. Это, кстати, еще один повод для нынешней тревоги. — Он сделал шаг вперед. — Но откуда бы она ни появилась, на этой планете есть и естественно развившиеся, приспособленные к высокой радиации формы жизни. Вы сами их увидите через пару часов, потому что, кажется, мы можем отправляться.
Из люка корабля появился Луис Ненда.
— Очень тесно, — проговорил он, — а во время спуска, будет еще хуже. Уверены, что никто из вас не хочет остаться здесь с остальными?
Ребка проигнорировал предложение остаться и подтолкнул Ввккталли. Действительно, они еле поместились. Полностью выращенный эмбриоскаф несколько разочаровал их. Они надеялись, что он окажется вместительной спасательной шлюпкой, соответствующей размерам самого «Эребуса». Вместо этого перед ними оказался комарик, малютка с крохотными двигателями (никакой Бозе-тяги) и кабиной всего лишь для четырех-пяти человек. Отряд пришлось сократить. В него теперь входили: Луис Ненда и Атвар Ххсиал, знакомые с территорией Сообщества Зардалу и местными обычаями; Ввккталли для визуальной и звуковой записи того, что произойдет на поверхности (чтобы воспроизвести это потом на борту «Эребуса») и, наконец, Ханс Ребка по очень резонной, хотя и не упоминаемой причине — кому-то не столь наивному, как Ввккталли, следовало присматривать за Нендой и Атвар Ххсиал.
Оставшимся на «Эребусе» было предписано заняться неблагодарной, но необходимой работой: узнать все, что можно, о Свертке Торвила.
Планета, на которую опускался эмбриоскаф, лучше всего смотрелась издали. С высоты в двести миль ее поверхность была подернута нежно-лиловой и серой дымкой, под которой, как оказалось, скрывались дикие нагромождения скал, глубокие разломы и каменистые осыпи, покрытые серыми колючими деревьями и кустарниками. Здешний космопорт занимал половину длинной плоской долины, в нижней части которой темнел водоем; Луис Ненда уверенно повел корабль вниз и посадил его почти у кромки воды.
— Годится. Скрестите пальцы и когти. Через пять минут мы узнаем, здесь Дульсимер или нет. — Говоря это, он густо намазывал лицо и руки желтым кремом.
— Пять минут? — повторил Ввккталли. — А сколько времени займет таможенный и иммиграционный контроль?
