И аще та ко бог устроит, то людям будет покойно, а ц. в-ву собрания пошлинного, но могу надежно рещи вътрое, а въдвое гораздо настоящаго збору будет болши.
Ныне от тех многих зборов люди приходят ко оскудение, потому что колико разных зборов есть, толико и бурмистров, и у всякого бурмистра целовалники и ходоки особливые в кои люди в службы выбраны, те уже от промыслов своих отъбыли и кормятца теми ж государевыми зборными денгами. И того ради никакие зборы и не споры, а люди все тонеют, оно от множества службы, обожь за преступление крестьянского целования и чрез присягу делают неправду, денги зборные крадут, тем себя и питают и ради клятвопреступления не споритца им.
А егда службу свою отъслужат, то приказные люди станут их щитать да щипать и в том отъчоте год иль два проволочит и тою волокитою и до конца разоряют их.
И, мне мнитца, лутче всяким служителем учинить указное определение, чем им питатися, дабы им в клятву не впадати, и питатися бы благословенным кусом. Такодже я приказным людям надлежит указ же учинить, по чему с какова служителя имать, дабы всякой человек своим благословенным кусом питался.
Сне моему мнению велми прикро, что бурмистров и целовалников выбрав в службу, да ко кресту принуждают и клятвами великоми заклинают, чтоб ни малому чему государеву не коснулся, а выбирают в целовалники самых бедняков, то как ему правда делать, что естьли ему не украсть, то и хлеба добыть ему негде. И таке все в грех въпадают, те служители от нужды касаются краже, а другия ведают, что и первого дня без кражи не пробудут, а ко кресту принуждают.
А егда увидят чье похищение, то пытают и кнутом бьют в домы их разоряют, а за преступление клятвы и на том свете будут мучитися. По моему мнению, буде за всеми служителми смотреть и наказание чинить им, то лучшя клятва отъставить, а буде клятвы отьставить не мочно, та наказание отьстагшть и отдать ево на божей суд.
И буде крестного целования не отъставить, то надлежит у крестного целования спросить ево с запискою, чем он у того дела будучи, будет питатися, может ли своим кормом прокормитца. И буде скажет, что прокормитца ему нечем, то определить ево кормом, чтоб ему было чем питатися. И буде кто за определенным питанием зборным денгам коснетца, то уже жестоко надлежит ево наказать. И того ради весьма потребнее крестное целование и всю клятву уставленную отъставить и учинить яко бурмистрам, тако и целовалникам указное хлебо питание.
И по всему сему лутчи, мнитца, крестное целование и клятву всю отъетавить и учинить одно наказание, ибо полно ему и тово, что за вину свою па сем свете огьму-чится, а на оном свете будет уже от тамочного мучения свободен.
В пошлинах видитца велми пристойнее с прода[вае]мого товара имать единожды, ибо и с вола едина кожа содираетца, подобие и наказание человеку за вину надлежит учинить едино ж, либо человече либо божие.
А и о соляной продажи, мнитца, быти не вельми ж делно учинено, еже быти ей в продаже ц. в-ва, но велми пристойнее быть ей в свободном торгу, а въместо продажные прибыли положить па всякой пуд, коя пойдет в продажу, пошлины по гривне на пуд, а не з денег. И где в какову цену ни купитца, хотя где в алтын или и в грош пуд, обаче имать с нее по гривне с пуда или болши или менши, по колику его и. в. повелит имать с пуда.
И брать бы та пошлина на корешо, отъкуда она в розвоску пойдет, то со всякия ладьи сойдет пошлины по десяти тысячь рублев или и болпш, такодже и з бузуну и с поморки. И где бы был ее пуд по копейке, а пошлина единаче имать с пуда но определению уставленному. И всякому купцу давать из тамошни ярлики свободные, чтоб ему не токмо в городех, по и в деревнях, в руских и иноземских и зарубежных, продавать свободно и пошлины с нее нигде никакой не имати. То тот сбор будет всегда цел, ни вода ево не потопит, ни огонь пакость тому збору не учинит, и буде где соль потонет иль сгорит, а царской казне ни малого помешателства не учинит.
И аще соли звободной торг будет, то многий тысячи людей будут от нее кормитися благословенным кусом, а не проклятым, понеже без кражи будут прямым своим трудом питатися. И аще соль нынешняго и дешевле будет, обаче многие люди и розбагатеют от нее и люди от безсолицы цышкать и безвремянно умирать не будут.
