или вообще в совершенно другую Вселенную. Правда, здешним воздухом вполне можно было дышать, да и тело его осталось прежним. Существо перед ним, казалось, выжидало. — Мой корабль наткнулся на сингулярность. Я не понимаю, почему не погиб при этом. Где я нахожусь?
— Я-я… н-н-нахо-хо… Я н-нахожусь… Я нахожусь, — проговорил сиплый голос. — Где я нахожусь? Кто я такой?
Жжмерлия ждал. Созданиям Строителей требовалось некоторое время, чтобы разогреться.
— Жжмерлия? — наконец произнес хриплый голос.
— Да. Я лотфианин, с планеты Лотфи.
— Лотфианин. Это… это живое разумное существо? Вы являетесь… разумной органической формой?
— Да.
— Именно по этой причине вы не погибли. Сингулярность, которая вас обнаружила и захватила, — часть системы, за которую отвечаю я. Она функционирует автоматически, но сконструирована таким образом, чтобы не убивать органический разум. Ограничивать, да, но не убивать. Поэтому она перенесла вас сюда, в Полый Мир.
О чем это он?
Жжмерлия уже решил, что взаимопонимание достигнуто, как вдруг собеседник озадачил его фразой: «Ограничивать, но не убивать». Может, Полый Мир — искусственный спутник Дженизии?
— Насколько велики ваши владения? В них входит планета, с которой я только что прибыл?
— Да. Истинная Родина тоже в моем ведении. Если бы вы не вошли в сингулярность, вас вернули бы туда, как возвращают все корабли с разумной органической жизнью, которые пытаются покинуть этот регион. Это входит в мои обязанности. Вы спрашиваете, кто я такой? Я вам отвечу: я — Опекун.
— Опекун… чего?
— Истинной Родины, мира внутри сингулярностей. Закрытый мир, который… когда-нибудь… станет родным домом моих создателей, домом Строителей.
У Жжмерлии снова пошла кругом голова. Опекун утверждает, что Дженизия должна стать домом Строителей. Но Ясности — огромному артефакту, находящемуся на расстоянии тридцати тысяч световых лет от плоскости галактики, также уготована подобная участь, если верить Посреднику. И даже маленький Тектон в системе Мэндела считался родиной Строителей… несмотря на то, что Дари Лэнг, знавшая о Строителях больше, чем кто-либо еще, настаивала на том, что они должны были развиться на газовом гиганте, вроде Гаргантюа, и могли жить только там или в открытом космосе.
— Я чувствую какую-то неувязку, — продолжал Опекун, и по его телу побежали серебряные волны. — Вы говорите, что вы с планеты Лотфи. Означает ли это утверждение, что вы не с Истинной Родины? Что вы прибыли откуда-то еще?
— Да, я… вся наша группа прибыла издалека, из другой части рукава.
— Расскажите подробнее. Здесь какое-то недоразумение, хотя я не уверен без прямых доказательств.
Это был приказ, но Жжмерлия сознавал, что не сумеет его выполнить. С чего бы начать? Со своего рождения, с того как он был приписан к Атвар Ххсиал как к госпоже, с их поездки на Тектон? Сможет ли Опекун по-настоящему его понять? Подобно другим созданиям Строителей, Опекун бездействовал миллионы лет.
Жжмерлия вздохнул и начал рассказывать. Он говорил о родных мирах каждого члена их экспедиции, об их встрече в двойной системе Опала и Тектона во время максимального Летнего Прилива, об их прибытии на газовый гигант Гаргантюа, об их путешествии через Глаз Гаргантюа и систему транспортировки Строителей на Ясность, об их схватке с выжившими зардалу, которых освободил из стазиса созданный Строителями Посредник, о возвращении зардалу в рукав, а потом на Дженизию… Истинную Родину, как называл ее Опекун.
