меня.
Хорошенькая просьба! Особенно, когда не знаешь, как спастись самому. Черт побери, где Талли? За это время можно три раза подняться на поверхность. А вдруг его поймали?..
Дульсимер становился все беспокойнее. Он вертел головой, вглядываясь в комнату за ее плечом.
— Я что-то слышу!
Дари задержала дыхание. Все, что она услышала, — это биение своего сердца.
— Вам показалось.
— Нет. Звук идет оттуда, — он поднял две верхние руки и указал ими в противоположных направлениях: одной на трубопровод, по которому Дари и Талли пришли с поверхности, а другой — на узкое отверстие, из которого вылез сам.
— Из которого?
— Из обоих.
Теперь Дари окончательно убедилась, что он это придумал. Во второе отверстие она едва могла втиснуться. Он пересек комнату и, перегнувшись, всматривался внутрь, головой заткнув вход в туннель.
— Это невозможно, — начала было Дари, но вдруг услышала какой-то звук: четкий, ясный звук шагов по воздуховоду, которым ушел Талли. Она узнала эти шаги.
— Все в порядке, — проговорила она. — Это Ввккталли. Наконец-то! Теперь, слава Богу, мы можем выбираться отсюда.
— Я узнал дорогу получше, — сказал Талли, на корточках выбираясь из воздуховода, как раз вовремя, чтобы услышать последние слова Дари. Теперь он смотрел на скрученный штопором хвост полифема, торчащий из другой трубы. — Господи, вы нашли его. Как здорово, профессор Лэнг. Здравствуйте, Дульсимер.
Полифем, извиваясь, пятился из воздуховода, но на Ввкк внимания не обратил. Он стонал и трясся еще сильнее.
— Я знал это, — объявил он. — Я же говорил вам, они идут. Их легионы.
— Но этого быть не может, — запротестовала Дари. — Посмотрите, какой узкий проход. Разве туда протиснется взрослый зардалу?
— Не взрослые. — Глаза Дульсимера дико вращались, а рот от страха растянулся в ухмылке. — Гораздо хуже. Детеныши. Едоки, от крохотных младенцев до подростков. Достаточно малорослые, чтобы всюду следовать за нами. Эти трубопроводы ими кишмя кишат. Я видел их до этого, когда убегал, они постоянно голодные. Им не нужны рабы, и сделок они заключать не будут. Все, что им нужно, это еда. Они хотят мяса. Они хотят меня.
21
Ханс Ребка вызвал изображение «Эребуса» на экраны передних дисплеев. Казалось, эта громада брошена на произвол судьбы тысячи лет назад. Огромный корпус был изъеден звездной пылью. Наблюдательные отсеки, прозрачные стены которых были также поцарапаны микропесчинками, выпирали со всех сторон корабля, как старые слезящиеся глаза, затуманенные катарактой.
Единственным ответом на сигналы Ребки была мертвая тишина. Ханс выстрелил в «Эребус» дюжиной срочных вопросов, пока «Поблажка» выходила на их орбитальное свидание. Что случилось? В чем была проблема? Опасно или нет для «Поблажки» причалить и войти в док? Ответа не было. Корабль плыл в пространстве, как огромный мертвый зверь.
— Заводи нас туда. — Ребка терпеть не мог делать что-то вслепую, но выбора не было.
Каллик кивнула, и ее лапки запорхали по кнопкам. Стыковка корабля-разведчика и «Эребуса» произошла с рекордной скоростью и гораздо более мягко и плавно, чем сделал бы сам Ребка. Через несколько минут они уже оказались у входа во вспомогательный грузовой трюм.
— Швартуйся.
Пока «Поблажка» гасила инерцию и насосы наполняли причальный отсек воздухом, Ребка просматривал изображения на экранах. Все еще никаких признаков жизни. Правда, никаких признаков опасности у причала, но и никакой встречи после долгого ожидания. Это выглядело странно и необычно. Что бы ни случилось, но «Эребус», их единственная возможность вернуться домой, не должен оказаться покинутым.
Ребка повернулся, чтобы отдать приказ открыть люк, но его уже опередили. Ненда и Атвар Ххсиал сделали это, как только выравнялось давление, и сейчас плыли по коридору к рубке «Эребуса». Ребка последовал за ними, приказав Каллик развернуть корабль на тот случай, если им придется срочно ретироваться.
Первые коридоры выглядели пустынными, но это ничего не значило. Объем «Эребуса» настолько велик, что даже присутствие на борту тысячи людей не создало бы скученности. Главное — рубка, нервный центр корабля. В ней всегда должен кто-то дежурить.
И в каком-то смысле так и оказалось. Луис Ненда и Атвар Ххсиал спешили туда впереди Ребки. Когда он вошел в рубку, то увидел их у главного пульта, склонившимися над скорчившимся телом Джулиана Грэйвза. Ладонями советник прикрывал глаза. Длинные тонкие пальцы покоились на выпуклом лбу. Ребка решил, что Грэйвз потерял сознание, но затем увидел, как Луис Ненда что-то тихо ему говорит. Ребка подошел, когда Грэйвз медленно опустил руки и скрестил их на груди. Выражение его лица все время менялось от спокойствия к страху, от страха к тревоге.
— Мы позаботимся о вас, — говорил Ненда. — Вы только расслабьтесь и расскажите, что случилось.
Джулиан Грэйвз блеснул улыбкой и заговорил:
— Я не знаю. Я… мы… не могу… не можем думать. Слишком много мыслей.
Рот его неожиданно закрылся так, что клацнули зубы. Он отвернулся и отрешенно оглядел комнату.
— Слишком много чего? — Ненда передвинулся и встал так, чтобы Грэйвз всюду натыкался на него взглядом.
Туманные глаза закатились.
— Слишком много… слишком много меня самого.
Ненда уставился на Ханса Ребку.
— Он это уже говорил? «Слишком много меня». Ты понял, что он хочет сказать?
— Понятия не имею. Но сообразил, почему посылается сигнал бедствия. Если он на дежурстве, то кораблем уж точно управлять не может. Погляди на него.
Грэйвз снова скорчился, невнятно бормоча себе под нос:
— Спустись ниже, осмотри место высадки. Нет, нельзя спускаться, так безопаснее. Нет, вернемся через сингулярности назад, подождем там. Нет, надо покинуть Свертку… — С каждой новой оборванной фразой выражение его лица менялось от решимости к неуверенности, а затем к всеподавляющей тревоге.
Внезапно Ребка все понял. Грэйвза разрывали совершенно различные мнения. Точнее, слияние Джулиуса Грэйвза и его мнемонического близнеца Стивена в единую личность Джулиана Грэйвза потерпело крах. Возродились старые противоречия двух самосознаний в одном и том же мозгу.
Но эту мысль тут же вытеснила более насущная забота.
— Почему он на дежурстве один? Остальным ведь должно быть ясно, что он не может принимать решения. — Склонившись над Джулианом Грэйвзом, он взял его голову в свои руки и повернул лицом к себе, чтобы смотреть в глаза советнику. — Советник Грэйвз, выслушайте меня. У меня к вам очень важный вопрос. Где все остальные?
— Остальные? — пробормотал Грэйвз. Глаза его замигали, губы задрожали. Он кивнул, что понял. Ребка не сомневался, что так и будет. Однако казалось, что он не может выдавить из себя ответ.
— Остальные, — повторил Ребка. — Кто еще на борту «Эребуса»?
Грэйвз начал подергиваться, так что жилы напряглись на тонкой шее. Невероятным усилием он