А ныне в деревнях такую нужду подемлют, что многия и без соли ядят и, оцышкав, умирают. И от задержания соли во иных местех выше рубля пуд покупают, да и то не въсегда, и от такой безсолицы напрасно люди помирают.
А аще бы незаперта она была и был бы торг ей свободной, то нигде бы без соли не было, а в казну бы его и. в. денги бы шли чистые с тысячи пуд по сту рублев, а ни бурмистров, ни целовалников, ни надзирателей к той соли не надобны б били. Ни водяные суды, ни кладовые анбары, ни работники, ни проводники, ни канаты, ни якори, ни иные какия припасы и подводы под нее ненадобны б были, но одна бы таможня управила, и то, токмо в тех городех, где тое соль купцы розшшать будут.
А где ее купцы с розповсску продавать будут, то там юшалого збору не надлежит с нее имать и записки уже никакой ей ненадобно, кроме тое, отъкуда она поднята и в розвоз повезена.
А наипаче там ее надлежит записывать на кореню, где она сварена, тамо надлежит две записки иметь, едина выварная, а другая розвозная, и о самосатке то ж чинить.
И торговые промышленики, кудя ее, куды похотят, туды ж повезут, и хотя где какая и икота ей будет, то все их, а государев збор всегда будет цел. А люди по нынешнему от безъсолицы цьшжать и бсзвремшшо умирать не будут, потому что торговые люди по деревням сами возят и но токмо на денги продают, но и на хлеб и на скотину и на всякую всячину меняют и в долг отьдают.
А государевы купчины и бурмистры без де[не]г ни на одну копейку не дадут, а се и не везде ее продают и кому купить ее, ехать верст сто и другое иль и болши. И того ради крестьяня, кои маломочны, все пропадают и аще и многие от безсолицы помирают, да никто о том великому государю не донесется, а суды хотя и ведают, да о том они не пекутца, чтоб люди все целы ж здоровы были.
И в тех соленых зборех в бурмистрах, и в целовалниках, и во управителех, и в работниках, и в надзирателех тысячь пять-шесть или и болши есть, а веж они, бутто черви точат тое же соль ж пищу себе приобретают от тоя ж соли. А естьли бы та соль в свободном торгу была, то бы веете люди были промышлениками ж питались бы от своих трудов.
И о сем мочно и сличитца, колико от соляной продажи приходит прибыли и колико па всякия расходы расходитца и за всеми росходы колико чистых денег останетца и колико пуд весом в год ее в продажу исъходит. И естьли со всей продажи объложить по гривне с пуда иматъ пошлины, то по исчислению пудов явно будет, колико тех гривенных денег будет. Я чаю, что не менши продажные прибыли будет, а въстани гораздо менши будет, а люди сытее будут.
И выгдеявленной с соли пошлиной збор и с протчих товаров по вышепредложенному регулу надлежит уставить уже неподвижным. Еже бы брать пошлина всякая по вышеписанному на корени, то все те зборы управит одна таможня. И отъкуду какой товар кто ни станет поднимать и по чему он будет тут на торгу куплен, или на дому у себя, или и в деревню отъехав, обаче по прежнему уже пошли [ны] утаить нелзя будет, почему он ни купит, а пошлину дает полную, по гривне с рубля. И уже ни коими делы отъбыть от платежа невозможно будет, потому что без платежные выписи нелзя ему никуды того товару повести, того ради, что аще без платежные выписи куды он ни поедет, то взят будет тот тавар на великого государя безповоротно. А буде кто и кроме таможних бурмистров и целовалников, какой ни есть человек уведает, что везет кто товар какой без платежные выписи и поймает ево, то ему ис того товару за поимку надлежит дать десятая доля.
И такова ряди страхования никто, не объявя, своего товара никуды не повезет.
И егда кто товар будет ладить к отъпуску, то где б он ни был куплен, то объявит ево таможному бурмистру. И бурмистру того товар осмотреть имянно и весь тот товар весом и щетом и с ценою написать подлинно, такожде и у себя в закрепленную тетрадь записать подлинно ж, колко коего товара и насколько ценою и колико числом денег пошлинных с него взято. Такожде и в выписи писать имянно яг, колико пошлинных денег взято, а по прежнему отънют не писать, что взято по указу, но не токмо рубли и денга взятая писать имянно, чтоб всякому к взятью прямое изъвестие было.
А буде у коего купца в то время пошлины записать нечем, то в платеже взять порука добрая и знатная и въместо записи руки порутчикам прикладывать к закрепленной книге. И кто выпись возмет под запискою в той книге росписывались бы иманцы имянно, а без записки и без росписки отышд бы не давали