Жжмерлия с несколькими спутниками последовали за уцелевшими зардалу. И в этот момент их корабль был подхвачен и посажен на Истинную Родину.
— Естественно, — сказал Опекун, когда Жжмерлия наконец замолчал. — Система охраны Истинной Родины делает это с любым кораблем, который пытается покинуть кокон сингулярностей; это запрещено, за исключением тех случаев, когда находившийся в нем органический разум успешно прошел испытание. Истинная Родина — это планета-карантин под моей опекой. Не предполагалось, что органические разумные существа прибудут сюда сквозь все защитные сингулярности, а потом попытаются выйти отсюда.
— Но мои сотоварищи и сейчас там. Они в опасности или уже погибли.
— Если то, что вы рассказали мне, правда и соответствует некоторым определенным критериям, тогда я могу допустить возможность недоразумения. Хотите ли вы, чтобы это положение было исправлено и вашим сотоварищам помогли покинуть Истинную Родину?
— Хочу. — Даже привыкший раболепствовать Жжмерлия ответил сейчас прямо: — Конечно, хочу.
— Приступим. Вы готовы?
— Я? — Жжмерлия внезапно осознал свою беспомощность и никчемность. Он — бездарный некомпетентный идиот, который сидел сложа руки и допустил, чтобы эмбриоскаф был пойман аморфной сингулярностью. Дурак, который отправил побитого «шмеля» на «Эребус»… даже не упомянув в сообщении о судьбе капитана Ребки и остальных. Лотфианин-самец, природный раб, который пребывал на верху блаженства, получая приказы от других. Он не соответствовал.
— Я не могу помочь. Я — ничто. Я — никто.
— Только вы можете помочь. Вы — органическое разумное существо, а вовсе не ничтожество. Вы — всемогущи. У вас много способностей. Вы должны их использовать.
— Я не знаю, как.
Но Опекун не слушал. В середине толстого серебряного тела образовалось овальное отверстие и Жжмерлию потянуло в него зеленым световым лучом. Он открыл было рот, чтобы снова запротестовать и обнаружил, что не может вымолвить ни слова. Не может дышать. Не может думать. Его расчленяло… нет размысливало в какой-то изощренной пытке.
Вхождение эмбриоскафа в аморфную сингулярность происходило не безболезненно, но это была физическая боль, физический распад, скручивание, растягивание, разрыв. Теперь происходило нечто такое, чего он никогда раньше не испытывал и о чем никогда не слышал. Душу Жжмерлии разрывало на части, мозг раскололся, и они разбегались, кружась, в разные стороны Вселенной.
Он попытался закричать. И когда наконец ему это удалось, он услышал новый звук: дюжина Жжмерлий кричали в мучительной агонии на всю Вселенную.
13
Зардалу размножились… быстро. Первая группа, освобожденная из стазиса на Ясности, состояла всего из четырнадцати особей. Сейчас Ханс Ребка, отступавший в здание вслед за Атвар Ххсиал, Луисом Нендой и Каллик, видел несколько десятков головоногих. И это были только самые крупные. А ведь где-то прячутся тысячи детенышей и юных особей!
Бежать вдоль полоски суши, которая вела к эмбриоскафу?
Невозможно. Путь преграждали зардалу, которых с каждой секундой становилось все больше.
Бежать в море?
Еще безнадежнее, Зардалу всегда описывали как сухопутных головоногих. Они и на суше были проворны и ловки, но, несомненно, не утратили господства над своей исконной водной стихией. Они были земноводными головоногими.
«Надо добавить этот нюанс к их описанию во „Всеобщем каталоге живых существ…“ если посчастливится до этого дожить», — подумал Ребка. Он схватил Ненду за рубашку и шагнул через порог. Солнце почти село, и здание, в которое они вошли, поглотила тьма. Через десять шагов Ребка уже ничего не видел, следуя за Нендой, который наверняка держался за Атвар Ххсиал и Каллик. Кекропийка,
