ариев-греков, нравственное рвение и монотеизм семитов-иудеев и древняя египетская традиция мистерий и жертвоприношений. Насколько ей удалось сохранить свою жизнеспособность в мире, мы уже видели на примере таинственных обрядов и культов Греции. Подобные обряды хамитский Египет открыто и торжественно совершал в своих величественных храмах.
Вот эти три элемента и были составляющими александрийской «закваски». В порту и на рынках, где общались люди всех известных народностей и рас, неизбежно взаимодействовали и сравнивались их религиозные представления и обычаи. Сообщается, что в III в. до н. э. буддийские миссионеры, отправленные царем Ашокой, прибыли в Александрию из Индии, и нет сомнений, что в более поздние времена в Александрии постоянно существовала колония индийских торговцев. Аристотель в своей «Политике» замечает, что религиозные представления людей охотно заимствуют свои формы из их политических институтов. «Люди заимствуют образ жизни своих богов в не меньшей степени, чем их телесные формы, из своей собственной».
В эпоху огромных эллинистических империй, управляемых автократическими монархами, уже было недостаточным поклонение лишь местным божествам, старым покровителям племени и города. Людям нужны были боги, такие же всеобъемлющие, как и царства, и всюду, кроме тех мест, где на пути стояли интересы влиятельного жречества, шел любопытный процесс ассимиляции богов. Как оказалось, все эти многоликие и разнообразные боги во многом схожи между собой. Люди приходили
к заключению, что вместо различных богов на самом деле должен быть один бог со множеством имен. Он был повсюду, но только под другим «псевдонимом». Римский Юпитер, греческий Зевс, вавилонский Бел- Мардук, египетский Амон — тот, с которым пробовал бороться Аменхотеп IV (он же Эхнатон), и предполагаемый «отец» Александра Македонского — все они были достаточно схожи, чтобы слиться в единый образ.
Там, где различия между божествами казались слишком заметными, их удавалось преодолеть, говоря, что это различные «аспекты» одного божества. Однако Бел-Мардук давно уже утратил былое величие, от него осталось лишь одно воспоминание, а такие старые боги, как Ашшур, Дагон и им подобные, боги павших народов, и вовсе исчезли из памяти людей.
Осирис — бог, популярный у египетского простонародья, стал отождествляться с Аписом, священным быком Мемфисского храма. Осириса уже путали и с Амоном. Под именем Сераписа он стал верховным божеством эллинистической Александрии. Египетская богиня-корова Хатор, или Исида, также предстает теперь в человеческом облике, как жена Осириса, которому она родила сына Гора. Тот в свою очередь должен снова стать Осирисом, как только вырастет.
Подобная простота, с которой боги превращались друг в друга, покажется странной современному человеку. Но эти отождествления и смешения богов очень показательны, как попытки набирающего силу человеческого разума сберечь с помощью религии эмоциональные связи и близость людей, в объединении религий сделать своих богов более понятными и универсальными. Подобное слияние одного бога с другим называют «теокразией», и нигде в мире она не шла так энергично, как в Александрии. Только два народа в этот период не поддались этой тенденции: иудеи, которые уже имели свою веру в единого Бога Небес и Земли — Яхве, и персы, у которых был монотеистический культ Солнца.
Птолемей I основал в Александрии не только Мусей, но и Серапеум, посвященный божественному триединству, которое отражает результат теокразии богов Греции и Египта. Эта троичность объединяла в себе бога Сераписа (Осирис + Апис), богиню Исиду (она же Хатор, богиня-корова и лунная богиня) и бога- ребенка Гора. Так или иначе, почти все остальные боги могли быть сопоставлены с одним из трех аспектов этого единого божества,— даже Митра, солнечный бог персов.
Эти три аспекта божества переходили один в другой; божеств было трое, но при том они были единым целым. Поклонение им отличалось великим рвением и страстностью и сопровождалось звоном особого музыкального инструмента, систра — металлических пластин, нанизанных на одну скобу.
