Буду нужен, вызовите. Слышите? Как только что-нибудь обнаружите…
— В ту же секунду, — отозвался Эрик.
— Ну, пока.
Вилли ушел, за ним Дебора. Другие сентинелы были еще здесь. Эрик назначил Мейхема в ночную смену, а в подкрепление дал Дивера Дункана. Остальным приказал вернуться к обычным делам, только не отлучаться надолго от телефонов. Сам он вместе с Джун Баг демонстративно направился к патрульной машине, чтобы ехать в Рокингем.
Лорин простукивала стены в рабочей комнате своей матери. На стенах были все те же обои — мелкие васильки на кремовом фоне; Лорин еще ребенком помогала матери их клеить. Вдруг из встроенного шкафа материализовался Эмбер. Эти полки когда-то сделал ее отец, чтобы у матери было место для хранения всякой швейной мелочи и тканей.
— Нашел, — сообщил Эмбер.
— Тетрадь?
— Да, но тебе еще надо ее добыть. Она спрятана в потайном отделении шкафа.
Джейк сидел на полу; пластмассовый грузовик снова и снова с грохотом врезался в плинтус, этой забавы малышу на некоторое время хватит. Монотонное бум-бум-бум очень скоро начнет въедаться Лорин в печенку, но пока Джейк не носится вокруг, пытаясь засунуть вешалки для одежды в розетки, и не стягивает себе на голову все, что только возможно, раздражающие звуки она готова считать подарком в 500 долларов и воспринимать их с благодарностью.
— Ты знаешь, как открыть этот ящичек?
— Могу только показать тебе, где он, а придумать, как открыть, должна ты.
Он отплыл влево и частично скрылся в полке.
— Тетрадь здесь, — объяснил он. — Я стою прямо на ней.
Лорин присела у шкафа, на который он указал, и, как только Эмбер убрался с дороги, стала ощупывать полки, заднюю панель, простукивать старое, благородное дерево, пытаясь уловить некое различие, которое укажет, как проникнуть в тайник. Она всматривалась в обшивку, пробовала подковырнуть ее ногтем, старалась заметить хоть что-нибудь необычное, но ничего не было.
Отец любил работать с деревом. Каждый день, управившись с делами на почте, он проводил в мастерской долгие часы в обществе своих пил, верстаков, стамесок, рашпилей, обрезков досок. Он создавал чудесные шкафы, секретеры, столики, качалки для детей. В окрестностях, в любом доме, стояли его вещи с аккуратно выгравированной подписью внизу каждого предмета и датой, когда он закончил работу. Небольшой книжный шкаф в детской у Лорин — его работа, и шкатулка для драгоценностей тоже. Шкатулкой она до сих пор пользовалась.
Лорин запрокинула голову и задумалась. Шкатулка была с секретом. Очаровательная вещица, сделанная в форме стопки книг. Открыть ее можно, если сдвинуть одну из «страниц» в самом низу стопки, потом перегнуть «переплет» нижней книги как можно дальше влево, а в образовавшееся пространство задвинуть корешки третьей и восьмой книг из стопы. На обложках были и названия: «Черный скакун» и «Туман над Желтой рекой» — две ее самые любимые книги в то время, когда отец делал для нее эту шкатулку. Когда обложку сдвигали, под ней оказывались крохотный замок и ключик.
В шкатулке ничего никогда не гремело и не позвякивало. Обложки были сделаны так, чтобы и через много лет износ оставался незаметен. Когда шкатулка была закрыта, никто бы не догадался, что это не просто деревянная поделка, изображающая стопку книг.
Лорин вновь вернулась к полкам, все время обращаясь мыслями к конструкции своей шкатулки. Полки упирались в окно, а потом снова тянулись вдоль стены. На медной подставке между полок ее мать держала папоротник. Лорин внезапно вспомнила, что он частенько оказывался не на месте. «Ему там слишком светло», — как-то объяснила мать в ответ на ее вопрос. Но ведь окно выходит на север!
Вдоль каждой панели отец провел декоративную фаску — небольшую выемку в полудюйме от края, которая тянулась от пола до потолка, а каждую полку отделал полукруглым фестоном. Когда Лорин внимательнее рассмотрела всю конструкцию, ей пришло в голову, что оба эти элемента дают возможность человеку, сдвигающему отдельные детали, ухватиться за них и в то же время скрывают признаки тайника точно так же, как переплеты ее шкатулки, накладываясь друг на друга, прячут потайные пружины.
Она провела пальцами по выемке вертикальной панели вдоль окна, слегка толкая ее на себя. Эмбер стоял рядом и смотрел.
— Тетради находятся в средней секции, — напомнил он.
— Я знаю. Ты уже говорил. — Лорин скользила пальцами вниз, продолжая надавливать на фаску.
Эмбер вздохнул.
Пальцы Лорин пересекли черту, где вертикальная панель соединяется с плинтусом… и плинтус сдвинулся. Она потянула сильнее, плинтус пополз к ней и полностью вышел из паза.
Лорин кивнула. За плинтусом открылась цельная деревянная панель. Лорин этого ожидала и надавила на передний плинтус. На нем не было ни выемки, ни чего-нибудь иного, за что его можно было бы приподнять. Лорин попыталась сдвинуть его влево. Сначала он не шевельнулся, но потом сместился фута на четыре и остановился. Лорин удовлетворенно кивнула головой. В основании средней секции обнаружилась ниша. За тщательно отделанным фестоном показался уступ, потянув за который, как за ручку, она плавно сдвинула всю секцию.
Под ней лежала скрепленная тремя кольцами пухлая тетрадь в простой кожаной обложке. Казалось, ее неровные, пожелтевшие страницы вырвутся сейчас из переплета и разлетятся по комнате густым снегопадом.
— Господи, — прошептала Лорин. — Ну и рухлядь! — Она вытащила тетрадь из ниши и наугад открыла. Там оказалась диаграмма данных с какого-то прибора, начерченная синей шариковой ручкой. Рядом со стрелками от различных частей схемы располагались пояснения, написанные четким, острым почерком ее матери. Схема была озаглавлена: «Универсальный маготрон. Версия четыре». Лорин попробовала разобраться в некоторых пояснениях.
Лорин нахмурилась и быстро пролистала еще несколько страниц. Все схемы и схемы… Какие-то бессмысленные заметки, непонятные слова из абсолютно незнакомых областей. Лорин понятия не имела, для какой цели служит все это оборудование, как заставить его работать, у нее даже мелькнуло абсурдное подозрение, что кто-то просто решил сыграть с ней глупую шутку. Что это за белиберда?!
В тетради было множество страниц, заполненных данными лабораторных журналов; эти выглядели менее загадочно, чем чертежи. Почерк принадлежал то отцу, то матери. Часто упоминался какой-то Проект, но без всяких пояснений, и даже из контекста нельзя было разобрать, в чем именно он состоит.
— В этом должен быть какой-то смысл, — обратилась Лорин к Эмберу.
Он кивнул и спросил:
— Ты не можешь понять, чем они занимались?
— Они вели записи, полагая, что люди, которые будут их читать, уже знают, о чем речь, а всем остальным и знать не надо. Так что если тетрадь попадет к постороннему, он все равно не сможет разобраться, что к чему.
— Ну… видишь ли… сентинелы… Думаю, после всех бед твои родители ни за что не хотели допустить, чтобы их труд попал в руки сентинелов. Потому они и пользовались шифром, — пробормотал Эмбер. — Ты сама не помнишь, в чем состоял их план?