Здесь мы впервые обнаруживаем, что идея бессмертия становится центральной идеей религии. Она вышла со временем далеко за пределы Египта. Ни ранних ариев, ни ранних семитов проблема бессмертия особо не волновала, на духовной жизни монголоидных народов она также отразилась незначительно. Но для египтян с самых ранних времен представление о том, что индивидуальное существование не прекращается со смертью, а продолжается в потустороннем мире, было исключительно важным.
Бессмертию души была отведена значительная роль и в поклонении Серапису. В культовой литературе о нем говорится, как о «спасителе и проводнике душ, ведущем души к свету и вновь принимающем их». О Сераписе писали, что он «воскрешает мертвых, показывает долгожданный свет солнца тем, кто видит, тем, чьи благословенные могилы содержат во множестве священные книги», и снова «нам не миновать встречи с ним, он спасет нас, после смерти мы будем спасены его промыслом».
Ритуальное зажжение свечей и подношение привесков — маленьких изображений различных частей человеческого тела, которые нуждались в исцелении,— было частью религиозного ритуала в Серапеуме. Многих приверженцев, которые решали посвятить этой религии свои жизни, привлекал культ Исиды. В храмах стояли ее изображения, в которых она представала как Владычица Неба, с ребенком Гором на руках. Свечи горели и плавились перед ней, а весь алтарь был увешан привесками. Неофита подвергали долгим и тщательным испытаниям, затем он принимал обет безбрачия, после чего проходил обряд посвящения; ему обривали голову и одевали в льняные одежды...
Гор был любимым и единственным сыном Осириса (Сераписа). Он был также и богом солнца, его символом был скарабей с раскрытыми крыльями. Когда во время солнечного затмения появляется солнечная корона, она действительно напоминает раскрытые крылья скарабея. Гор был «солнцем праведности с раскрытыми крыльями». В итоге он «восходил к отцу» и становился с отцом единым целым. В более древней египетской религии Гор был посредником и заступником перед своим отцом за грешников. В египетской Книге Мертвых Гора изображали просящим о помиловании покойного; эту книгу обязательно клали в могилу каждого, кто имел возможность заказать для себя копию. Многие из гимнов, посвященных Гору, необыкновенно похожи на христианские песнопения по своему духу и фразеологии. Такой прекрасный гимн, как «Свет моей души — Ты, о, Спаситель мой», в свое время пели в Египте Гору.
Культ Сераписа, широко распространившийся по всему цивилизованному миру в III и II вв. до н. э., предвосхитил, как мы со всей очевидностью наблюдаем, те ритуальные формы и прак-
тики, которым суждено было возобладать в Европе с наступлением христианской эры. Живой дух христианства, та благая весть, которую оно принесло человечеству, были, как мы увидим впоследствии, чем-то неожиданно новым для разума и воли человека. Но одеяние, в которое было облачено христианство, его символика, формулы и ритуалы были к тому времени уже порядком изношены. Они остаются такими во многих странах и ныне. Это одеяние, несомненно, было соткано в храмах и культовых практиках Юпитера- Сераписа и Исиды, которые начали распространяться по всему цивилизованному миру в век теокразии, во II и I столетии до Христа.
Значение Александрии, как торгового и интеллектуального центра, сохранялось еще много веков. Предвосхищая наши дальнейшие страницы, скажем, что во времена Римской империи Александрия стала крупнейшим торговым центром мира. Александрийские торговцы римской эпохи имели многочисленные поселения в южной Индии. В Кранганоре на Малабарском побережье был храм, посвященный Августу, а поселение вокруг него охраняли две римские когорты. Император отправлял свои посольства к различным индийским владыкам. Более того, у Климента, Хризостома (Златоуста) и других раннехристианских авторов мы читаем об индийцах в Александрии и об их верованиях.
1. История Гаутамы. 2. Конфликт учения и легенды.
3. Проповедь Гаутамы Будды. 4. Буддизм и Ашока.
5. Два великих китайских учителя. 6. Искажение буддизма.
7. Современное состояние буддизма
1
Интересно будет теперь обратиться от научных и нравственных достижений Афин и Александрии и развития социальных представлений на Западе к почти совершенно изолированной интеллектуальной жизни Индии. Эта цивилизация, как кажется поначалу, выросла на собственных корнях и обладает своим
